Самые новые приключения Лисенка - Априлов Борис - Страница 4

— Что, Мокси? — не понял Димби.

— Ну то, что я ему сказал.

— А что ты ему сказал?

— Что не надо туда ходить.

— Ну да…

— И все-таки я пойду! — стоял на своем Лисенок. — Для меня главное — войти туда и постоять там в темноте. Если вообще привидения существуют, — то оно обязательно явится и докажет мне это. Верно, Димби?

— Конечно… Но и мы тоже можем пойти туда, только дойдем — самое большее — до полянки перед турбазой. Чтобы увидеть, как ты войдешь в дом.

— Это самое большее. Дальше — хоть убей меня — не смогу! — сказал Мокси. — Самое большее — до полянки, чтобы убедиться, что ты вошел. Потому что мне страшно, — пони маете? Я вам уже тысячу раз говорил — не хочу, чтобы мне было страшно, а мне страшно.

— Потому что ты себе не внушаешь.

— Что?

— Надо себе внушать какую-нибудь мысль, — начал объяснять ему Лисенок. — Какую-нибудь мысль, которая была бы противоположной страху. Например, если непрерывно повторять: «мне не страшно», то обязательно свыкнешься с мыслью, что не страшно и действительно не будешь чувствовать страха.

— Ну, хорошо! А сколько раз?

— Очень много раз… Если вы начнете сейчас, то надо повторять это до самого вечера. А когда наступит вечер, у вас уже не будет никакого страха. Вы даже войдете вместе со мной в дом.

И тотчас же все четверо стали без конца повторять: «Мне не страшно, мне не страшно, мне не страшно, мне не страшно, мне не страшно, мне не страшно». Они купались в реке и твердили: «Мне не страшно». Лежали на солнышке, — «Мне не страшно». Снова купались — «Мне не страшно». Пошли по тропинке — «Мне не страшно, мне не страшно». Обедали — «Мне не страшно». Улеглись на полянке — «Мне не страшно». Заснули. Ничего. Ни звука. Проснулись. «Мне не страшно». Вернулись к речке. «Мне не страшно, мне не страшно». Искупались. «Мне не страшно». Всю вторую половину дня твердили: «Мне не страшно», до самого захода солнца. «Мне не страшно, мне не страшно»…

— А не слишком ли много это — а, Лисенок? Непрерывно одно и то же.

— Ну и что — зато исчезает страх. А тот, кто не чувствует страха, — счастливчик. Может быть, самые счастливые те люди, животные, вообще всякие существа, которые не чувствуют страха — бесстрашные.

— Ненавижу, когда мне страшно, — признался Мокси. — Как только перестану чувствовать страх, — я стану самым счастливым существом на свете!

Друзья отправились на турбазу. «Мне не страшно», — твердили они по дороге. Но вскоре остановились. «Мне не страшно, мне не страшно». «Потому что мне не страшно», как же можно не остановиться, — думал каждый, — мне же не страшно, мне же не страшно… Как красиво пляшут белочки… «Мне не страшно»… на деревьях! «Мне не страшно». И в траве. «Мне не страшно». И опять на деревьях. «Мне не страшно». Грациозно пляшут… Какие у них ритмичные движения, как вертятся они на ветках, как обрушиваются водопадом на траву и словно дым поднимаются к листве, незаметно пробираются позади стволов и вдруг появляются снова. Белочки и хвосты, хвосты и белочки; невозможно разобрать, где начинается одно и где другое, что именно первое и что второе… и все это расцвечено отблесками солнечного заката, пробивающегося сквозь облака. А, может быть, эти плясуньи забираются в само солнце, а затем выходят из него? Потому что они становятся все краснее, совсем красными — солнце ведь заходит — и прыгают, как язычки пламени. А как только угаснет последний луч солнца, беличий ансамбль отправится на боковую — будет спать до утра.

Лисенок, Димби и Домби вздохнули. Мокси продолжал глазеть, разинув рот.

— Закрой рот! — напомнил ему Лисенок. Раздался скрип затворяемого шкафа.

— Как много красивого на свете! — со вздохом сказал Мок си. — Какое искусство!.. А мы направляемся к каким-то при видениям!..

Они снова пошли. «Мне не страшно, мне не страшно». Стемнело. «Мне не страшно, мне не страшно».

Позади их кто-то зловеще захихикал. Все пустились бежать в установленном порядке: впереди Мокси, за ним Домби, потом Димби и последним Лисенок; он, правда, мог бы в два счета всех обогнать, но стыдился показать себя трусишкой.

— Ну, и смеху же будет сегодня ночью! — крикнул им вслед, снова захихикав, Чими и выскочил из-за куста.

Когда приятели, добежав до бака, остановились, Лисенок сказал, что они вовсе не испугались, а так получилось от неожиданности. И все единодушно согласились с этим. Один только Мокси пожелал узнать, что же это была за птица, у которой такой противный голос. Димби принялся объяснять ему: птицы, мол, бывают самые разные — их ведь очень много, — и некоторые по вечерам хихикают. Вот так: и Димби принялся хихикать. К нему присоединился Лисенок. И получилось такое хихиканье, что ого-го! Мокси воспользовался общим оживлением и лягнул бак. Когда ослик видел этот бак, он всегда лягал его, потому что он напоминал ему об этом паршивце Чими.

— И чего только мы не делали с этим баком, — заметил с гордостью Лисенок. — Однажды даже помогли выбраться с его дна лягушонку Чимижимичамижами.

— Которого я ненавижу и тайно и явно, — сказал Мокси и вторично лягнул бак.

Они отдышались. «Мне не страшно, мне не страшно». Огляделись. «Мне не страшно, мне не страшно».

— Вот видите, — мне не страшно, мне не страшно, — видите, как помогает самовнушение! Мне не страшно, мне не страшно! — сказал Лисенок.

— В самом деле, — мне не страшно, мне не страшно, — вежливо ответил Димби.

— А у меня чувство страха совсем исчезло, — признался Домби.

— О! Это меня особенно удивляет, Домби! Мне не страшно, мне не страшно, — заявил Мокси.

— Почему? Все на свете — мне не страшно, мне не страшно, — меняется… Мне не страшно, мне не страшно, — возразил Домби.

— Нет, ты меня просто удивляешь — мне не страшно, мне не страшно, — сказал Мокси и зашагал дальше вместе со всей компанией.

Чтобы выйти на Самую большую поляну, им пришлось пересечь лес. Становилось все темнее и темнее. Самая большая поляна, куда эта четверка приходила редко, показалась им сейчас еще больше. В самом конце ее стояло здание. Это и была туристская база. То есть была когда-то. Но однажды ночью там возник пожар и внутри все выгорело. Сейчас в глубине поляны высился лишь каменный остов дома, и зловеще зияли чернотой оконные проемы.

Все молчали. Они не первый раз видели турбазу, но прежде обычно проходили мимо нее и шли дальше; у них просто не было возможности уделять ей внимание и время — так были они заняты своими приключениями и купаньем в реке. Да и помимо всего прочего, она казалась им совсем не интересной. А Димби даже сказал как-то, что если забраться туда внутрь, то испачкаешься там весь сажей.

Они продолжали стоять и разглядывать сгоревшую турбазу. Мокси вдруг насторожил левое ухо.

— Что такое? — спросил его Лисенок.

— Ничего, — ответил Мокси.

Они смотрели на турбазу и каждый повторял про себя: «Мне не страшно, мне не страшно». На самом верху каменных стен, где когда-то была крыша, теперь росла трава. Но надо всем тем высоко поднимался куст терна. Как же это он туда забрался, негодник? Как укоренился? И в чем?

— Самый обыкновенный сгоревший дом с терном, — произнес Лисенок. — Вместо крыши — терновый куст! Пойдем! А то совсем стемнеет, и мы не увидим расположения комнат. Просто не будем знать, куда надо входить.

— Входить будешь ты, — сказал Мокси. — А к буду стоять тут. Ясно тебе?

— Но почему же? — как будто удивившись, заметил Лисенок.

— Потому что мне страшно… Вот поэтому! Мы будем стоять здесь и смотреть, как ты войдешь внутрь и тогда поверим тебе. Если захочешь — подзовешь нас и скажешь, есть там привидение или его нет. Верно, Домби?

Домби не ответил.

Остальные трое уставились на него.

— Домби, верно я говорю? — повторил Мокси. Домби, который в подобных случаях всегда поддерживал его и охотно поддакивал, сейчас продолжал молчать.

— Домби, разве ты не слышишь, что я тебе говорю?

— Слышу.

— Тогда почему же ты молчишь, как пень?.. Ребята, я предлагаю подождать тут. Если привидения действительно существуют, они появятся т а м и мы их увидим. Если они направятся к нам, то пока они пересекут поляну, я уже буду у себя дома. Ведь так, Домби, да?