Когда забудешь, позвони - Лунина Татьяна - Страница 23

— Федор Феофилактович, — с жаром зашептала Васса, не дав «законнику» открыть рот, — вы меня простите, но что за водку мы тогда пили? Я животом, извините, промаялась три дня, похудела, еле выжила. А когда в себя пришла, сразу о вас подумала. И очень переживала. Не дай бог, думаю, помер: хороший человек, жалко же! А вас все нет и нет. Уж сама собралась в милицию идти, узнать: живы или как? В каком магазине вы водку покупали, Федор Феофилактович? Комиссию бы туда послать — травят людей почем зря! — Она вдруг всхлипнула и ухватилась за капитанский локоть. — Так плохо было мне, думала, помру!

— Ты, это, не хлюпай носом, живой я! Погрипповал чуток и снова как огурец. — Капитан Мортиков явно растерялся под напором заботливой пирожницы и стал совать ей в руки чистый носовой платок. — Вытри глаза-то, не реви. Увидит кто — разговоров не обберешься.

Не знала «слезливая» пирожница, что попала в самую «десятку». «Московская», которой ее потчевал хозяин «явочной» квартиры, была не куплена. Отнюдь! Пять бутылок беленькой экономный Федя экспроприировал у подпольных производителей спиртного. «Ошибся» при подсчете левой продукции всего на пять единиц. Одна из них и красовалась тогда в центре стола.

— Ты, это, возьми. — Милиционер неожиданно сунул в карман фартука взятые только что деньги. — Договорился я. Ну, с этими, с рэкетирами, — пояснил Федя, увидев изумленные глаза. — А мне не надо ничего. Не такой я, чтобы честь продавать. Да и не по чину мне теперь. На повышение иду. — Он приосанился и расправил плечи. — В прокуратуру берут, бандитов ловить!

— Поздравляю вас, — почтительно произнесла потрясенная экс-подопечная. И искренне восхитилась: — Это надо же!

— Давай трудись! И никого не бойся — не тронут. Человек, это, как его, звучит гордо! — невпопад ляпнул будущий бандитский ужас и гордо двинул вперед, к грядущим победам и новым чинам.

Ошарашенная новостью Васса поделилась своими эмоциями с «коллегой», и благодарная за доверие Анна Иванна до вечера перемывала Федины косточки.

— Ну и слава богу! — деловито подытожила она, расставаясь. — И Федор не в накладе, и нам хорошо! Без него легче дышится, правда, Василисушка?

Васса согласно кивнула и наклонилась за пустой кастрюлей.

— Поволоцкая, неужто ты? Привет! — весело выпалил женский голос. — Господи, что ты здесь делаешь? Торгуешь, что ли?

Перед ней стояла Тинка, институтская приятельница Тина Изотова. Подругами они не были, но общались охотно и с взаимной симпатией.

— Привет, это я, — подтвердила Васса с улыбкой. — А ты как здесь?

— К подруге приехала, а ее дома не оказалось. Записку сунула в дверную ручку и укатила. Зараза! — беспечно пожаловалась Тинка, сверкая белыми зубами. — А ты далеко отсюда живешь?

— Через дорогу.

— Ой, как хорошо! — обрадовалась Изотова. — Примешь меня на полчасика? Пожалуйста, я очень рада тебя видеть! Общнемся по-людски, не на ходу.

Настоятельная просьба, честно говоря, озадачила, но повода отказывать не было никакого, и Васса пригласила к себе. Причина визита прояснилась сразу, как только гостья ринулась в туалет.

— Ох, Васька, спасибо, выручила! — вошла в кухню счастливая Тина.

— Чай, кофе? — улыбнулась хозяйка.

— Кофе. А курить у тебя можно?

— Дыми.

— А ты совсем не изменилась, — похвалила старая знакомая. — Только строже стала. Замужем? — Она придвинула к себе дымящуюся чашку. — Молочка нет?

Василиса налила молоко в молочник и поставила на стол, выложила в плетеную корзиночку пирожки, достала коробку конфет.

— Угощайся.

— Хорошо живешь, — одобрила достаток гостья. — Так ты замужем?

— Нет.

— Что так? Разошлась?

— Умер.

— Прости, не знала. Трудно одной? Васса неопределенно пожала плечами.

— А я тоже одна, — беззаботно доложила Тинка. — Развелась со своим олухом три года назад. И не жалела ни одного дня! Детей Бог не дал, а терпеть такое «сокровище» — виселицу себе строить. — Возмущенно надкусила конфету и с ненавистью уставилась на шоколадный огрызок, как будто это он сосватал ее за «олуха». — Хороший муж ведь какой? — враждебно спросила разведенка у безвинной «свахи». И сама же дала ответ: — Тот, кто не пьет, не курит, не гуляет. Для мужского «плюса» этот набор трех отрицательных частиц обязателен. Согласна? — На этот раз вопрос относился к хозяйке дома. Та весело кивнула, гостья положительно начинала нравиться. — Ну вот! — обрадовалась пониманию «аналитик». — А мой придурок все эти «не» перетащил к другому знаку и стал чистым минусом! Не зарабатывает, не трахается, не чистит зубы перед сном — и кричит, что хороший муж. «Плюс»! — презрительно фыркнула она. — Как тебе эта перестановочка? — и торжествующе посмотрела на «аудиторию»: ясно же, с таким дня не выдержишь — Я потерпела десять лет и сказала: баста! Сейчас живу одна, сама зарабатываю деньги, езжу за рубеж и на отдыхе позволяю себе глупости. Жизнью очень довольна! Бросила вместе с мужем и свой чертов НИИ, и свою кандидатскую степень, выпившие у меня всю молодую кровь.

— А чем занимаешься?

— Челночу! Сначала моталась в Турцию, теперь — в Италию.

— И как?

— Я ж говорю: вполне! На первых порах, правда, по-всякому было. И обворовывали, и «кидали». Однажды чуть не убили, — рассмеялась она. — Но ничего, выстояла. Я же русская баба — гранит, ходячий памятник! Хрен меня снесешь! При жизни цветочки покупаю и к подножию кладу. Сама себе и скульптор, и монумент, и смотритель, — подмигнула многоликая и задумчиво оглядела аппетитный пирожок. — Слушай, Вась, я, может, поведу сейчас себя бестактно, но скажи честно: этими пирожками торгуешь?

— Да.

— Васька, бросай ты свою кастрюлю к чертовой матери и переходи ко мне! Вместе будем конкурировать с госторговлей. — Пирожница удивленно уставилась на челночницу с кандидатской степенью. — То есть не ко мне, конечно, — смутилась та, — а вместе со мной. Обучишься быстро, наука нехитрая. Я тебя под свое крыло возьму. Ну как?

— Надо подумать. Мне кажется, там совсем другой размах.

— Это правда, — рассмеялась Изотова, — помахать крыльями придется. Но ведь и мы — не курицы бескрылые. Это у тех вся мечта — на насест к петуху забраться. Взмахнула своими суповыми, подскочила — и под бочок к хозяину. А мы — сами себе хозяйки, и не скакать будем — парить! — Вербовщица зарумянилась, потянулась к сигарете. — За границу станешь кататься, как к себе на дачу. Мужичка отхватишь! Графа какого-нибудь итальянского, их там — что песку морского. Ты, Поволоцкая, красотка, тебе мужика заарканить — что мне бигудину с челки снять: р-р-раз — и готово!

Хозяйка, не вникая, пропускала бредни гостьи мимо ушей и уже собралась выпроваживать энергичную фантазерку, как зазвонил телефон.

— Алло.

— Василинка, радость моя, это я! Прости, если отвлекаю, но очень хочется услышать твой голос! Чем занимаешься?

— Здравствуй! — улыбнулась она. — У меня Тина. Чай пьем.

— Как я ей завидую, — вздохнула трубка. — Василинка, я через пять дней буду уже дома. Можно позвонить?

— Конечно, — удивилась «радость» очередному приступу робости.

— Спасибо! — обрадовался мореплаватель. — Все, моя хорошая, до встречи!

— До свидания. — Васса слегка растерялась. До какой встречи? Она ни с кем не собирается встречаться, даже с милым Алешей.

— Опоздали итальянские аристократы! — пропела Тинка, с интересом изучая потолок. — Я всегда говорю: красивая зрелая женщина — что хорошая вещь на распродаже: хоть и уцененный товар, а не залеживается.

— Мышление торговыми категориями, Изотова, не способствует развитию интеллекта, — заметил с улыбкой «уцененный товар». — И прекрати льстить, ответной похвалы не дождешься.

— Интеллект, Поволоцкая, кормилец плохой! — рассмеялась от души «товаровед». — Моя кандидатская на «ура» прошла, а что толку? Пылится на полке, а за те копейки, что нам платили, и день рождения не отметить. Нет, я нынче пытаюсь овладеть другим, что переплюнет всякий интеллект, — мудростью, — пояснила назидательно забавная гостья.