Изучающий мрак (Дарвей) - Зинченко Майя Анатольевна - Страница 59

  - Так и есть. А ведь еще нужно купить одежду и нормальное оружие... Но все это будет завтра, а сейчас я отправляюсь спать.

  - В "Ржавой цапле" есть свободные места, я уверен. В крайнем случае, я или Клифф ляжем на полу. Комната все равно наша, а одеял хватит.

   Послышался жалобный визг. Дарвей посмотрел вниз. Собака расправилась с подачкой и теперь призывно смотрела на него, махая хвостом. Животное гавкнуло, и монах бросил со стола еще одну кость.

 День близился к концу. Друзья шагали по знакомой Дарвею тропинке. С утра было пасмурно, но к обеду облака разошлись, и теперь стояла отличная погода. Монах вслушивался в досаждавший ему скрип и недовольно морщился. На первых порах с новыми сапогами всегда так. Они издают слишком много шума. Именно поэтому Дарвей отдавал предпочтение старой проверенной обуви. Может, она была не так красива, но зато не сулила неожиданностей.

   Чтобы отвлечься от скрипа он принялся размышлять над ответом книжника. В записке, которую он послал ему, был всего один вопрос: "Что означает мое имя?" И подпись. Ответ был короток и по существу: "На языке эльмиров, среди людей более известных как каны, оно значит Затмение".

   Выходит, не было ничего удивительного в том, что он прочел свое имя на черном солнечном диске. Но что этот мрачный символ забыл в храме ордена Истины? Зачем кому-то понадобилось выкладывать на полу подобную картину, да еще и скрывать ее?

   И почему, собственно, ему дали такое странное имя? Да, он знал, что в год его рождения случилось полное солнечное затмение, но зачем же так называть ребенка? У нарекшего его монаха было странное чувство юмора. А если бы посреди лета выпал снег, то его имя было бы Мороз или Снежок?

   Раньше он не задумывался над своим именем - Дарвей и все. Теперь же ему во всем чудился скрытый смысл. Каны со своим могуществом вполне могли подстроить все с самого начала. Если этот дар столь важен, то они наверняка проследили, чтобы он попал в нужные руки. Теперь вся его прошлая жизнь, его мнимый выбор подставлен под сомнение. А был ли он у него или он действовал по чужой указке, направляемый невидимыми силами?

   У заключенного отнимают внешнюю свободу, но у него всегда остается внутренняя. А он, по рукам и ногам связанный даром канов, лишен их обеих. Он больше не принадлежит себе. Словно кто-то великий наметил его линию судьбы и с тех пор он не может свернуть с нее. Или возможность свернуть - это и есть самая большая иллюзия?

   Дарвей мрачным взглядом посмотрел вдаль, туда, где лес исчезал в зеленоватой дымке. Он знал, что стоит ему сделать одно маленькое усилие, и красота окружающего мира разлетится в клочья. Нет, красота останется - она, как и любовь, вечна, вот только мира в привычном понимании этого слова больше не будет. Будут огни, бесчисленное множество огней. И Порядок, слившийся с Хаосом, жуткий союз, изматывающий разум.

   Лес на самом деле не лес, а тень. И тела, которые мы так заботливо облачаем в одежду - тоже тень. А настоящий мир глазами не увидеть. Самое главное никогда не лежит на поверхности. Чтобы его отыскать нужно приложить усилия и никто не гарантирует, что этих усилий окажется достаточно. Можно совсем близко подобраться к истине, и умереть у ее ног, истекая кровью. Истине ведь все равно, она существует независимо от того, знаем мы о ней или нет. Даже если мы исчезнем, она все равно останется.

   Монах понимал, что на самом деле зрение тут не при чем. Он видит душой. Просто ему легче воспринимать происходящее именно глазами. По старой привычке он открывает их и заглядывает за грань. Он еще не настолько возвысился, чтобы комфортно чувствовать себя в образе светящегося шара или чистого потока света. Или просто не сошел с ума до такой степени. Он человек - плоть и кровь, заблуждения и надежда.

   Дарвей подумал о том, как много он узнал за последние дни. Он прикоснулся к тайнам вселенной. Маги и книжники бьются над их разгадками столько лет, а ему они открылись сами. Почему? Возможно, потому что он не желал этих тайн... Но пришло время и вот - он идет по узкой тропе в сопровождении двух друзей и знает, что они чувствуют, что желают... Смотрящий в пламя и маг не ведают, что он ведет их на встречу с орком. Как они отреагируют, увидев перед собой извечного врага? Дарвея больше всего беспокоил гном. Он потерял братьев и ненависть к оркам могла ослепить его. Только бы не дать Малему сорваться... Он и так сам не свой, после случая в трактире.

  - Долго еще идти? - недовольно спросил Клифф.

   Полчаса назад он поскользнулся на влажной траве, упал, подвернул ногу и теперь был зол на весь белый свет. С ногой-то все уже было в порядке - он ее исцелил сразу, но вот его штаны при падении порвались. Теперь Клифф стыдливо прикрывал порванное место плащом, но его все равно было видно.

  - Мне кажется, за нами кто-то наблюдает... - встревожено сказал Малем.

   Дарвей тотчас остановился.

  - И давно у тебя появилось это чувство?

  - Несколько минут назад.

   Монах огляделся. До поляны, на которой он оставил Грема, было недалеко. Вполне возможно, что орк сидит сейчас где-то в укрытии, и заметил их первым. Теперь он изучает людей, оценивая потенциальную опасность. Что он думает в этот момент?

   Перед ним трое путников: двое мужчин и болезненно худой подросток. Малем, завернувшийся в плащ, очень похож на подростка. Интересно, узнал ли Грем своего недавнего пленника? Ведь он уже не тот замученный оборванец. Ванна, стрижка и бритье, сытный завтрак, и новая одежда творят чудеса.

   Вдруг позади них затрещали кусты и орк, не скрываясь, появился на тропинке. Судя по всему, он узнал Дарвея. А прятаться дальше, подобно трусу, было ниже его достоинства. А зря... Малем среагировал мгновенно. Стоило ему обернуться и увидеть, кто стоит перед ним, как гном вскинул руки и пустил в орка мощный поток пламени. Грема спасли только кожаные доспехи, отсыревшие за время его вынужденного пребывания в лесу. Закрыв голову рукой, он с воплем прыгнул обратно в кусты, подальше от бушевавшего пламени.

  - Стой! Не надо! - монах пытался остановить гнома, но из-за жара к нему было невозможно подойти, а слов он не слышал. - Прекрати сейчас же! Малем! Ты все погубишь! Это наш друг!

  - Что?! - Малем все-таки расслышал его крики и непонимающим взглядом уставился на Дарвея. - Это же орк!!! Лазутчик, грязный шпион!

  - Это Грем. Да, он орк, но не лазутчик. Он спас мне жизнь. И это на встречу с ним я вас вел.

  - Дарвей... Ты в своем уме?

  - Да.

  - Тогда ты стал предателем. - Сжатый кулак Малема медленно переместился в сторону, указав на монаха. Стоило ему разжать пальцы, и Дарвей превратится в факел.

  - Малем! - испуганно воскликнул Клифф. - Ты что это задумал? Опусти руку. Давайте поговорим спокойно.

   Дарвей стоял, не шевелясь, и спокойно смотрел гному в глаза. Тот тоже не двигался. Бледный как полотно маг не знал, что ему делать: заслонить Дарвея собой, рискуя получить в лоб огненный шар или прыгнуть и повалить Малема на землю. Но ведь гном, при всей своей тщедушности был весьма силен.

   В этот момент в воздухе что-то просвистело и ударило гнома по затылку. Малем, не меняя выражения лица, упал навзничь. Дарвей тотчас бросился к нему. Рядом с головой гнома лежал увесистый булыжник. Смотрящий был без сознания.

  - Что с ним теперь делать? - спросил Клифф.

  - Ты можешь привести его в чувство?

  - Да.

  - Приступай.

  - Но он же не в себе! - маг смахнул прядь волос со лба гнома. - Едва не убил вас.

  - Он бы не стал этого делать, поверь мне. Это было минутное помешательство. - Дарвей поднялся с колен. - Грем! - закричал он. - Выходи! Теперь тебе ничего не угрожает!

  - Я не верю обещаниям! Твой слуга едва не убил меня!

  - Он мне не слуга, а друг. Это Смотрящий в пламя. Бакеты недавно убили двух его братьев, так что его чувства можно поднять.