Апология - Алейник Александр - Страница 27

27

IIПод столбы атмосферы к зубцам, округлённым закатом,поднимается слева Ока по гудкам к городкам, к перекатам,блюдцами окон, расквашенной в кашу малиной —длинная вода над лиловой глиной —вязкое тело, тянущееся неловко,на голени присела — далеко — божья коровкав чёрных крапинах, перерезанная, исчезаеттикающими к темноте заныканными часами.В городе будут случаться странные вещи:буквы стучать по вывескам, тополя обнаружат плечиженщин, опутают лица их неотвязным пухоми наклеют улыбки девочек на синие рты старухам.Всё переменится в сумерки: в воробьиной истерикебудут качаться парочки в шевелящемся скверике,будут плавать пьяницы на пробковом шевиотедрейфующих пиджаков; головами на эшафотебудут таращиться с плакатов отрубленные лица,галки застрянут в карканье, как больные в больницах,а нездоровые звёзды в их гнёздах — в шараханьи страшных веток,обводимых луной — её злым рентгеновским светом.Да, всё изменится, даже группа электрической кровиу бордовых трамваев, заходящихся в рёвена поворотах рельс, на внезапных изгибахпереулков, поднимающих золотых рыбокв покачивающихся аквариумах из янтарных стёкол.Никак не стащит перчатку сталинский сокол,озирающий мглу с высокого постамента,под которым утюжится пароходами лентаВолги, кажущейся тлеющим кое-где провалом,выползающая из его руки, и чернеющая разбомблённым вокзалом.IIIДень, перешедший в ночь, нож обломал в воде.Скрывается от мусоров и граждан.Везде его фотографии: крупно набрано «ДЕНЬ»:год рожденья… приметы… «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЗА КРАЖИ».Граждане пьют чай. Юноши угощают своихи не своих девушек мороженным и шампанским.Убежавший от стражи день притихна тихой малине в тёмном районе шпанском.Ты, бритая голова. Ты, оловянный взгляд.Отсидись до утра. Не рыпайся. Будь спокоен.Улицы без тебя ночь напролёт блестят.Полнолунье качается в арках пустых колоколен.

11 марта 95 ___________________

* все еще видны плохо затертые слова: «Сталинскому соколу».

НЕБО ВОСПОМИНАНИЙ

Крестика золотогокасалась она ладонью.Двух полушарий картас точечкой Ленинграда.Мы оказались в левом,за голубым океаном.А что помним — истлелов правом том, окаянном.Нам ничего не вынутьзвездочкой из мороза.Строит на окнах инейиз кристалликов розу,папоротник, осокумолочную, ледянуючащу широт и сроков,в которых жить не рискую.Лошадь на постаментетопчет змею галлопом.Бешеный всадник метитперескочить Европу.Заколочены в доскиграции спать всю зиму.На небесах — полоскиреактивного дыма.Можно купить билетыв стылый чухонский ветер —в декорацию бреда,да разве туда приедешь?Разве раздвинешь чащустранных напластований.И наверное слащенебо воспоминаний.

11 марта 95

x x x

Дотлевало волокнослова в пепла горсточку,в чашке плавало окнос лопотавшей форточкой.Разговор в глухом углу,шепот без свидетелей —выдоха азот — в золучерез губы в — вентили.Лязгали вокруг котлы —полыхали адские,да торчали, как колы,градусники блядские.Колбасился карандашпо бумаге черканой —выкаблучивал «не ваш»,хоть стучите в органы.Начинался месяц-мартгулькавшими тенями,молоком поднялся пар,где пичуги тенькали.…Заходило подо мнойоблаками пьяныминебо целое — домойнад чужими странами.

16 марта 95

x x x

Я теперь часто тебя вспоминаю по ночам во сне.Наверно скучаю. Вижу — ты… и идет снег.Знаю, зарыт в промерзшую землю.Земля скрипит на морозе — делитЯростно-резкой чертой потериНас на два яруса. Ты — в партере.Мне плохо слышно с моей галерки,Чем там дышат. Об чем разборки?Что там за драма дурная длится?Черная яма, нельзя спуститься.

март 95

x x x

Ребёнку кажутся незыблемыми вещи:огромные холмы реки,сама река, с её неповоротливой водою —и если бы она вообразила,что можно её как-то изменитьна лоб её высокий набежали б,колеблющие лодочки морщины.Вот мост стоящий вполколена в ней,вот мамонт с розоватой шерстью,в котором детская библиотека,а также тминный хлебный магазин.Отец сидит с своей газетой вечной,и мальчик — у немытого окнатрясущегося красного трамвая.Никто не может позабыть себяи кем-то стать другим хоть на минуту.И каждый видит разные картинки:ребёнку кажется всё в мире неизменными слишком крупным по сравненью с ним.Отец уверен в том, что целый мирменяется, пожалуй, слишком быстро:себя он помнит мальчиком,вот здесь, сидящим у окна трамвая.Рядом сидит его живой отец.Огромная, спокойная рекашевелится, сгибая к Югу водув суставах керосиновых, в холмах,и детская стоит библиотека.Из окон её видно, как сидитв трамвае мальчик и глядит наружу,и рядом с ним его большой отец,от перемен уставший, потому-тоотец предпочитает переменамгазету неизменную свою.Но для ребёнка всё совсем не так:скорее мир перевернётся, чемисчезнут его вечные детали —незыблемые вещи или люди:река и мост, библиотека, садик,отец, его газета и трамвай…Как будет он когда-то удивлён,вдруг обнаружив их уничтоженье,когда проснётся в комнате один —нет ни реки, ни жуткого моста,ни голубых холмов правобережья,ни красного трамвая-шатуна,ни вечного отца с газетой вечной,ни мальчика, которым был он сам,ни города, ни той страны вообще.