Нэнуни-четырехглазый - Янковский Валерий Юрьевич - Страница 47

— Я слышал о Поносове, но еще не встречался с ним.

— Поносов олени много нету. Я слыхал, ваша Сидеми больше.

— Верно, у нас в загоне порядочно, а в лесу тем более. Но когда на море тайфун, в город скоро не попадешь. А в жаркую погоду панты, сам знаешь, как быстро портятся. Вот если бы умели варить и сушить на месте, тогда другое дело.

— Русска люди панты вари, суши никогда не могу. Это шибко трудно, большой секрет.[3] Моя думай так: наша мастера можно к вам посылать. Они кругло лето на ваша заимка живи, все панты сразу на месте варить, сушить будут. Вам надо крепко подумать, будем дружно работать. Я слыхал — ваше слово крепко, Туп-Чуй-кун слово тоже крепко.

— Хорошая мысль. Шевелев говорил — ты честный купец. Только нынче уже поздно. Да на тот год и пантачей будет больше, молодые подрастают. А у нас там еще и женьшень есть.

— Слыхал, слыхал. Шевелеф говорил, ты на сопка много женьшень посадил. Это очень интересное дело. В сентябре я на ваше Сидеми пойдем, все кругом посмотреть будем. Ты, я — оба сердце прямо. Нам нужно друг друга рука крепко держать, тогда никакой худой люди нам никогда мешать не будет!

БОКС НА КОРАБЛЕ

Юрий сообщал родителям, что все лето провел в Техасе, работал ковбоем на крупном ранчо француза Котэ. Описывал, как ему удалось укротить полудикого мустанга Блэки, который сбрасывал всех, пытавшихся его объездить. О том, как научился владеть лассо и как они, ковбои, заарканили взбесившегося и запоровшего насмерть нескольких волов бугая. О том, как перегоняли по прерии тысячное стадо волов и они, изнеможденные зноем, почуяв воду, ринулись в речку такой плотной массой, что она мгновенно вышла из берегов!

Осенью он вернулся в Хайленд, где, верный своему слову, мистер Хилди устроил его вольнослушателем в сельскохозяйственный институт. За ату зиму он прослушает курс лекций по животноводству и тогда будет считать свою основную задачу выполненной. Кстати, ему уже не раз предлагали здесь очень выгодную работу, но он соскучился и рвется домой.

Читая последнее письмо, Михаил Иванович с удовлетворением окинул взглядом внимательно слушавших его Ольгу Лукиничну и Анну.

— Молодец Юрка. Добился-таки своего. К весне надо подготовить денег, пусть на обратном пути подберет и приведет двух-трех чистокровных и чистопородных копей. Вот тогда мы выведем своих скакунов и рысаков не хуже орловских! Сегодня же напишу ему об этом.

Третья на чужбине весна застала Юрия на пути в Сан-Франциско. Здесь его ждали перевод и письма от отца, Анны и Александра. Шура сообщал, что они напали на богатые россыпи, наконец он обеспечен и решил прокатиться вместе с братом домой. Пусть теперь на него полюбуются отец и прочие скептики, пророчившие неудачу! На днях открывается навигация, он выедет в Сан-Франциско с первым пароходом, а оттуда они тронутся домой вдвоем.

Юрий сосредоточенно перечитал отцовское письмо. Главное — нужно подобрать отличных производителей. Необходимо выбрать действительно первоклассных, но желательно подешевле. За эти же деньги да головы три-четыре — вот бы хорошо! Но как это осуществить? Нужно быть ближе к делу: попасть на ипподром, попытаться устроиться конюхом. Там будет виднее.

В тот же день он нанялся на работу и все получилось, как в сказке. Через неделю хозяин конюшни, рыжий ирландец мистер Браун, крупно проигрался и, чтобы выйти из положения, решил срочно продать несколько лошадей. Этим он поделился со своим конюхом и спросил совета:

— Понимаешь, Джордж, влетел я вчера в историю — продулся в пух и прах! Не хочу унижаться и просить кого-то, давать повод злословию, однако деньги нужно достать сегодня же. Придется продать часть моих скакунов и рысаков. Поискал бы ты покупателя, а? Мне как-то неловко…

Слушая, Юрий продолжал водить щеткой по золотистому крупу красавца Бангора. Он давно уже наметил четырех лучших коней Брауна и теперь не верил своим ушам. Однако спросил почти равнодушно:

— А сколько бы вы хотели за Бангора, Топика, Куин и Морнинг Стар, сэр?

— Ого, губа не дура. Видно, ты в самом деле разбираешься в лошадях, парень, коли назвал именно этих. А Бангор — это вообще звезда Калифорнии! Но сегодня затронут вопрос чести, а срок истекает, поэтому если бы мне дали наличными три тысячи золотых, я бы, черт возьми, продал и его!

Юрий, попытался сохранить безразличную мину.

— Что ж, мистер Браун, я, пожалуй, возьму у вас эту четверку.

Браун вскинул рыжие брови, потом нахмурился.

— Ты шутишь, а мне не до смеха.

— Почему шучу? Если согласны — едем в банк.

В банке Браун остановился в стороне от кассы. Было похоже, что он все еще опасался какой-то провокации, не верил. Но когда седой кассир, проверив чек, начал выставлять в окошечко желтые стопки монет по десять долларов каждая, — он подошел и хлопнул Юрия по спине.

— Браво, Джордж! Только скажи честно, — выиграл в карты? Я не могу понять, откуда у простого ковбоя могут быть такие деньги?!

— Все очень просто, сэр. Я — русский. Мой отец имеет свою ферму около Владивостока. Вот по его заданию я и увезу ваших лошадей на Дальний Восток.

— Ах черт! Ловкий же у твоего отца сын! Будь я проклят, если бы в другое время продал своих коней. Но — Браун никогда не нарушал слова, и теперь они твои. Кстати, я очень рад, что мои лошади не попадут в чьи-то руки здесь, в Сан-Франциско, и станут брать призы в России, во Владивостоке. Запомните, вы будете иметь от них великолепное потомство!..

В тот же день Юрий получил от брата с борта парохода лаконичную телеграмму: «Срочно вышли телеграфом 25. Александр». Видно, Шурка сдал все деньги в банк, везет в чеках, но не рассчитал, не хватило в пути на расходы… Юрий пошел на телеграф и сделал перевод.

Он снимал небольшую комнату в частном пансионе. Через два дня, когда Юрий сидел вечером за письмом-отчетом отцу, в дверь постучалась хозяйка и как-то неуверенно пролепетала:

— Мистер Янковски, вас спрашивает один э-э… человек… немножко странного вида. Он ждет в холле. Можно ему зайти?

— Конечно, просите.

Через минуту скрипнула дверь и как-то нерешительно, бочком, порог переступил незнакомый оборванец. В истрепанной куртке, драных ботинках, обросший темной бородой. Бросались в глаза только новенькие дешевые джинсы.

— Вы ко мне? — спросил Юрий по-английски и встал.

— Это я, — сказал бродяга по-русски и виновато улыбнулся. И только теперь, по улыбке, Юрий узнал брата.

— Шурка! — братья обнялись. — Что с тобой, ты же писал…

— Ты понимаешь, воры-золотоискатели обокрали на пароходе. Дурак, не успел сдать деньги на почту или в банк, все вез с собой, и вот обчистили до нитки, проклятые!

— Ну, ладно, хорошо, что жив. Ведь такие, бывает, прихлопнут, да и за борт. Проходи, умывайся, а я попрошу хозяйку дать нам поесть. Но в чем это ты одет, что за маскарад?

— Так сперли же все, даже костюм. Эту рвань собрали попутчики, не мог же я выйти на берег в одном белье?! А штаны дали такие, что в них идти не рискнул. На последний доллар из тех, что ты прислал, купил в лавке в порту вот эти…

Позднее раскрылось, что история эта была чистейшей легендой, никто Александра не обворовывал. В действительности, став азартным игроком, он до нижнего белья проигрался на пароходе в покер и в рулетку. А выдавать «сменку» в виде любого тряпья, лишь бы прикрыть стыд, было, очевидно, неписаным законом жулья всех времен. Накормив брата, Юрий сказал:

— Домой все равно поедем вместе. Папа велел подобрать чистокровных производителей и нанять до Владивостока помощника. Лошадей я купил, а помощником теперь будешь ты. Завтра же достанем тебе приличную одежду.

Через несколько дней океанский лайнер «Корея» покидал берега Калифорнии. Он держал курс на Гаваи, а оттуда, через Японию, во Владивосток. В хорошо оборудованном отсеке рабочей палубы стояли два чистокровных скакуна и две рысистые кобылы. Всем им суждено было стать прародителями целой плеяды «звезд» и покорить сердца лошадников — любителей бегов и скачек на русском Дальнем Востоке.

3

Когда пантовое хозяйство стало государственным, миф о том, что русские никогда не сумеют консервировать панты, был рассеян. Совхозы вырастили своих специалистов-пантоваров. (Прим. автора).