Башня ветра - Говда Олег Иосифович - Страница 30

— Целых шесть? — переспросил Подорожник. — Я думал, меньше…

— Ну значит, не врали люди, рассказывая о твоем умении.

— Просто повезло чуть больше, чем остальным… — пожал плечами маг. — Если б орки не закопали меня вместе с другими трупами в сырую землю, а бросили на угли, к примеру… то вряд ли я разговаривал бы сейчас с вами. Но и ран оказалось слишком много. Пока очнулся, пока сообразил, где нахожусь, спутники мои уже слишком далеко ушли по тропе смерти.

— И все-таки я так и не понял из твоих слов, целитель Тим: почему орки напали на обоз? — Тень вежливо и сочувственно кивал, но, как оказалось, о главном не забывал. — Какая причина оказалась сильнее страха перед яростью Креш-куруша? Они же не безумцы? Главный вождь чернолапых и за меньшие провинности на кол сажал…

— Я могу только догадываться… — Маг сделал паузу, вопросительно глядя мне в глаза.

— Ах да… Меня зовут Влад Твердилыч. Я — Защитник деревни Выселки. Эти воины — мои спутники. Тень и Щек.

— Защитник? — с сомнением переспросил Подорожник, явно ожидавший услышать что-то другое. — Ну ладно. Пусть. Так вот, я не уверен, но один из воинов нес магический посох. И когда каким-то образом понял, что я это почувствовал, закричал что-то вроде: «Убить всех! Никто не должен знать!». И пока мы замерли в растерянности, не понимая, что происходит, а староста Степной пытался что-то объяснить оркам, они набросились на нас с обнаженными ятаганами и порубили всех раньше, чем охранники успели выхватить мечи.

— А ты как же уцелел?

— У каждого уважающего себя мага всегда есть наготове хоть одно защитное заклинание. Его я и успел произнести быстрее, чем получил по голове и свалился без сознания. Шесть ран, говоришь? Ну по-видимому, они все же распознали во мне мага и рубили уже беспамятного… Чтоб наверняка. Спасли везение и случайность. С ними не было шаманки и некому было определить мою стихию. Поэтому и закопали в сырую землю… Ну а на дальнейшие вопросы вы и сами уже ответы знаете…

— Не все, целитель Тим, далеко не все… — покачал головою следопыт. — Но сперва поужинаем. Не только у тебя трудный день был. Командиру нашему на днях тоже неслабо досталось. Так что вначале — еда, а разговоры — чуть позже…

— Согласен, — кивнул маг. — Мне от людей скрывать нечего. Особенно от ветеранов Легиона. А там и в компанию к вам напрошусь. Возьмете с собой?

— Не ставь телегу впереди лошади, Тим Подорожник… — Я решил, что и командиру пора произнести свое веское слово. — Поживем — увидим… Полевой целитель — это важно, но мы тебя не знаем. Так что, как верно сказал наш следопыт, будем ужинать, знакомиться и думать.

Глава четвертая

Ужин — штука приятная во всех отношениях. И пусть мне сто раз напомнят, что вечерний прием пищи вреден для здоровья, пусть еще столько же раз процитируют древнюю поговорку о том, что завтрак надо съедать самому, обед разделять с другом, а ужин отдавать врагам, — я даже не почешусь. Тот, кто весь день на диване у телевизора провалялся, может следовать и таким советам, а каждый, кому доводилось прошагать и пробежать не меньше полета километров за светлое время суток, меня поймет. И завтрак, и обед — лишний вес. И никто в здравом рассудке перед марш-броском наедаться не станет. Другое дело — когда впереди маячит команда «Отбой»…

Вот только по совокупности факторов в сон после сытного ужина клонит, как от снотворного. Глаза слипаются, а рот просто разрывается и вот-вот вывихнет челюсть от непрестанной зевоты. Ну какие тут беседы? Самые говорливые кумушки и те разошлись бы по домам до утра.

Хорошенько подкрепившись и окончательно уверовав, что выжил даже в такой передряге, целитель Тим стал охотно рассказывал о себе.

Он действительно служил в Легионе, а когда император распустил вспомогательные части после заключения мирного договора, то с тремя боевыми товарищами осел в приграничных деревеньках. Двое — стали Защитниками, как я. Тим — продолжал заниматься целительством. А четвертый из компании — Велес Мох, триарий, мужчина в годах, чуть-чуть недослужившийся до ветеранского пенсиона, живет вместе с ним, на хуторе. Помогая по хозяйству и пасеке. За что Подорожник ему очень благодарен, поскольку мед и сотовый воск в медицине незаменимы, а самого целителя пчелы почему-то терпеть не могут. Видимо, пахнет он как-то неправильно, по пчелиному разумению.

Так они и живут. Линь Рыжий отстаивает в спорах интересы деревни Творожок. До сих пор ни разу не проиграв ни одного поединка и не позволив оркам увеличить дань сверх того, что положено законом. Добрило Тюфяк — не менее успешно противостоит посягательствам на свободы жителей Степной.

Промучившись в борьбе с дремотой до того места, когда Подорожник стал объяснять, что выбрался в путь с обозом скорее случайно, чем преднамеренно: травок целебных надумал в степи поискать — я предложил всем отдыхать. Мол, интересная беседа и разговорчивый спутник скрасят любую, самую длинную и трудную дорогу. Тем более что целитель Тим вполне серьезно набивался в попутчики. А плохо выспавшийся воин опасен как для окружения, так и для себя самого. Потому что тупеет и теряет сноровку.

— Верно говоришь, командир, — поддержал меня Тень. — Ложитесь, братцы, отдыхать. Подежурю. После полуночи подниму Щека. Перед рассветом сменю его еще раз. И не сомневайся. Я же и в Мрачной роще не был, и в могиле не лежал — силенок хватит. Да и отоспался я, пока ты хворь из меня не выгнал… На год вперед.

— Хворь? — заинтересовался Подорожник.

— Завтра… — тут же пресек я возможный очаг возгорания новой беседы. — Хорошо, Тень. Действуй. Но если перед рассветом почувствуешь, что можешь уснуть — поднимай меня без церемоний. Договорились?

Следопыт кивнул. Может, и хотел что-то еще прибавить, но дальнейшее меня уже особенно не интересовало. Сон навалился всей тяжестью, мягко и беспощадно подминая сознание, не оставляя ему ни единого шанса для сопротивления…

Я шел по песчаной косе, далеко выдающейся в море. Тонкая, выгоревшая под жаркими солнечными лучами, шуршащая под ногами полоска шириной всего в полтора-два десятка шагов уходила куда-то за горизонт, разделяя огромные емкости, наполненные самим Создателем — на море живой и море мертвой воды.

Справа от меня плескались самые обычные морские волны Азова. В меру загрязненные химическими и другими отходами жизнедеятельности человека, но все еще дающие приют и пищу множеству иных организмов крупнее инфузории туфельки. А вот слева…

Слева тяжело, едва переваливаясь с боку на бок, шевелились мертвые воды Сиваша. Места, в котором словно бы собралась горечь слез всего человечества. Ну или хотя бы той ее части, кому ближе сюда, чем к Аль-Бакр Аль-Маййиту. Легкий бриз, налетая с акватории Живого моря, навевал мысли о белоснежной яхте, стремительно рассекающей глазурь воды под раздувающимися парусами. О стайке любопытных и веселых дельфинов, поблескивающих лоснящимися черными боками, играющих в догонялки с собой и легким суденышком. От этого на душе становилось радостно и легко, как в тот вечер, когда я возвращался домой с первого свидания…

Но как только ветер менял направление, гниль разложения пачкала все, словно кто-то бесцеремонно и бессмысленно возил грязной половой тряпкой по чисто вымытому окну. И ликование сперва уступало место досаде, разочарованию, а потом и скорби по безвозвратно потерянному счастью.

«Все пройдет», — когда-то давным-давно, отчего многие даже не помнят по какому поводу, сказал мудрец. И как положено мудрецам, оказался прав… И не потому что та девушка больше не пришла на свидание, встретив и полюбив другого парня, а потому что первый раз — он единственный и неповторимый именно потому, что первый. Были еще многие встречи, свидания и мгновения счастья, но такой чистой, возвышенной радости я больше не испытывал ни разу…

Я понятия не имел, как и зачем оказался посреди Арбатской стрелки, куда и откуда иду и что ждет меня в конце пути. Обнадеживало одно — я шел по песку. И судя по тому удовольствию, которое испытывали босые ступни, песок считал меня своим. Раскаленный до белизны он не обжигал кожу, а ласково согревал, придавая сил и уверенности в том, что дойду. И что иду не напрасно. Там, за горизонтом, куда еще не достигает взор, меня ждут… С нетерпением и любовью.