Ангел специального назначения(СИ) - Исаев Глеб Егорович - Страница 33

Хлопнул по щеке. «Голова у тебя, Вова, сейчас точно болеть будет, но ничего, потерпишь. Недолго».

«Лютый» очнулся, навёл резкость, сплюнул кровь и криво ухмыльнулся. — Ну, ты, девка… Признаю, мастер.

— А ты, Вова, тогда, кто? — Не стал Алексей тянуть резину, чувствуя, как набухает бинт кровью.

Пленник удивлённо поднял бровь. — Откуда…?

— Оттуда… — Зря ты наверх полез. Ты же всегда высоты боялся, или уже привык? После вышки, что ли?

— Какой вышки? — Вовка переспросил, но видно было, что всё отлично понял. Он не мог понять одного. «Как девчонка могла узнать про ту парашютную вышку. Кто рассказал?»

— Надо было мне тебя в самолёте бросить, а не тащить через полАфгана. Тогда бы и Влад жив остался.

Он не мог поверить. — Кто рассказал? — Как заведённый повторял он, словно это было так уж важно.

— Никто, Вова. Я это. Леха, которого ты на той горке сдал. А после в дерьме вывалял.

— Как это? — Недоверие в его глазах сменилось мистическим страхом.

— Как? А ты это скоро сам узнаешь. — Не стал тешить его несбыточной надеждой Алексей. — Одно мне интересно. Почему? Не могу понять. Ты ведь меня не просто убить хотел. Ты и память обо мне постарался испоганить.

Он тихонько пошевелился, проверяя крепость связывающих верёвок.

— Зачем? — Повторил он, раздумывая. «Не то, чтобы он поверил мне. Хотя? Кто его знает? Может, и поверил».

— Леха, говоришь? — Он как будто приучал себя к новому облику старого приятеля. — Ну, если так, то жаль, что я промахнулся. — Отрезал он. Была бы возможность, зубами бы погрыз.

— Да ты что ж такой кровожадный? — Леха даже удивился.

Он упёрся ногами в хрустящие окатыши и приподнялся, упираясь спиной в стропила.

— Если ты Леха, скажи. Наташку помнишь? — В свою очередь спросил он.

«Здрасте. А это причём»? — Даже оторопел Алексей, вспомнив сон.

Давным–давно, в курсантские годы они чуть было не рассорились из?за девчонки. Нравилась она обоим. Только, так уж вышло, Вовка оказался ловчее и увёл из?под носа. Правда, роман у них был недолго. Она с родителями уехала за границу, кажется во Францию».

— Ну и что? Причём тут Наташка. — Леха искренне недоумевал.

— А помнишь, в 91, когда в загранке работал, тебе задание на партийного было? Он какие?то деньги замылил. Тебе команду дали, его убрать, а его жена под пулю сунулась. И ты ведь, сука, секунды не подумал. «Есть, так точно, лапу к уху». А то, что это Наташка была, тебе по барабану? Я ведь её до сих пор каждую ночь во сне вижу. Удивляется он.

«Вот как? — Задумался, вспоминая.

Работал тогда из «Взломщика», на полторы тысячи и, если честно, даже знай, ничего бы не сумел изменить.

Жалко девочку».

— Хорошо, выходит, за Наташку ты мстил. Но почему тогда не всадил мне рожок в спину в рейде, а вот так…

— Ишь, какой. Героем умереть легко, а ты гнидой помер. — Усмехнулся Вовка.

— Огорчил ты меня, Вова. Да, выходит, убил я Наташку, а то, что хотел, не хотел — не извиняет. И то, что приказ выполнял, тоже. Одно могу сказать, сегодня ты тоже не на меня охотился, а на девчонку эту. Её Ольгой, кстати, зовут, и она моложе той, погибшей, Наташки.

Сам бы как поступил? Если ты не сработал, всю группу подставил, а? Ты что, хочешь сказать, ради незнакомой девчонки всё бы бросил?

Вовка покраснел и рванулся в немыслимой попытке разорвать браслеты. Не смог.

— Ты, сволочь, и так всю жизнь перед носом, как красная тряпка, и сейчас мне мораль читать. С первого дня в любимцах у «Груздя» ходил. Всё тебе. И после «Вышки» направление в группу тебе одному дали. Что, лучше всех, да? А мы, значит, быдло? Не прогибались, как некоторые. Все в войска, а его в белую кость. На валютные командировки….И девчонку…, убил… — Он уже не пытался вырваться, ему просто необходимо было высказать наболевшее. Бессвязно, рвано, но Леха его понял.

— Так ты из?за этой ерунды? — Не поверил он. Из?за валюты…, и всей этой, херни?

Наконец, Леха собрался, резко выдохнул, успокаивая нервы, и закончил. — Понял, но это всё лирика. О чем теперь говорить? Ты меня уже кончил, можешь радоваться… Только, вот что, я тебя убивать не буду. Я тебя здесь оставлю. В пеньке, наверное «Особист» сидел? Угадал? Вот и объяснишь теперь людям из конторы, кто «Сотника» и его шестёрку завалил. И по каким таким делам. Как ты с «Камазом» стволы с Кавказа гнал. Как с той засады живым ушёл. Вопросов к тебе много будет. И если за жизнь Наташкину ты со мной рассчитался, то за остальное — я с тобой. Пусть, в школе, где бюст герою во дворе стоит, и о тебе правду узнают. Я думаю, справедливо. Мне что с тех наветов? Я же умер. Там, на горке. «Мёртвые сраму не имут». Да клал я на вас на всех, я сейчас самый счастливый человек в мире. Тем, что за всё рассчитаться сумел. И девочку эту уберёг. Мне помирать не страшно. А тебе с этим ещё жить придётся.

Леха махнул рукой и, бессильно шатаясь, побрёл к выходу с чердака. Держась за стенку, спустился во двор. Отойти смог метров на триста, упал на скамейку и выудил телефон. Набрал короткий номер. Чувствуя, что сознание уплывает, ослабил блок, удерживающий её разум. Она, словно проснулась, охнула.

— Оля, — уже из последних сил сказал он, — тут, такое дело. Стреляли в тебя. Что мог, сделал. Держись, не умирай. Тебе ещё столько песен спеть надо. За себя, за меня, за всех пацанов, что на своих горках лежать остались. Прощай. Извини, если что не так.

Его сознание растворялось, исчезало бесформенной дымкой. Издалека, чуть слышно, пробился вой сирены. И всё пропало. Теперь навсегда.

Часть вторая

Вступление

…Оля…, такое дело, подстрелили тебя. Прости. Что мог я сделал… — Разжав руку, почувствовала, как прыгнула на ладони граната, и вдруг очнулась от его голоса.

Боль разлеталась по телу и пульсировала. Сначала медленно, потом быстрей и быстрей, всё закружилось, слилось в один поток. Издалека донёсся затихающий голос. — Прощай… И вдруг накрыло, как сугробом. Пропали звуки, цвета, даже боль ушла, лишь спокойствие и парение. Без страха и тревоги. Полет….

Вспышка, лёгкие тени. Непонятная сила несёт меня к светлому пятну.

Проснулась вдруг. Выждала, когда глаза приноровятся к свету, осмотрелась.

Больничная палата. Кровати, капельница, силуэты людей. Невнятный разговор. Пошевелилась, вернее, попыталась шевельнуться.

Чей?то голос бесстрастно произнёс. — Маша, скажи, там новенькая проснулась, они просили…

Хотела сказать, но пересохшие губы не послушались.

Возникло противное щекотание, словно тысячи муравьёв копошатся в груди, в лёгком. Склонилось лицо на белом фоне. Как самочувствие? — Вопрос, скорее, риторический.

— Нормально, — беззвучно шепнула я. Запахло спиртом. В руку кольнуло, и вновь подкралась дремота.

Окончательно пришла в себя на следующее утро. Боли почти не было, только слабость.

Глава 1

Бесплатно лечиться — лечиться даром

Прошла неделя. Перевязки, осмотры, уколы. Уже в первый день стало ясно, что не могу говорить. Слабый шёпот, и всё. Как пояснил врач, пуля задела связки и лёгкое. Голос восстановится, но о пении речь не идёт. Дай бог потихоньку разговаривать.

Соседки, заинтригованные глухими сплетнями, а после кровавыми статьями в жёлтой прессе, заинтересованно перешёптывались. Однако, видя, что говорун из меня неважный, интерес потеряли.

Газетчики наплели семь вёрст до небес. По их словам, выходило, что молодая певица, любовница преступного короля, сбежала от него с молодым композитором. Посланных за мной бандитов я в припадке ярости исхитрилась убить, но и моих родителей преступники не пощадили. А после, в Москве, меня и якобы моего любовника хотел застрелить нанятый авторитетом киллер. Любовника, который оказался вовсе не композитором, а бывшим военным, задержали. Меня в тяжёлом состоянии доставили в больницу. Дичь, пересыпанная подленькими намёками и умозаключениями, высосанными из пальца. Если честно, я и сама не могла бы объяснить, как всё было на самом деле. Обрывки, вырванные из контекста фразы. Полная сумятица. Навечно запомнилась только гибель папы. Я уже смирилась со смертью родных. Но смакование кровавых деталей безжалостными писаками было невыносимо.