Нэнуни-четырехглазый - Янковский Валерий Юрьевич - Страница 10

Вдоль причала — одна к одной — лепились тупоносые плоскодонные шаланды. По переброшенным на берег узким и гибким сходням, балансируя, бегали неутомимые грузчии. Одни грузили на джонки тюки с сушеной морской капустой и вяленой рыбой, другие выносили на берег привезенные товары. На базаре шла оживленная торговля. Завидев остановившегося прохожего, торговцы махали руками, предлагали сладости и фрукты, свою водку и табак, шелка и посуду, рис и птицу. Скупали и увозили морскую капусту, рыбу и трепангов, шкурки соболя, панты и женьшень, самые пронырливые — тайком — золото.

Михаил Иванович шел вдоль редкой цепочки деревянных домов обывателей, среди которых заметно выделялись несколько каменных и кирпичных казенных зданий и домов первых владивостокских купцов: Чурина, Кунста, Семенова, Шевелева. Золотился куполами собор. Портовые постройки и азиатские фанзы на окраине отражались в голубом зеркале бухты Золотой Рог. А на протянувшейся среди зеленых холмов одной из красивейших гаваней мира стояли на якорях двух- и трехмачтовые парусники — фрегаты, корветы, шхуны, украшенные мощными бугшпритами, высокими мачтами и длинными реями.

То были годы, когда на поверхность этой бухты еще опускались на отдых белоснежные стаи лебедей, когда видимые невооруженным глазом в соседнем Амурском заливе пускали фонтаны громады-киты, Когда, не давая уснуть бедным жителям окраин, заливались ощетинившиеся от страха собаки, а тигр уносил с поста часового, оставив «на память» начальству полушубок и берданку. И совсем недавно среди бела дня в центре города вышла на берег переплывшая Золотой Рог тигрица…

В то время, пока Янковский прогуливался по Светланской, губернатор в своем просторном кабинете внимательно изучал его дело. Еще вчера, после того как Мельгунов доложил о записавшихся на прием посетителях, адмирал затребовал материал на политического ссыльного. Сейчас он неторопливо листал страницу за страницей.

«Так, с оружием в руках принимал участие в мятеже. Получил восемь лет каторжных работ. Да, Муравьев не либеральничал… Дальше. Переведен на вольное поселение в пределах Восточной Сибири, с возвращением прав дворянства, но оставлен под гласным надзором полиции. Нарушений режима не замечено, хотя и продолжает дружить с политическими ссыльными, многим помогает. Но человек дельный, Кустер им весьма доволен. Сообщает, что Янковский впервые навел на Аскольде образцовый порядок, ликвидировал банду. Теперь хочет устроить свое хозяйство на западном берегу Амурского залива, намерен вывести дальневосточную лошадь. Что ж, это важное дело. Хорошая лошадь остро необходима переселенцам, а особенно кавалерийским и артиллерийским частям. Такую инициативу нужно поддержать. А если ничего не получится — потеряет свое время и деньги. А может и больше… Но зато если выйдет, в Петербурге, конечно, скажут: „Ну и молодец губернатор! Смотрите, что организовал!“ А генерал-губернатор Восточной Сибири в своем ежегодном верноподданическом докладе донесет об успехе самому монарху… Но присматривать за этим субъектом, конечно, нужно. Кто его знает, что у него на уме? Потолкую об этом с полицмейстером…»

— Ваше превосходительство, записавшийся на десять часов Янковский ждет в приемной, — доложил адъютант.

— Просите!

Адъютант открыл дверь и пропустил посетителя. Сегодня управляющий прииском острова Аскольд выглядел иначе, чем в походе: расчесанная пышная борода, белый накрахмаленный воротничок, галстук бабочкой, модные штиблеты на высоком каблуке.

Адмирал умел расположить к себе посетителя, слушал Михаила Ивановича внимательно, с интересом. И Янковский с увлечением рассказал ему о своем впечатлении об островах Попова, Рейнеке, Рикорда, Желтухина, о районах Посьета и Новокиевска. Места там приглянулись, но со временем, он полагает, тамошние обширные луга и пастбища могут потребоваться для казенных нужд. А вот полуостров в Амурском заливе — всего в сорока верстах от Владивостока — невелик и еще никем не занят…

— Детально ознакомившись с прибрежной полосой Посьетского района в целом, ваше превосходительство, я, как агроном по образованию, утверждаю: она никогда не станет ареною поселения нашего крестьянина-хлебопашца.

— Вот как? Это очень серьезное и смелое заключение!

— Да. Но я за него отвечаю. Слишком часты летние туманы. Я побывал в деревушках корейских переселенцев. Даже они, культивируя более неприхотливые, чем пшеница и рожь, злаки — акклиматизированные чумизу, кукурузу, бобы, овес — все равно селятся не у моря, а подальше от него, в долинах речек, в горах. И я убедился — чем ближе к морю, тем созревание хуже, беднее. Но травы хороши, и у моря заметно меньше гнуса. А это говорит о больших перспективах животноводства. И моя цель — вывести свою, приморскую лошадь, сильную, выносливую смешанных европейско-азиатских кровей…

Михаил Иванович почувствовал, что увлекся, и остановился.

Губернатор внимательно разглядывал гостя, его прямой, правильной формы нос, высокие скулы, твердый взгляд карих глаз. «Да, видно, этот умеет работать и добиваться поставленной цели. Энергичен и смел, прошел медные трубы и чертовы зубы. И его, похоже, влечет не нажива, а идея, мечта…»

— Полезное дело затеваете, милостивый государь, очень нужное. Но считаю долгом предупредить, что край не трудное и рискованное. Сами знаете — Уссурийский край велик. Поселение вдали от гарнизона может быть чревато самыми серьезными последствиями. Таежная граница рядом. Двуногие и четвероногие хищники могут доставить вам большие неприятности. Мы, конечно, всемерно поддержим ваше благое начинание, но постоянной опеки гарантировать не сможем, предупреждаю, Советую подобрать надежных компаньонов и полагаться, главным образом, на свои силы. В принципе же предприятие весьма одобряю, принимайтесь с богом.

— Покорно благодарю, ваше превосходительство. Теперь главным для меня будет отвод угодий.

— Я дам указание произвести для вас необходимые отводы. Только земельное управление все еще не переведено во Владивосток из Николаевска-на-Амуре. Так что землемеры прибудут лишь с очередной оказией. Но пусть это вас не смущает, подавайте заявку.

— Сегодня же подам заявку в канцелярию и начну подыскивать подходящего компаньона, надежного товарища. Кое-кто на примете у меня имеется. А что касается опасностей, то вы правы, они возможны, и я их предвижу. Корейские переселенцы очень жаловались на тигров и волков, а особенно на хунхузов.

— Кустер докладывал, как вы ловко разделались с ними на Аскольде. Это хорошо. Значит, известный опыт у вас уже есть.

— Опыт невелик, но, думаю, может пригодиться. Корейцы же рассказывали, что хунхузы имеют хорошо налаженную связь через своих лазутчиков, мирных с виду промысловиков пушнины, земледельцев, искателей женьшеня. Сильно запуганные, многие, вероятно, поневоле выполняют роль их соглядатаев. Тем не менее разбойникам всегда известно, есть ли поблизости воинские части. И как только они убеждаются, что нет, сразу же начинают свои набеги. Убивают, грабят, уводят в плен, чтобы получить выкуп.

— Об их зверствах мы тоже немало наслышаны. Что же вы думаете предпринять? Ведь один в поле не воин.

— Я уже толковал об этом с местными поселенцами и встретил немало решительных людей, а среди молодежи — ловких парней и хороших охотников. Постараемся охватить всех, кто имеет оружие, кто способен дать отпор.

— Одобряю. Действуйте. Но держите ухо востро и поддерживайте связь с гарнизоном. Я скажу полковнику, чтобы в случае запроса немедленно высылал подмогу.

Янковский откланялся и вышел. Направился в канцелярию и тут столкнулся с Мельгуновым.

— Ну, как прошел ваш визит? Можно поздравить с успехом?

— Благодарю за содействие. Губернатор считает задуманное мною полезным, обещал помочь. Вот с его санкции несу заявку на отвод участков.

— Давайте я сам займусь этим вопросом, вызову землемеров. Значит, скоро будете хозяином. Только простите за нескромный вопрос, но это по дружбе — а как с хозяйкой? Я помню, вы не так давно потеряли подругу.