Медный всадник - Пушкин Александр Сергеевич - Страница 21

21

Но бедствие на Адмиралтейской стороне (кроме Коломны) не было столь ужасно, как в вышеупомянутых селениях на берегу Финского залива, в поперечных линиях Васильевского острова близ Смоленского поля, на Петербургской стороне и вообще в местах низких, заселенных деревянными строениями. Там большая часть домов была повреждена, иные смыты до основания, все заборы ниспровергнуты и улицы загромождены лесом, дровами и даже хижинами. На многих улицах, во всех низких частях города, находились изломанные барки, и одно паровое судно огромной величины, с завода г. Берта, очутилось в Коломне, возле сада его высокопреосвященства г. митрополита Римских церквей Сестренцевича-Богуша. На Неве все пловучие мосты сорваны, исключая Самсоньевского и прелестного моста, соединяющего Каменный остров с Петербургскою стороною. Все чугунные и каменные мосты уцелели, но гранитная набережная Невы поколебалась, и многие камни, особенно на пристанях, сдвинуты с места или опрокинуты.

В третьем часу пополудни вода начала сбывать; в 7 часов уже стали ездить в экипажах по улицам, и тротуары во многих местах сделались проходимыми. В ночь улицы совершенно очистились от воды, которая снова подчинилась своим законам течения, оставив плачевные следы своего кратковременного буйства.

Какая ужасная ночь для каждого чувствительного человека, сострадающего о бедствиях своих собратий, а особенно для тех, которые потеряли своих ближних, кровных, друзей! — Сколько беспокойства об участи милых особ, которых судьба до другого дня была неизвестна! Сколько горестных мыслей о потерях в хозяйственном и коммерческом отношениях, потерях, которые в одно мгновение пресекли надежды, основанные на многолетних трудах! — Так, ночь, последующая наводнению, была ужасна, и я не поверю, чтобы хотя один человек в столице спокойно провел ее, не заботясь о себе или об участи своих собратий.

Первые лучи солнца, озарив печальную картину разрушения, были свидетелями благотворения и сострадания. Попечительное правительство тотчас приняло меры к доставлению убежища, пищи и покрова несчастным, лишившимся своих жилищ. Дом г. военного генерал-губернатора, бывший всегда приютом сирых и злополучных, сделался надежным пристанищем всех требовавших скорой помощи. Каждый круг знакомства сделал между собою денежную складку на сей же предмет. Множество благодетельных людей поспешило на места, претерпевшие более прочих от наводнения, и какое ужасное зрелище представилось их взорам! — Разрушенные домы, разбитые суда, истребленные пожитки составляли нестройные обломки, прикрывающие обезображенные трупы: толпы несчастных рыдали над сими развалинами, оплакивая невозвратные свои потери.

Вопли горести и слезы сострадания были первым приветствием жителей столицы. Вера и благость всевышнего, излившаяся из сердца великодушного монарха, принесли первое утешение несчастным. Правительство, не помышляя о своих потерях, заботилось только о призрении нуждающихся. В первые сутки уже не было ни одного человека в столице без пищи и крова. Не дожидались просьб, но предупреждали нужды каждого. Скорость и деятельность мер правительства отвратили последствия сего пагубного происшествия: нищету и болезни. Остальное исцелили время, благость всевышнего и великодушие монарха.

Государь император пожаловал миллион рублей для раздачи бедным безвозвратно и учредил Комитет о пособии разоренным жителям С.—Петербурга. Для скорейшего исполнения предначертаний правительства назначены были временными военными губернаторами, под начальством г. военного генерал-губернатора графа М. А. Милорадовича: на Васильевском острову генерал-адъютант Бенкендорф; на Петербургской стороне генерал-адъютант граф Комаровский; на Выборгской генерал-адъютант Депрерадович.

Всякое необыкновенное происшествие или явление в природе весьма часто влечет за собою неосновательные толки. Должно заметить, что все почти цветущие торговые города и многие столицы лежат при впадении больших рек в море, ибо, не взирая на то, что подобное местоположение иногда подвергает города опасности кратковременного наводнения, оно есть верный источник их благосостояния. Кроме того, одни ли наводнения причиняют бедствия на земном шаре, и не бывают ли они в местах, даже отдаленных от моря? — Подземные вулканы, землетрясения и различные перевороты в воде и воздухе суть бедствия неотвратимые, против которых должно вооружаться одною только верою в провидение и твердостию духа.[353]

С. АллерОписание наводнения, бывшего в санктпетербурге 7 числа ноября 1824 г.

Объемистая книга Самуила Аллера, вышедшая в свет весной 1826 г. в Петербурге, содержит, помимо краткого описания наводнения 7 ноября 1824 г., перепечатанного в настоящем издании почти полностью, сведения о наводнениях в других странах и городах Европы «с древних времен», статистические данные о петербургском наводнении и его последствиях, рассказы о спасении людей во время наводнения и проч. Вторая половина книги занята официальными документами, правительственными распоряжениями, отчетами о суммах, собранных для помощи пострадавшим, и об их использовании, и т. п. Вся книга носит строго официальный, верноподданнический и ханжеский характер. Количество погибших явно преуменьшено — всего 480 человек; ни одного случая гибели людей не вошло в раздел «Происшествий, заслуживающих особенного внимания». Лишь вскользь упоминается о том, что работники казенного чугунного завода, отпущенные по домам в начале наводнения, чтобы подать помощь своим семействам, «принуждены были сами искать спасения своего в верхнем жилье завода и на крышах, откуда должны были с ужасом видеть, как погибали жены и дети их» (с. 15-16); да еще, рассказав о том, как чиновник N. N., сначала с ужасом увидевший разрушенным свой новый дом, потом неожиданно нашел все свое семейство, спасшееся «в старой хижине», автор замечает: «Увы! многие не были столь счастливы: некоторые возвращались в домы свои на Васильевском острову, в Галерной гавани, в Коломне единственно для того, чтобы отдать последний долг своим родным и ближним» (с. 76).

Большой интерес представляет приложенный к книге план Петербурга и его ближайших окрестностей с обозначением — разными оттенками голубой краски — частей города, залитых наводнением, и глубины воды в разных местах.

Знал ли Пушкин книгу Аллера, неизвестно. Но вся его «Петербургская повесть», говорящая о бессилии царя, о «бесчувствии холодном» людей, переживших наводнение, о том, как влачил «свой несчастный век» безумный Евгений, является опровержением той официальной лжи, которой проникнута эта книга.

Описание наводнения в С.—Петербурге и окрестностях оного

Еще 6 числа ноября, особенно к вечеру, сильный юго-западный ветр, воздымавший ужасными порывами своими воду в реках и каналах Петербурга до самых берегов, казалось, предвещал столице грозное бедствие. Но бо?льшая часть жителей оной, как юные воины на поле брани, не испытав еще опасности, оставались спокойными зрителями, тем более что к ночи ветр начал было несколько утихать; несмотря на то, однако ж, зажженные фонари, для означения необыкновенного возвышения воды, с адмиралтейской башни не были снимаемы и пушечные выстрелы слышны были неоднократно в продолжении ночи. 7-<го> числа рано поутру ветр сильно начал увеличиваться, а в 10 часу превратился в ужасную бурю, которая не токмо срывала крыши с домов и вырывала большие деревья с корнями, но даже обратила естественное течение самой Невы в противную сторону.

В то время было до 6 град<усов> тепла по Реомюрову термометру; барометр опустился чрезвычайно низко, почти до 27 д<юймов>, а воздух сделался весьма густ.

В 10 часов вода начала выступать из берегов, и в начале 12 часа наводнились уже две трети города, и только большая половина Литейной и Московской частей, также Каретная и Рожественская, кроме некоторых прибрежных мест, оставались непонятыми водою.

вернуться

353

Далее в тексте «Литературных листков» следует продолжение, содержащее «таблицу всех наводнений, бывших в Петербурге от построения». Автор, упоминая «о бедствиях сего же рода, постигших другие страны и причинивших там гораздо более вреда», желал доказать, что «наводнения не всегда зависят от приморского местоположения». Эти таблицы, как и рассуждения Булгарина о наводнениях, не вошли в «Известие», составленное В. Н. Берхом, но они характерны как показатель общественной тревоги, возникшей после наводнения 7 ноября, сомнений в целесообразности построения Петербурга (не только укрепленного торгового порта, но и столицы, политического и культурного центра государства) на месте, подверженном разрушительным наводнениям, и упреков за это, обращенные к Петру I.