Как выжить в Пасти Быка. Тайны телешоу «Последний герой» - Любименко Иван - Страница 34

Со вступлением в ряды Акул моя роль в общественно-полезной жизни дикарей стала намного скромней. Но не потому, что я остался за пределами альянса. На своем острове у каждого из Ящериц, как и у Черепах, все рабочие места были распределены. После объединения значительную часть моих обязанностей захватили гости, чувствующие себя здесь, по праву победителей, как дома. Например, почту я уже давно не забираю. На Лагартос Сакин отвечал за односторонние контакты с внешним миром, а двум почтальонам на одном острове всегда тесно. Я пытался, было деликатно вернуть себе эти несложные обязанности, но намек, видно, получился настолько тонким, что его предпочли не заметить. Не стану же я теперь с Сакиным наперегонки бегать.

На Тортугас я числился также главным костровым. Но теперь огонь легко сберечь до следующего дня с помощью свечки. Занимался я и подводной охотой: проверял и забрасывал в море ловушки. Эту работу вместо меня попытались выполнять два Сереги. Но в должность рыболова я вцепился зубами и не отдал. Доходило до смешного. Я вечером лез в холодную воду, чтобы вытащить ловушку. В одиночку это делать непросто (на Тортугас мы всегда работали в паре с Игорем), поэтому брал с собой три спасжилета. На что только не пойдешь, чтобы не потерять работу на острове, где о бирже труда не позаботились. Зато наутро проверять ловушки уже не имело смысла. Так я играл с Серегами на опережение. Все эти ухищрения не для того, чтобы продемонстрировать свою значимость. Если ничего не делать, можно сойти с ума от излишка свободного времени, который будет использоваться на пережевывание все тех же по большей части неразрешимых проблем.

Что не менее важно, владея информацией в какой-либо важной сфере, легче привлечь внимание к себе. Причем выгодны не разовые обязанности или временная работа, а профессии стабильно востребованные — почтовик, рыболов, костровой, посудомойщик и так далее. Наконец, если оказался не у дел — обязанностей, например, не хватило, — посчитают ленивым, поскольку тебя просто не видно. Излишние старания также могут вызвать негативную реакцию. Одинцов, вспоминая первые дни на Лагартос, называл псевдожелание работать (а на самом деле желание попасть в объектив телекамеры) мышиной возней.

В Тортугас с распределением обязанностей было проще. Желающих работать было не так много. Ольга приехала с девизом «тотальный отдых», Серега Терещенко честно признался в неумении решать бытовые проблемы. Мы с Игорем были такому раскладу только рады. Вдвоем проще найти решение или разработать какой-либо план. Одному, конечно, еще проще, вообще можно ни с кем не советоваться. Но, как показал опыт все того же Игоря, одному все не потянуть, обязанностей многовато. А разделишь их на двоих — в самый раз.

Доделать тыкву не успеваю, надо идти на берег, где слышны песни Целованьского. Прошлым вечером все племя ходило смотреть на красивейший, словно игрушечный кораблик, светившийся яркими огоньками в ночном море. Теперь с него доносятся украинские песни, а на борту яхты виден наш танцующий соплеменник. Зрелище вызывает у нас бурную реакцию. Сбылась мечта Саши. Он не раз заявлял, что всю жизнь мечтал именно так отдохнуть на Карибах: загорать, купаться и ничего не делать.

Приближается катер с Бодровым, который заберет одного из нас на яхту. Я точно знаю, кто это будет, и подготовил три мешочка от спальников, чтобы вернуться к голодным Акулам не с пустыми руками. Соплеменники советуют налегать на спиртное, сладкое, а также прихватить сигары из бара, который якобы должен быть на всякой приличной яхте. Сакин даже объяснил, какие сорта лучше брать.

Подплывая к яхте, различаю на ее борту не одну фигуру, а две. Фигуры машут мне, но опознать никого не могу. Что за засада? Подплываем ближе, и вижу Целованьского с красивой девушкой. Саша побрился, вот в чем дело! А девушка, вероятно, массажистка. Спросить напрямую, кем она ему приходится, не решаюсь. Мне это кажется неприличным, поэтому молчу. Если девушка заговорит по-испански, она — массажистка, по-русски — значит, жена, хотя в вероятность ее приезда я, как и все Акулы, не верил. И все-таки это именно она — Оксана, жена Целованьского.

Режиссер, оператор и его помощник ютятся на маленькой палубе, едва не свешиваясь за борт. Такая у них работа. Мы тем временем изволим завтракать. Вместо желанного мяса и жареной картошки нам подают европейский завтрак — фрукты, хлеб, масло, сыр и вино. Фрукты меня совершенно не интересуют, а все остальное — просто мечта. На десерт ждет сладкий пирог. Хочется добраться до него поскорее, пока этот волшебный сон не оборвался.

К слову, я лишь однажды видел еду во сне. Это было уже после объединения племен, после очередной мокрой ночевки. Гамбургер лежал на странном белом блюдечке и вращался, словно в микроволновке. Ужас! Сакину еда снится чаще, причем «вперемешку с любимой Анькой». Интересное сочетание, правда?

Уже после второго бутерброда, запитого каким-то дорогущим и вкусным вином, чувствую тяжелую сытость. Ни пошевелиться, ни закричать. Сидим втроем, пытаемся поддерживать разговор. Тем, в общем-то, хватает, а вот сил говорить нет. Глаза, однако, еще не наелись. Хочется еще и еще, но сдерживает обещание принести ребятам что-нибудь в клювике.

Вскоре подействовало вино. Мы выпили максимум по два фужера, но так пьян я давно не был. Теперь понимаю причину конфуза Одинцова, быстро ушедшего отдохнуть после барбекю с вином. В нашем нынешнем состоянии правильно рассчитать свои силы крайне затруднительно.

Перемещаться по яхте желательно в трезвом состоянии, но, как говорится, пьяному море по колено. Забыв о приличиях, складываю остатки еды в захваченные мешочки. В туалете обращаю внимание на восемь огромных свечей. Такую же свечу Сакин стащил с совета послов. Теперь она нам очень помогает поддерживать пламя на кухне. Недолго думая, засовываю свечу в карман. Выглядит забавно.

Вся яхта усеяна люками, ведущими в нижний отсек, где находятся кухня, спальни, массажный кабинет, бар. Туда нас не пускают, хозяин яхты сам выносит все требующееся нам на палубу. Установив точное месторасположение кухни, ищу нужный люк и скоро нахожу его. Открываю люк и длинной рукой достаю пакет… с сахаром! Больше нам ничего не надо. Парни простят отсутствие курева, ведь у нас есть теперь САХАР! Не держи на нас зла, владелец этого прекрасного судна, в другой жизни мы намного лучше, и совесть нас, конечно, будет мучить. Уходим с яхты почти трезвые, у каждого по мешку. Съемочная группа прячет глаза, но скрыть смех и слезы при взгляде на нас сложно.

Племя от принесенных даров в шоке. Так много еще никто не приносил. Ни с совета послов, ни с барбекю. Это наша самая большая воровская удача, хотя и не оставшаяся незамеченной.

Приходит приятное время получения подарков. Это букет цветов, майка с плеча Сереги Сакина и импровизированный кошелек из листьев, в котором лежат деньги, оставшиеся у племени после аукциона. На короткий срок испытываю странное ощущение от присутствия гостя на острове. На Оксану племя смотрит с особым интересом, но не потому, что она жена Саши. Мы ощущаем ее иначе, потому что она НОРМАЛЬНЫЙ человек. Кажется, что у людей, не прошедших через то же, что и мы, другая психика, другое мироощущение. Может, у нас небольшое помешательство? Становится страшновато от происходящего, словно внутри засела какая-то зараза под названием Тибуронес.

Оксана одаряет племя пакетом с украинскими карамельками. Ее уже любят. Саша старается не комментировать поведение соплеменников, чтобы не спровоцировать выяснение отношений. Племя тоже ведет себя корректно, но Наташа и здесь отличается. К счастью, подтекст ее высказываний Оксана вряд ли понимает. Вскоре мы тепло прощаемся с гостьей, Целованьский уходит ее провожать.

Надо же, человек уезжает с острова и не испытывает никаких мук по этому поводу. Все так просто. Даже если бы мы взялись объяснять ей, что для нас означает такой уход, она вряд ли поняла бы. Только Саша по-прежнему хочет скорее вернуться в цивилизацию.