Иная терра.Трилогия - Эльтеррус Иар - Страница 153

Больше того, с собеседником из Австрии он договорился о скорой встрече. После разговора с Веной цветовод, наконец, вспомнил о том, что он все же человек из плоти и крови, хотя последняя и грозила из него вытечь, и дисциплинированно потерял сознание. В таком плачевном виде его застал гость из Австрии — ты его знаешь, такой цивилизованный дикарь.

К сожалению, их разговор для истории не сохранился, однако известно, что темой беседы была печальная участь орхидей, которые некому будет поливать. Дикарь согласился спасти цветовода, но — вот ведь ирония судьбы! — лишь взамен на сами орхидеи, да и всю прочую оранжерею тоже.

Таким образом, на данный момент цветочки приобрели нового владельца — хотя я полагаю, что как раз цветочки-то дикарю совершенно ни к чему, зато от всего, что к ним прилагается, он не откажется. Пока что дикарь тщательно выполняет свои обязанности, предусмотренные договором, а цветовод дни и ночи размышляет о том, как бы ему не выполнить свои. С наилучшими пожеланиями, твой шпиён в цветочном логове!»

Прочтя письмо, Коста сперва подумал, что было бы здорово, окажись оно шуткой. К сожалению, несмотря на манеру изложения, этот осведомитель не имел привычки шутить такими вещами. И он еще ни разу не подводил крылатого, а сотрудничали они уже почти шесть лет. Хотя, конечно, «сотрудничали» — это не самое подходящее определение…

Первое письмо попало к Косте с безвредным, но назойливым вирусом. Вирус разрисовал экран объемными изображениями обнаженных бестий с рожками и хвостами, которые, принимая максимально соблазнительные позы, развернули стилизованный свиток. В свитке содержалось приветствие и предложение сотрудничества.

Для подтверждения согласия предлагалось погладить грудь одной из бестий курсором. Будь предложение сделано в чуть менее нахальной манере, Коста бы его проигнорировал. Но проблема была в том, что нахальство потенциального осведомителя заключалось даже не в манере письма: файл с вирусом пришел на личный электронный адрес Косты, а это означало, что наглеца рекомендуется устранить во избежание проблем в дальнейшем.

Выполнив указание, крылатый стал ждать следующего письма, предварительно активировав программу-маячок, которая должна была незаметно прикрепиться к ответному письму, и сообщить местоположение компа, с которого письмо было отправлено.

В ответе содержалась краткая информация о человеке, до которого Коста давно пытался добраться, список его преступлений — крылатый и за вдвое меньшее отправлял на тот свет, и был прав, а также указание места и времени. Ответив что-то вроде «почему я должен верить», Коста стал ждать сигнала от программы.

Через полчаса он узнал, что письмо пришло с его собственного компа. Крылатый решил рискнуть и проверить информацию «в действии». В назначенное время он оказался в одном помещении с приговоренным им политиком, без помех отрубил ему голову, и спокойно покинул место приведения приговора в исполнение. Когда в убежище он включил комп, тут же пришло очередное письмо — незнакомец поздравлял с успехом и интересовался, согласен ли теперь крылатый на сотрудничество. Коста подумал, и написал: «да».

В пришедшем через несколько минут ответе содержалось еще одно место-время, а также просьба «больше не присылать такие дешевые игрушки, они слишком быстро ломаются».

За шесть лет ничего не изменилось. До сих пор остававшийся неизвестным собеседник периодически присылал информацию, каждый раз разную, но всегда — эксклюзивную.

Иногда он писал, кто и когда будет в том месте, где до него можно будет сравнительно легко добраться, иногда — сообщал о тех, кого стоило бы уничтожить, но о ком Коста до поры не знал, иногда просто подбрасывал интересные факты.

Никто не мог ни подтвердить ее, ни опровергнуть, и каждый раз крылатому приходилось верить на слово, и ни разу он не пожалел — незнакомец был единственным, кто поставлял информацию о непубличной жизни и действиях Братства. В основном — о питерском Повелителе, Вертаске, но порой сообщал что-нибудь интересное о Нойнере, Шенберге, совсем редко — о Пражски. И теперь — вот это.

Цветовод — это Вертаск, дикарь — Нойнер. А «невидимка»… Внезапное появление, разговор о возможности воскрешения для Повелителя, немецкий нож — это может быть только один человек. Теодор Майер. Итак, Теодор Майер пришел к Дориану Вертаску для того, чтобы убить его. Ударил ножом в сердце и ушел. Не проверил пульс, не заблокировал энергию — просто бросил.

Несмотря на собственные познания о том, как живучи Повелители. Бред какой-то. Вертаск, разумеется, ухватился за любезно предоставленный ему шанс и выдернул в Питер Нойнера. Но почему именно его? Почему не Пражски или венгра Миклоша? Последний — известный и действительно талантливый целитель. И, по мнению Косты — единственный достойный человек в братстве.

Ладно, допустим, Нойнер. Разумеется, австрийский прохиндей не упустит возможности содрать с Вертаска все, и, вероятно, останется в Питере вместо него. Что это дает?

— Много проблем это дает, — пробормотал Коста вслух, быстро набирая текст короткого послания.

«Теодор, нужно срочно встретиться. Коста».

— Что случилось? — вместо приветствия спросил немец.

Крылатый внимательно посмотрел на собеседника. Лицо Майера частично скрывал капюшон, и Коста подумал о том, что большая часть их встреч почему-то случается в дождь.

— Если ты еще раз соберешься делать мою работу — потрудись сделать ее качественно, — бросил он.

— Что ты имеешь в виду? — кажется, Теодор не знал.

Впрочем, он достаточно хорошо владел собой и своей мимикой, чтобы не подать виду.

— Вертаска.

— И что не так с Вертаском?

— Только то, что он жив.

А вот теперь немец удивился. Ну, или сделал вид, что удивился?

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

— Вот черт. А мне казалось, я хорошо его убил!

— Ударил ножом в сердце и ушел — это, по-твоему, называется «хорошо убить Повелителя»? Хоть бы голову ему отрубил, что ли.

— Головы рубить — это не моя специализация, — едко парировал Майер.

Он выглядел удивленным и уязвленным, но Коста ему не верил. Сам не знал, почему, но не верил.

— Оно и видно.

— Как вышло, что он жив?

— Связался с Нойнером, тот прилетел на следующий день. Скорее всего, Нойнер теперь займет место Вертаска, и мы вместо умного, но осторожного, и через это — сдержанного Повелителя получим неуправляемого и непредсказуемого психа, от которого даже Пражски не всегда знает, что ожидать. Ты этого хотел?

— Вообще-то нет, — признался Теодор, и Косте показалось, что он говорит правду. — Но, если честно, такая картина мне нравится больше. Нойнер, в отличие от Вертаска, может оказаться вменяемым. В том плане, что с ним удастся договориться.

— Ты собираешься с ним сотрудничать? — холодно спросил Коста, отступая на полшага.

— Почему бы и нет? После устранения Вертаска во главе Братства вполне может встать именно Нойнер, а он — гораздо лучше Вертаска. Например…

— Я не хочу этого знать, — крылатый покачал головой. — И… я не должен этого говорить, но в знак того, что мы были на одной стороне, я скажу тебе: я начинаю охоту на Нойнера. Он совершил достаточно, чтобы я обезглавил его еще десять лет назад, но тогда у меня не было возможности. Сейчас она есть.

Теодор тяжело вздохнул. Сбросил капюшон, подставляя светлые волосы дождю. Посмотрел на собеседника, еще раз вздохнул.

— Ничего не получится. Вчера мне пришло письмо от Кейтаро. Он категорически запретил трогать кого-либо из Повелителей до его особого распоряжения, и велел максимально воздерживаться от каких-либо контактов с ними. Видимо, ему тоже не пришлась по нраву моя самодеятельность.

— И ты, разумеется, послушаешься? — очень тихо спросил Коста, глядя Майеру в глаза.

«А ведь он даже не представляет себе, сколько всего сейчас зависит от его ответа», подумал он.

В первое мгновение Теодор подумал, что он ослышался. Потом на секунду его охватила радость — вдвоем, пусть даже и с этим убийцей, он имеет шансы добиться своего, получить свободу от Кейтаро. А в следующий миг предчувствие мокрой и холодной змейкой скользнуло по позвоночнику: крылатый всегда был верным псом Кукловода. На памяти Теодора, он ни разу не поставил под сомнение ни одно слово, он беспрекословно выполнял любые приказы японца, приводил в исполнение вынесенные приговоры — даже когда они казались совершенно несправедливыми. Коста безгранично предан Кейтаро.