От счастья не убежишь - Лэмпмен Каролин - Страница 16

– Устали?

– Ой! – Стефани вздрогнула от неожиданности, затем, увидев Коула, радостно улыбнулась. – Немного. Но это очень приятная усталость.

Коул повесил шляпу на вбитый в дверь крюк и уселся за стол. Тут вошел Чарли и первым делом принюхался.

– Чертовски вкусно пахнет! – заметил он, с надеждой глядя на Стефани.

– Пирог на ужин!

Чарли состроил такую похоронную физиономию, что она едва удержалась от смеха.

– Ладно. Я испекла еще три таких же, поэтому – так и быть – дам вам сейчас по кусочку.

Стефани отрезала два толстых куска горячего яблочного пирога, налила три чашки кофе и села за стол с мужчинами.

– Как работа?

– Неплохо, – с набитым ртом ответил Коул. – Большую часть скота уже загнали. Думаю, завтра начнем отбирать своих и клеймить.

– Что начнете? – Стефани смотрела на него с недоумением.

Коул рассмеялся.

– Не знаю, откуда вы родом, но Запада вы, похоже, не нюхали!

– Наши соседи пасут на тех же пастбищах, что и мы, – объяснил Чарли. – Коровам наплевать, чьи они, вот и пасутся все вместе, рядышком. По осени, когда мы их загоняем, приходится отбирать своих от чужих.

– Боже мой, как же вы отличаете своих коров? – удивленно спросила Стефани.

– На каждой корове есть свой знак, клеймо, – продолжил объяснение Чарли. Он отхлебнул кофе. – Прошлой весной, перед выпасом, мы заклеймили почти всех телят, но кое-кого пропустили. Теперь надо поставить клейма, пока они еще при матерях и мы можем отличить своих от чужих.

– Понятно, – заметила Стефани. – А как вы их клеймите?

– Вам что, в самом деле хочется знать?

– Конечно, иначе я бы не спрашивала.

– Тут ничего интересного нет. – Чарли поскреб щетинистую щеку. – Вам от этого тошно станет.

– Что это значит?

Коул вздохнул.

– Мы держим железные клейма на огне, пока они не раскалятся докрасна, и прижимаем к боку теленка. Остается рубец, повторяющий рисунок клейма.

– Это же больно! – Стефани заметно побледнела.

– Конечно. – Коул решил, что сейчас самое время сменить тему. – А куда подевалась Кейт?

Стефани снова заулыбалась.

– Она сейчас кладет последние стежки на платье. Сегодня вечером его можно будет надеть. И слава Богу: мне уже опротивела эта тряпка! – Она взглянула на свой серый балахон.

– Я-то думал, вы с этой тряпкой расстаться не можете. Кто говорил: «буду носить до дыр»? – засмеялся Чарли.

Стефани хмыкнула.

– Я собиралась. Но меня спасла Кейт.

Стефани смотрелась в зеркало и не могла наглядеться.

– Кейт, вы говорили, что умеете шить. Но это не умение, это – талант, настоящий талант!

Кейт догадывалась о тайной причине столь бурного восхищения. Теперь эту высокую, стройную даму Салли придется брать в расчет.

Высокий глухой воротник и прямые рукава могли показаться чересчур скромными. Но, когда Стефани надела платье, облегающий лиф подчеркнул ее высокую грудь и тонкую талию, а при ходьбе под узкой юбкой обрисовывалась линия бедер. Болезненная бледность исчезла вместе с серым балахоном. На щеках заиграл румянец, а зелень платья тускнела перед зеленью глаз.

Любуясь собою в зеркале, Стефани вдруг вспомнила слова Коула: «Такие волосы надо не прятать, а выставлять напоказ».

Кажется, пришло время сменить прическу. Стефани выдернула шпильку, скреплявшую узел, и начала расплетать косу.

– Теперь все будет по-новому, – пробормотала она.

Вскоре выяснилось, что волосы можно уложить и так, и этак, и еще вот так... Казалось, пальцы все помнят и умеют сами. Стефани перебрала несколько причесок и наконец нашла лучшую. Мягкие волны волос спускались на затылок и там собирались в свободный низкий пучок, а несколько вольно висящих прядей обрамляли лицо. Стефани выглядела невероятно женственно. Обманчиво простая прическа, казалось, могла рассыпаться в любую минуту, и это увеличивало ее очарование.

– Я бы не поверила, если бы не видела своими глазами! – воскликнула Кейт. – Передо мной другая женщина!

– И она красивей прежнего? – Стефани поворачивалась в разные стороны, стараясь разглядеть себя получше. – Серое платье надо позабыть, как страшный сон!

Первым свидетелем превращения стал Джош, но оценил его по-своему. Он влетел на кухню и, увидев Стефани, остановился как вкопанный.

– Что у тебя с волосами?

– Я причесалась по-другому. Нравится?

– А в глаза они лезть не будут?

– Надеюсь, что нет. Но я всегда смогу причесаться по-старому, если захочу, – успокоила она его.

– А, ну тогда ладно, – кивнул Джош и отправился мыть руки.

– Похвала Джоша – лучшее средство от самомнения, – улыбнулась Стефани.

– Я еще не видела, чтобы Кентрелл расщедрился на комплименты, – проворчала Кейт.

Через несколько минут появился Чарли. Вот кто сполна возместил равнодушие Джоша! Увидев Стефани, он сорвал с головы шляпу и отступил на шаг.

– Это хоть кого убьет на месте! Эх, был бы я годков на тридцать моложе...

Он смотрел на нее с таким откровенным восхищением, что Стефани покраснела.

– По-моему, вы льстец, мистер Хоббс, но все равно спасибо. Хотела бы и я стать лет на тридцать старше!

Вошли ковбои, и с ними – Коул. Он не произнес ни слова – только смотрел, смотрел на нее широко раскрытыми, изумленными глазами. Остальные были не столь застенчивы. Похвалы сыпались градом, и Стефани едва удерживалась, чтобы не расхохотаться от горячего, опьяняющего восторга.

Когда один ковбой отпустил особенно пышный комплимент, Стефани случайно взглянула в сторону Коула. Он встретил ее взгляд угрюмо, и она смущенно отвернулась. Потом она косилась на него несколько раз: Коул становился все мрачнее и мрачнее. «Боже мой, чем же я провинилась?» – испугалась она.

Во время ужина он был не в духе и, когда к нему кто-нибудь обращался, отвечал односложно. Наконец Стефани перестала смотреть в его сторону, но ее беспокойство не проходило.

Мужчины обсуждали завтрашнее клеймение, и Стефани слушала с интересом. По их рассказам это выглядело куда веселее, чем описал Коул.

– Нельзя ли мне будет немного посмотреть? – спросила она. – Издали! Я никому не помешаю!

Раздался гул согласных голосов, но в него, точно нож, врезался голос Коула:

– Нельзя!

Мгновенно наступила тишина. Все смотрели на Коула – а он продолжал есть как ни в чем не бывало.

Затянувшееся молчание прервал Чарли.

– Знаете, клеймение скота совсем не так интересно. Эти лодыри наврали вам с три короба. На самом деле, это грязная работа. Вам не понравится.

Вскоре разговор возобновился, но Стефани уже не принимала в нем участия.

Она хотела остаться одна. Она даже настояла, чтобы Кейт шла спать сразу после ужина, а сама осталась мыть посуду. Стефани была удручена и разочарована. Коул ни слова не сказал о ее новом наряде, даже больше – он явно рассердился. Но почему? В мыслях Стефани царило полнейшее смятение. Она убрала в кухне и пошла по темному двору в домик Кейт.

– Подождите минутку, – донесся из темноты глубокий голос Коула. – Я хочу с вами поговорить.

Стефани робко улыбнулась.

– Да?

Вопреки обыкновению, ее улыбка не обезоружила его, а лишь разозлила еще больше.

– Мне не понравилось ваше поведение за ужином.

– Мое поведение?

– Я запрещаю вам так себя вести.

– Так себя вести? Да о чем вы?

– О том, как вы заигрывали с рабочими. Кокетничали с ними.

– Я позволяла им делать мне комплименты. По-вашему, это кокетство?

– Раньше они никогда так не распускались.

– Ах, вам это не нравится! – гнев Стефани вырвался наружу, словно кипящий гейзер. – Если бы не вы, ни один из этих людей на меня бы не взглянул. Я не просила материал на платья и не просила Кейт их шить. Даже прическу я сменила по вашему желанию.

Коул понимал, что Стефани права, – но он не привык признавать свои ошибки.

– Вы не сознаете, в какие опасные игры играете...

– Пожалуйста, не беспокойтесь. Я обязуюсь не совращать ваших ковбоев.