Игры на свежем воздухе - Курсанина Наталия - Страница 38

- Скажи просто - спасибо!

- Я тебе другое скажу! Если бы я знал, что ты так меня отблагодаришь за спасение, я предоставил бы им загнуться там, в горах, а тебе сдохнуть в тюрьме! Так что это ты должен мне тут спасибо говорить!

- Что ж - спасибо!

- Пожалуйста! Надеюсь, ты все-таки когда-нибудь напорешься!

- Непременно!

- А ты, - Улетов перевел взгляд на меня и, чтобы не было сомнений, что он говорит именно со мной, указал пальцем, - когда видела Тишина в последний раз?

- А что? - я не поняла, причем тут Тишин. Разговаривать с человеком, который издевательски не дает тебе встать и одеться, напрягает.

- Ты мне не чтокай, а отвечай!

- Вчера. Вечером. А что такое?

Рандиру все же надоело лежать, и он встал. Мало обращая внимания на Улетова, он одел штаны и сел в кресло. Мне бы так! Хотя если я встану и начну одеваться при мужиках, то боюсь Улетов получит не с чем несравнимое удовольствие. Стриптиза в его время еще не было. Ладно, не буду вгонять мужика в краску… в зеленую.

- Тишин отнес тебя на руках в свою комнату… когда вы расстались?

Козел! Вот козел! Это специально при Рандире! Чтобы тот взревновал? Что ты хочешь? Чтобы я засмущалась и начала тут изворачиваться, как уж на летающей тарелке? Так ты добился прямо противоположного!

- После того как мы уснули, я его больше не видела! А проснулась одна! Из-за переполоха с советником. Больше ничего не знаю!

Рандир, прости! Мне ужасно стыдно говорить про такое, но черт бы побрал, этого Улетова с его прямотой!

Хотя стой! А если он это делает специально? Хорошая такая месть - заставить меня говорить про одного мужика перед другим. И самое противное, что даже ничего не передашь через Тауэра - телепатию Улетов вычисляет на раз.

- Твой любовник исчез! - хотелось удивится, но надо «держать лицо». Моя маленькая месть за неудобное положение. - Тогда же, когда и барон! Получается они бежали вместе и Тишин предатель!

- А его наемники?

- Наемники под замком в обедней зале. Им теперь веры нет.

- Майор…

- Граф! С твоей легкой руки - граф! И не забывай об этом!

- Хорошо. Граф, а какой смысл бежать и бросать своих людей?

- А я знаю?! Это же наемники! Ублюдки! У них ни чести, ни Родины!

- Ты проводил дознание у них?

Улетов замолчал. Стало понятно, если и проводил, то закончилось это не так, как он надеялся. Вот почему понадобились мы и срочно.

- Мне безразлично, что одной крысой в замке стало меньше, но я хочу знать - почему, как и когда он бежал! А самое главное, что мне делать с его крысятником?! Так что у тебя две минуты на сборы. Иди к ним и выясняй! А девочка пока будет со мной.

- В таком виде? - возмутилась я.

Улетов скривил морду, но промолчал.

- Все, жду в коридоре!

Это значит, что с эльфом опять связи не будет. А надо было бы перекинуться парой мыслей.

- Ника, - отвлек меня от этих самых мыслей голос Рандира, - не обращай внимания на Вячеслава Ивановича. Он злится за то, что я его припечатал титулом.

- Да, ну его! - нехотя отозвалась я.

- Ника, запомни - я тебя люблю. Это раз. Второе - чтобы не случилось, верь мне и никому другому. В-третьих - для тебя сейчас самое главное выбраться наружу и отдать Духа. Все, что я буду делать направлено на это. И не чувствуй себя виноватой в том, что было с Тишином. Я тоже не мальчик. Я тебя за это ненавидеть не буду, а они пусть думают, что хотят! Понятно? Хорошо! И кстати - а кто вообще этот Тишин?

- Да так, капитан наемников. Я даже не поняла, как это получилось…

- Не оправдывайся… я сказал, что ты не виновата… я, когда его найду, сам с ним поговорю. Хорошо?

- Нет! Давай ты просто об этом забудешь?

- Посмотрим… - угрозы в голосе нет, но все же легкое предупреждение присутствует. Ну почему нельзя исправить ошибки? Стереть то, что ты сделал неправильно? Просто забыть… и не корить себя… не отводить глаза, рассматривая рисунок плит на полу и боясь поднять взгляд.

- Рандир?

- Что?

В омут с головой… в самый глубокий и холодный омут:

- Мне нельзя любить…

- Мне тоже… - я не вижу, но слышу едва заметную улыбку, - но я попробую.

Во время совещания мне стало плохо. Самым противным и натуральным образом. Низ живота скрутила давящая постоянная боль, в бедра будто влили раскаленный свинец. Естество самым банальным и наглым образом заявляло - ты женщина и не фиг об этом забывать!

Фабис обратил на меня внимания, когда я уже совсем свернулась калачиком в кресле и по привычке сжимала в кулаке челку.

- Госпожа Леттлерг, вам плохо?

Плохо? Да мне сейчас нужен килограмм обезболивающего, чтобы я смогла дошкандыбать хотя бы до своей кровати! А ну стоп! А где и вправду моя чудодейственная, наследственная от Дока аптечка? Когда мы с Тауэром бежали, она осталась в моей комнате, а дальше? Где она может быть сейчас?

- Очень. - Прошептала я, не сильно покривив душой. - Мне надо лечь и мне надо мою сумку. Фабис, ты знаешь, где моя сумка?

- Кажется, я отдал ее барону. Давай я тебя до твоей комнаты доведу?

- Она мне нужна здесь, - голос Улетова оборвал все благородные порывы Фабиса. - Пусть в соседней комнате полежит!

Да мне по барабану куда - лишь бы занять горизонтальное положение!

- Давайте в кабинет барона… в бывший кабинет? Он через дверь…

- Ладно. А скайль-т-тэйли пусть останется. И никакой телепатии! Вы меня поняли?!

Поняли, поняли - куда ж больше? Получил власть графа и теперь командует всеми как захочет. А ведь был нормальный мужик! Ну, относительно нормальный.

Я еле встала. Показывать или не показывать сейчас свою слабость - мне было безразлично. В такой момент любые действия, эмоции воспринимаешь равнодушно, будто через занавесь.

- Я могу хоть поговорить с Тауэром?

- Говори, - насмешливо буркнул Улетов.

- Тауэр, проводи меня до дверей. Нет! Нести не надо, поставь на место! Ноги у меня еще не отвалились! Просто дай руку - опереться! Ой, блин!

Последний возглас сопровождал мое выпрямление в вертикальное положение. Е-мое, как больно-то!

Шаг, другой, третий, все - Улетов энд компания перестали обращать внимание на двух нелюдей. Как там говориться: «Курица не птица, женщина - не человек?». А с эльфом и так понятно. Все-таки хочется подойти и дать Улетову в морду! Просто так - щоб було!

- Тауэр, Рандира не пугай - это обычное дело… неприятное, но не смертельное. Пусть, как разберется с наемниками заглянет ко мне.

- Хорошо. - Этот мягкий обволакивающий голос… хочется, чтобы он говорил и говорил… - Скайль-т-тэйли уже возле замка. Скоро… потерпи еще.

Кажется он не понял и списал мою слабость и боль, на Духа. Ну и хорошо. Не хватало еще жаловаться и объяснять женскую человеческую физиологию эльфу.

Кабинет барона был сделан с аляповатой небрежностью. Массивные шкафы скрывали тонкую лепнину стен. Мебель подобрана… или скорее не подобрана по стилю, но вместе с белым мехом на полу и на креслах производила впечатление сурового мужского уюта. Никаких лишних деталей в виде вазочек, салфеточек, тюлевых штор и остальной подобной лабуды.

Едва дверь закрылась, на меня напала жажда деятельности. Нет, боль не прошла и в ближайшее время без аналгина не пройдет, но если я сейчас не полажу по тумбочкам и ящичкам барона - век себе не прощу.

Ага! Тут у нас какие-то бутылки - это не ко мне… А вот шкатулочки всякие - мяу! Бумаги… опять бумаги… да сколько же этих бумаг! В очередном шкафчике среди мятой одежды валялась заветная сумка. И бинты на месте, и даже три упаковки ваты… а вот за испорченные шприцы барону надо руки поотбивать! Если не знаешь, что это за иголки, то не фиг их раскрывать и ломать, урод! Но ампулки остались целыми. И это не могло не радовать и не вселять уверенность в завтрашнем дне. Хотя, какой еще завтрашний? Этот, сегодняшний, пережить бы!

Выпив ампулу, легла на диванчик. Пока лекарство не подействует надо потерпеть, а как замрешь скрюченной змейкой, так сразу лезут в голову всякие ненужные мысли. Мать у меня осталась там, отец, бабка - не сильно любимые, да и как будешь любить золотую клетку, где прутики - благопристойности, приличия? Это когда бабушка из простой девчонки, дочки мастерового стала вдруг главный референтом СовМина и переехала в столичный город - тут хочешь не хочешь, а надо форме соответствовать. Форме, но не содержанию. Характер так и остался деревенской бабы, только прикрытый дорогими немецкими костюмами да шифоновыми кофточками с рюшками. А любимой темой для разговоров за праздничным столом было новое пальто пошитое в «Коммунаре»*. Да я эти рюшечки, эти платьица из заокеанских тканей ненавидела всей своей детской душой. Другие дети бегать, прыгать могли, и даже, если в лужу садились, то мамы вздыхали печально и уводили мокрое чадо домой. У меня же - нет. Я должна была чинно ходить по парковым аллейкам, не смея зарыться в желтые осенние листья или упасть в мягкий пушистый снег - нельзя. Боги, сколько таких «нельзя» регламентировали мою жизнь! Хочешь что-то сделать - дерг - нельзя! Подумаешь не так - дерг - как тебе в голову такое пришло! Не играть, не драться, не жить… существовать. И соответствовать статусу внучки госслужащего высокого ранга. Я вполне понимаю, почему «золотая молодежь», достигнув совершеннолетия, срывалась с папиными денежками во все тяжкие - они мстили и не могли намститься. Они просто хотели жить!