Белая кокарда - Корделл Александр - Страница 15

15

— Клянусь небом, — пробормотал англичанин рядом со мной, — если он на меня поднимет руку, я за себя не отвечаю!

— Ты хочешь увидеть свою жену и ребёнка, приятель? — спросил я. Он на меня глянул, а я сказал: — Если хочешь, веди себя поосторожней. Мы ещё дадим ему в зубы…

— Давай, давай! — закричал боцман. — Пошевеливайся!

— Слушаюсь, сэр, — сказал я.

Мы заходили по шпилю, выбирая якорную цепь, «Морской ястреб» накренился, словно пытаясь избежать бурного напора волн, ибо ветер крепчал и свистел в снастях. Высоко над головой, на фоне звёздного неба, я видел матросов, прильнувших к снастям, они качались на тросах, а боцман громко командовал, стараясь перекрыть шум ветра:

— Грот и фок на гитовы![30]

Из каюты появился капитан:

— Мистер Соупер! Ночка будет не из приятных, барометр всё падает.

Грот надулся и загремел.

— Барометр падает, капитан!

— Ложитесь в дрейф, и будем ждать.

— Но к утру французы подойдут к Дублину.

— Знаю, мистер Соупер.

— У них два фрегата, сэр, вы помните?

— Мне это известно, мистер Соупер. Ложитесь в дрейф и предоставьте французов мне.

— Слушаюсь, сэр. — И он заревел: —А ну, ребята, убрать фок-марсы! — Он зашагал на корму и поднял рупор: — Рулевой, одерживай!

— Есть, сэр! — донёсся слабый отклик.

Теперь мы шли по ветру; паруса с левого борта надулись, мы больше не лавировали, нас медленно несло по волнам.

И хоть я и попал в переплёт, но чувствовал, как постепенно меня захватывает непонятное, но сильное чувство безграничной свободы, роднящее со стихией ветра и воды. Скользя по мокрой палубе, напрягаясь, я ходил на шпиле под металлический скрежет якорной цепи. Англичанин у меня за спиной сказал:

— К утру мы отойдём от Брея на пятьдесят миль. Ты это понимаешь, ирландец?

Я не ответил.

Пожалуй, подумал я, это будет зависеть от французов.

Несмотря на уверенный тон капитана, я знал — да и он, конечно, тоже, — что, если мы встретим на своём пути два фрегата, они разнесут нас в щепки.

Небеса содрогнулись, разорванные зловещей молнией. Гром гремел, и раскатывался, и снова гремел, и расходился басовыми раскатами по всему океану.

Капитан взглянул на небо.

— Похоже, ночка будет не из приятных, мистер Соупер, — промолвил он.

— И будет ещё хуже, пока не получшает, с вашего позволения, сэр, — заметил боцман.

Я невольно улыбнулся. Теперь я знал, почему они господствовали над морями.

Морское сражение

Из чёрного обвала ночи кровавым заревом прорезался рассвет. Я вышел, шатаясь, из зловонного кубрика. Над тихой морской гладью стояла лёгкая дымка. Ночь напролёт нас качало и бросало по зелёным ухабам и рытвинам; вокруг меня рвало и выворачивало захваченных вербовщиками пленных, а закалённые морские волки громко потешались над ними. Лёгкий ветерок повеял мне в лицо, когда я прошёлся по скользким палубам; к моему удивлению, берег был ясно виден. Я узнал очертания Брея. «Морской ястреб» лежал в штиле; паруса, словно тряпки, свисали с рей; лёгкий ветерок едва колыхал флаг на корме.

Сигнальщик, висевший в «Вороньём гнезде», что-то закричал; затаив дыхание, я прислушался — слова сливались в моих ушах в один протяжный вопль. Но другие его поняли, и внезапно вся команда пришла в движение. По трапам на палубу побежали матросы; в одно мгновение всё ожило. И тут я снова услышал крик:

— Парус скулой к волне, сэр!

Среди шума и сутолоки на палубе возник боцман; он растолкал матросов, помощник капитана прыгнул к грот-шкоту и, подтянувшись, прильнул к подзорной трубе.

— Фрегат, сэр! — крикнул он вниз капитану, который появился на палубе, застёгивая китель.

— Судя по наклону, французский. Нет, сэр… одну минуту… два корабля, но второй, возможно, бриг.

— Он под парусом, мистер Соупер?

— Фрегат, судя по всему, идёт под всеми парусами, а бриг штилюет.

Капитан лениво повернулся и приказал:

— Старший комендор, приготовиться! Мистер Соупер, выкатить орудия!

— Слушаюсь, сэр!

Англичанин подскочил ко мне и шёпотом спросил:

— Что происходит?

После бурной ночи он выглядел измождённым и бледным.

— С правого борта фрегат и бриг, — отвечал я.

— Французы?

— Так помощник говорит. Послушай, вот, может быть, наш шанс…

Капитан закричал:

— Вооружите команду, мистер Соупер! Всех, кроме новичков!

Он раздвинул губы в улыбке и подошёл к нам:

— Вам повезло. Ещё и десяти часов не прошло, как вы на борту корабля Его Величества, а уже увидите его в деле. Мне пришлось ждать три года, прежде чем я впервые услышал бортовую артиллерию у Кадиса.

Он обернулся и крикнул:

— Команда обедала, боцман?

— Да, сэр, набили желудки.

— Что ж, посмотрим, как они воюют. За первого сбитого француза всем по чарке грога! Мистер Соупер, можете прибавить скорость?

— Ветер спал, сэр!

— Но они-то идут быстро. Странно…

Капитан взял подзорную трубу и стал вглядываться в даль.

— Бриг остановился, сэр. Фрегат обогнул мыс. Мы будем с ним первым иметь дело, капитан.

— Да, будет дело, мистер Соупер. Матросов к парусам! Стать к орудиям! И стоять твёрдо, запомните! Француз даст по нашему кораблю несколько залпов, прежде чем мы сблизимся.

Я глядел на этого человека. Вот плоды английского воспитания: закрытая школа и, конечно, университет, а лицо, как у купца или банкира. Весь корабль им держался; он был суров, как говорили матросы, мог велеть выпороть за малейшую провинность; и всё же они его боготворили. А теперь он заставлял их принять бой с французским фрегатом, да ещё и бригом в придачу; все преимущества — число и дальнобойность орудий — были на стороне французов. Это походило на самоубийство, и всё же никто не усомнился в его решении. Тут с мыса подул ветерок; в тот же миг французский фрегат изменил курс и пошёл левым галсом; «Морской ястреб» медленно двинулся вперёд, кренясь под ветром.

— Подносчиков пороха! — заревел боцман, и шестеро оборванных мальчишек кинулись к левому борту. — Ну что, ребята, готовы?

— Готовы, боцман! — крикнул, едва переводя дыхание, один из них. На вид ему было лет тринадцать, не больше.

— Так! Значит, если увижу, что кто-то прячется за леер, дам пинка, понятно? Ваше дело — подносить и подавать, а не то, чёрт побери…

Он глянул на меня.

— Ты и англичанин поможете с порохом. Похоже, вы взлетите на воздух — прямо в рай, но в прекрасном обществе. Вилли и Том вам покажут, что надо делать, вы будете у них под началом.

— Слушаюсь, сэр, — сказал я.

Он вытащил пистолет из-за пояса.

— А если у кого есть мыслишка сигануть за борт, так он получит такую дырку в голову, что потонет.

Не могу понять, почему, но возбуждение моё всё росло. Я молил небо, чтобы французы потопили наш корабль, но в то же время жаждал разгромить врага. В эти минуты я, как мне кажется, понимал, почему британские моряки преданы своим свирепым командирам и хранят верность короне.

— А ну, давай! — закричал подносчик пороха Вилли, и вслед за ним и маленьким Томом мы поспешили по ступенькам вниз в крюйт.[31]

Здесь работали обнажённые по пояс матросы, они подкатывали ядра и бочонки с картечью, а те, кто были на палубе, поднимали их лебёдкой наверх. Но порох подносить надо было отдельно, и это делали «пороховые обезьяны».[32] Поднявшись на палубу с бочонками картечи в каждой руке, мы с англичанином обслужили орудия, у которых поджидали канониры, наводя прицелы на приближающихся французов.

— Они берут нас в обхват, мистер Соупер! — вскричал капитан. — Бриг развил редкую скорость. Канониры, сначала займёмся бригом. Надо же и «Морскому ястребу» закусить!

Канониры захохотали и склонились к орудиям.

— Поправку на ветер — так держать!

вернуться

30

Гито?вы — снасти для подтягивания нижней кромки паруса к верхней. Взять на гитовы — подобрать парус гитовыми.

вернуться

31

Крюйт — пороховой погреб в подводной части корабля.

вернуться

32

Так на британских судах называли подносчиков пороха.