Ребята Скобского дворца - Смирнов Василий Иванович - Страница 57

57

— Живей! Живей! — кричал Володя.

Возле него плясали девушки, помахивая платочками.

Не выдержав, он передал соседу гармонь и сам пошел в пляс, лихо отщелкивая каблуками.

Кто-то из взрослых парней подхватил Фроську, и она, довольная оказанным ей вниманием, тоже закружилась, а потом выскочила вперед и, прихлопнув в ладоши, приняла вызов Володи. Плясала она залихватски, вызывая зависть не только у подружек, но и у взрослых фабричных девушек.

А у ворот в это время гремела «Дубинушка». Командовал хором Фроськин отец.

— Что, Фунт ситный, не опоздаем мы? — спрашивал у Ванюшки озабоченный Левка Купчик. Он то и дело щелкал крышкой часов, явно форсил.

Больше всех суетился неузнаваемый в своей шляпе Цветок. Он и ростом казался выше.

— Ребята! — кричал он. — Чичас строиться будем.

Пришла большая группа гужеедов. Спирька как руководитель, с красной повязкой на рукаве, подошел к Царю договариваться.

Ванюшка слышал, как Спирька спорил:

— Позади вас идти мы не согласны. Мы тоже свой пай вносили.

Что-то говорил ему Царь.

Колонна ребят стала строиться: ряд скобарей и ряд гужеедов попеременно. И тут снова пошел спор: кому нести знамя, кому — стяг.

Если бы не было на дворе Типки Царя, могло бы дойти дело до кулаков. Но Царь решил быстро и мудро.

Знамя он вручил Цветку, а палки стяга передал Фроське и Маринке. Столь неожиданным решением он утихомирил и скобарей и гужеедов.

Спорить с Царем никто не стал.

Только Фроська подозрительно взглянула на пышноволосую Королеву, потом на Царя. Да Ванюшка заметно изменился в лице. Он мог простить Царю, если бы тот сам взял знамя в руки или даже передал его Левке Купчику. Но выдвинуть знаменосцем Цветка?!

«Дурак ты питерский, — в сердцах ругал Ванюшка Царя, отойдя в сторону. — Нашел себе друга! Цветок тебя за фальшивую монету продаст».

Скобари и гужееды вышли со двора. На стяге было написано: «Ребятам — школу! Подросткам — работу!» Такой лозунг посоветовал скобарям написать Максимов.

На улице остановились, стали равняться.

— П-по рядам, стройся! — басовито, по-военному четко снова скомандовал Царь.

С правой стороны колонны встал Царь. С левой — Спирька, который согласился признать главенство Царя.

Равнялись ряды. Колыхалось знамя. Натянулся на ветру кумачовый стяг. Звонко запел Серега Копейка:

Отречемся от старого мира! Отряхнем его прах с наших ног...

Песню сразу же подхватили десятки голосов:

Нам враждебны златые кумиры, Ненавистен нам царский чертог...

Колонна ребят шла по булыжной мостовой, мимо заводских и фабричных корпусов. Ребята шли с гордо поднятой головой, ни на кого не обращая внимания. На всю улицу звонко гремел боевой призыв:

Вставай, поднимайся, рабочий народ! Иди на врага, люд голодный...

На пути колонна обрастала добровольцами — такими же подростками, как и скобари. За знаменем шагало уже сотни две ребят.

На Большом проспекте звенели оркестры, реяли в воздухе знамена различных партий и организаций. Возле знамен на проспекте толпился народ. Впереди Царь заметил Володю Коршунова, Максимова с красной повязкой на рукаве. Над ними колыхалось огромное, малинового цвета знамя с лозунгом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», а внизу — «РСДРП (большевиков)». Впереди колонны играл свой оркестр. Царь подошел к Максимову и, приложив руку к козырьку фуражки, отрапортовал:

— П-привел ребят!

Максимов похлопал его по плечу.

— Подождем здесь немного.

— Р-ребята, не разбегаться! — предупреждал Царь, обходя ряды скобарей и гужеедов.

— Скоро? — зазвучали нетерпеливые голоса.

Уловив ропот, Царь принял решение менять знаменосцев.

На смену Цветку и Фроське с Маринкой встали другие: Копейка, Спирька и Никита. Ванюшка и на этот раз не попал в число счастливчиков, хотя и находился рядом с Царем.

«Не замечает», — с обидой думал он. Не замечала его и Фроська. Вообще в этот день на Ванюшку никто не обращал внимания, исключая, пожалуй, Катюшку, которая все время вертелась возле него и лезла с какими-то нелепыми вопросами. «Тоже... прилипла», — думал Ванюшка, отворачиваясь в сторону.

Обидевшись на всех, Ванюшка взял в попутчики Левку Купчика и отправился путешествовать по Большому проспекту.

Необозримое море людей, пестреющее разными красками, заливало не только огромный Большой проспект, но и все втекавшие в него многочисленные улицы.

Всюду реяли знамена — красные, голубые, желтые, зеленые, белые и даже черные. Множество стягов с различными лозунгами и призывами теснилось в воздухе. Играли оркестры. Звучали песни. Казалось, даже распустившиеся деревья с шелестящей нежно-зеленой молодой листвой приветствовали людей.

По расцвеченной флагами улице ребята ушли далеко вперед, ловко проскальзывая в толпе, заполнявшей тротуар, а где и пробиваясь локтями.

— Вернемся к своим, — советовал Левка, поглядывая на часы.

— Пошли дальше, — упрямо тянул его Ванюшка.

На углу 10-й линии Ванюшка заметил сына убитого околоточного Грязнова. Ромка в простой ученической курточке как-то уныло глазел на огромное черное знамя, развевавшееся над малолюдной колонной.

— «Анархия — мать порядка!» — вслух прочел Левка на черном шелковом полотнище.

— Анархисты! — слышались голоса среди любопытных на тротуаре.

— Это что... русские пли чужеземцы? — спрашивала женщина в пестром деревенском наряде.

— Воры и жулики! — авторитетно разъяснял пожилой мужчина, по виду торговец.

Ванюшка, сжалившись, хотел было пригласить Ромку в свою колонну, но тут же сообразил, что сына околоточного Царь сразу же выставит из рядов скобарей-пролетариев.

В это время стоящая впереди колонна пришла в движение. За ней тронулись и анархисты со своим огромным черным знаменем.

К удивлению Ванюшки, Ромка юркнул в колонну анархистов и зашагал рядом с лохматым длинноволосым дядькой в круглой черной шляпе и рубашке с белым шнурком на воротнике.

За анархистами шла уже другая колонна.

В одной колонне пели: «Вихри враждебные веют над нами...» В другой: «Смело, товарищи, в ногу...» В следующей: «Вы жертвою пали...» Казалось, тысячи людей подхватывали каждую песню и несли ее с собой вдаль.

Вместе с Левкой Ванюшка успел обежать несколько кварталов. Шла колонна, над которой развевалось красное знамя партии социалистов-революционеров с надписью: «В борьбе обретешь ты право свое!» Шла партия тоже с красным знаменем, на котором вслед за лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» было написано: «РСДРП (м)».

— Меньшевики... — услышал Ванюшка.

Проплыло светло-голубое знамя партии народной свободы.

— Кадеты...

— Смотри, наши идут! — ликовал Левка, увидав малиновое знамя и знакомых по Скобскому дворцу людей. Вместе со взрослыми шли скобари, гужееды и все громко пели:

Кипит наш разум возмущенный И в смертный бой вести готов...

Увидав Ванюшку, Фроська схватила его за рукав и втащила в свой ряд, Левка остался позади.

— Где ты, Ванечка, запропал? — укоряюще затараторила она, ласково блестя глазами и не отпуская Ванюшку от себя. — Тебя искали, искали...

Кто искал, Ванюшка так и не понял, удивленный внезапным вниманием Фроськи.

А случилось то, что Фроська очень обиделась в этот солнечный первомайский день на Типку. Еще перед выходом на демонстрацию на дворе Скобского дворца она заметила, что Царь чаще, чем следует, поглядывает на Королеву, неизвестно почему слывшую красавицей, и даже охотно вступает с ней в разговор.

«Что-то неладно...» — думала она, однако брала себя в руки и старалась быть веселой и живой.