Миры Роджера Желязны. Том 21 - Желязны Роджер Джозеф - Страница 81

Я чувствовал, как сильно устал. Слишком многое успело случиться со мной за столь короткий промежуток времени. Так что, получив возможность немного отдохнуть, снять сапоги, растереть ступни, откинуться назад и поудобнее уложить голову, хотя бы и на камень, я испытал чисто животное наслаждение, а холодный камень показался мне царским ложем. Я прикрылся плащом, ибо воздух становился все холоднее. Горячая ванна, полный обед, постель — вот что было бы лучше всего, однако все это казалось мне почти несбыточным при данных обстоятельствах. Так что теперешнего краткого отдыха было более чем достаточно; можно наконец позволить мыслям несколько замедлить свой бег и плыть по течению; можно позволить себе как бы со стороны взглянуть на события минувшего дня.

Господи, сколько же всего успело случиться!.. Но теперь, по крайней мере, у меня имелись ответы на некоторые из мучительных вопросов. Разумеется, не на все. Однако их было вполне достаточно, чтобы удовлетворить мои запросы хотя бы на какое-то время… И теперь я примерно представлял, что происходило здесь во время моего отсутствия, и гораздо лучше понимал происходившее в данный момент, и даже представлял себе кое-что из того, что именно мне необходимо будет сделать впоследствии… Почему-то у меня было такое ощущение, что знаю я гораздо больше, чем мне кажется, что я уже обладаю всеми необходимыми кусочками, что способны заполнить пустые пространства в разрастающейся вокруг меня головоломке, если их правильно повернуть и вставить. То, с какой скоростью развивались события, особенно сегодняшние, не позволяло мне ни минуты как следует подумать. А теперь некоторые из этих «кусочков» добытых мной знаний, похоже, уже начинали поворачиваться под каким-то странным углом…

Меня отвлекло оживление за плечом — это едва заметно посветлели небеса, предвещая скорое появление луны. Обернувшись, я встал на ноги и осмотрел горизонт. Призрачный лунный свет уже разлился над морем. Я напряженно ждал, и вот крошечный серпик возник в небесах. Облака, правда, тоже немного сдвинулись, хотя и не настолько, чтобы вызвать опасения. Впрочем, ожидаемого явления в зените пока еще не наблюдалось. И все же я вытащил свою колоду, перетасовал и вынул из нее карту Бенедикта.

И думать забыв об отдыхе, я внимательно смотрел на карту, видя, как над водой все шире разливается серебристое свечение, а на волнах начинает посверкивать лунная дорожка. Слабо видимые очертания города вдруг закачались высоко в небесной вышине. Чем ярче светила луна, тем чаще по линиям города-призрака то тут, то там пробегали искры. Тир-на Ног'тх становился виден все более отчетливо. Я по-прежнему внимательно смотрел на карту Бенедикта, стремясь установить с ним контакт…

Наконец его холодное лицо возникло передо мной. Он был в Зале Пути; стоял как раз на самой середине. Зажженный фонарь поблескивал у его левой ноги. Он узнал меня.

— Корвин, — спросил он, — что, уже пора?

— Не совсем, — сказал я. — Но луна уже встает Город, правда, только еще начинает обретать форму. Впрочем, ждать придется недолго. Я просто хотел убедиться, что ты готов.

— Я готов, — эхом откликнулся Бенедикт.

— Хорошо, что ты успел вернуться! Узнал что-нибудь интересное?

— Меня отозвал Ганелон, — сказал он. — Знаешь, его план показался мне очень неплохим, именно поэтому я и здесь. Что же касается моего путешествия во Владения Хаоса, то, по-моему, я действительно кое-что узнал…

— Минутку, — прервал я его.

Сотканный из лунных лучей город приобретал все более ясные очертания. Теперь он был отчетливо виден прямо у меня над головой. Появилась и Лестница, хотя она в некоторых местах казалась бледнее и прозрачнее, чем в остальных. Я так и потянулся к ней, чтобы хоть на миг погасить жажду своей души…

Холодный, спокойный, я ступил было на четвертую ступень, однако она, как мне показалось, чуть подалась под моими ногами.

— Скоро начнется, — сказал я Бенедикту. — Сейчас собираюсь испытать Лестницу. Будь готов.

Он кивнул.

Я поднялся по каменным ступеням — раз, два, три, — потом приподнял ногу и опустил ее на четвертую, почти прозрачную ступень. Она легонько качнулась. Я не решался встать на нее обеими ногами и ждал, наблюдая за луной и вдыхая холодный воздух.

Лунная дорожка на воде становилась все шире; посмотрев вверх, я увидел, что Тир-на Ног'тх несколько утратил свою прозрачность. Звезды за ним были почти не видны. За эти мгновения и ступень под моей ногой стала тверже. Упругость ее исчезла. Я чувствовал, что теперь она способна выдержать мой вес.

Я пробежал глазами по Лестнице снизу доверху и увидел ее во всей красе; кое-где она казалась совершенно непрозрачной и плотной, в других местах чуть просвечивала и посверкивала искрами, но все же представляла собой сейчас единое целое. Лестница вела прямо в молчаливый город, что плыл в небесах над морем.

Я поднял вторую ногу и опустил ее на ступень. Захоти я этого сейчас, Лестница могла бы послать меня в такое место, где сны становятся реальностью, где бродят порождения неврозов, где всем правят сомнительные пророчества — в залитый лунным светом город, где осуществляются двусмысленные желания, где время совершенно искажено и где все сияет бледной неземной красотой.

Я снова сошел на землю и посмотрел на луну, теперь находившуюся в самой высшей своей точке, потом взглянул на карту Бенедикта.

— Лестница обрела прочность, луна взошла, — сказал я.

— Хорошо, иду.

Я видел его там, в самом центре Пути. Он поднял зажатый в левой руке фонарь и какое-то мгновение стоял совершенно неподвижно. Еще один миг — и он исчез, исчез и Огненный Путь Амбера. Через несколько секунд Бенедикт появился почти в таком же зале, только у края Пути, в самом его начале. Он высоко поднял фонарь и огляделся. В зале он был один.

Бенедикт подошел к стене и прислонил к ней фонарь. Его тень протянулась от фонаря по направлению к Пути, резко метнулась по стене, когда он крутанулся на каблуках и вернулся к исходной позиции в начале Пути.

Этот Путь, заметил я, светился более бледно, чем тот, что в Амбере, — серебристо-белый, без малейшей примеси голубизны. Очертания его были теми же, однако призрачный город проделывал странные фокусы с перспективой. Мне мерещились там какие-то неровности, сужения, расширения, которые будто постоянно двигались и менялись местами без всякой видимой причины, как бы скользя по поверхности Пути — словно я рассматривал его через бракованную линзу, а не через карту Бенедикта.

Я вернулся на землю и сел на самую нижнюю каменную ступень, продолжая наблюдать.

Бенедикт приготовил меч.

— Тебе известно о воздействии крови принцев Амбера на Путь? — спросил я.

— Да. Ганелон сказал мне.

— Ты когда-нибудь подозревал… что-нибудь в этом роде?

— Я никогда не доверял Брэнду, — услышал я вместо ответа.

— Ну а что же узнал ты во время своего путешествия во Владения Хаоса?

— Поговорим потом, Корвин. Теперь он может появиться с минуты на минуту.

— Надеюсь, никаких отвлекающих видений у тебя не возникнет, — сказал я, вспоминая свое собственное путешествие в Тир-на Ног'тх и участие Бенедикта в моих приключениях там.

Он пожал плечами:

— Они обретают силу тогда, когда на них обращаешь чрезмерное внимание. А мое внимание сегодня целиком поглощено одним.

Бенедикт медленно повернулся, снова внимательно оглядев зал.

— Интересно, а он знает, что ты здесь? — спросил я.

— Возможно. Но это не имеет значения.

Я кивнул. Если Брэнд до сих пор не появился, то мы выиграли день. Остальные Пути охраняемы; в крайнем случае Фиона получит возможность продемонстрировать свое собственное мастерство и колдовские способности, чтобы отыскать Брэнда. И уж тогда он от нас не уйдет. Фиона и Блейз уже однажды сумели его остановить. Сможет ли она сделать это одна? Или же нам придется отыскать Блейза и попытаться убедить его в необходимости помочь нам? А может, Блейза отыскал Брэнд?.. Интересно все-таки, за каким чертом понадобилось Брэнду такое могущество? Для чего? Желание сесть на королевский трон было мне понятно. Но все остальное… Нет, этот человек сумасшедший, и хватит об этом. Очень и очень жаль, однако ничего не поделаешь. Интересно, это у него наследственное или вызвано стечением обстоятельств и окружением? Я сухо резюмировал, что все мы до какой-то степени поражены подобным безумием. Если честно, то лишь безумцу, который и без того имеет слишком много, так сильно и с такой горечью хочется прибавить еще больше и хоть чуточку возвыситься над остальными. У Брэнда эта мания развилась максимально, вот и все. Он был как бы нашей общей карикатурой в своем стремлении к величию. И с этой точки зрения так ли уж важно, кто из нас стал предателем?