Империя. Дилогия - Злотников Роман Валерьевич - Страница 24

Его собеседник немного склонил голову, что можно было расценить и как согласие, и как раздумье, и как знак повиновения, и повторил с абсолютно той же интонацией:

— Да, СОВЕРШЕННО ДРУГИМ.

— Нет, мамочка, я обязательно приеду, но чуть попозже… Да-да… Конечно… Купила… И дяде Федору тоже… И Сашеньке… Да, я помню — двадцать седьмой… Ну все, целую… Да… Обязательно… Ну, целую… Да, мама… Привет всем…

Когда в трубке раздались короткие гудки, Дашуня нажала кнопку отключения телефона и облегченно выдохнула, затем снова поспешно включила телефон и набрала номер телефонного узла. С ума сойти! Да за такие деньги она могла месяц болтать со всей Москвой. Вот черт? Впрочем, сама виновата, это ж надо было додуматься болтать с Тобольском по трубке. Дашуня горестно вздохнула. От стипендии остались рожки да ножки, а работы в Службе что-то давно не было. Прямо хоть ищи приработок на стороне. Впрочем, эта мысль возникла в голове больше от обиды, чем как действительно реальная возможность. Хотя вот уже два месяца Дашуня не получала в Службе оплачиваемых поручений и сидела только на гранте, от работы в Службе она не отказалась бы ни за какие коврижки. Более того, вариант поиска приработка имел бы шанс на существование только в одном-единственном случае — если бы за право работы в Службе с нее потребовали приплаты.

В Службу эскорта Его Высочества ее рекомендовала Татьяна. Впрочем, это произошло где-то через год после той памятной первой ночи в Москве. А тогда, услышав резанувшее слух обращение «Ваше Высочество», Дашуня замерла, с любопытством глядя на Татьяну. Та спокойно положила трубку и повернулась к девушке. Минуту она с иронией разглядывала Дашуню, затем улыбнулась:

— Что, любопытно?

Дашуня пожала плечами, изображая равнодушие:

— И вовсе нет. — Но равнодушия хватило ненадолго. — Ты что, работаешь у какого-нибудь арабского принца?

Татьяна рассмеялась:

— А почему сразу у арабского?

— Ну-у-у… а разве еще где-нибудь остались принцы?

— Да сколько угодно. В Англии, Дании, Испании, Швеции… большая часть западноевропейских государств — монархии… Да и вообще, большинство самых богатых государств мира в качестве государственного устройства имеют ту или иную, форму монархии. Но это не важно. Я работаю в организации, которую возглавляет русский. Просто у нас принято именовать нашего главу этим титулом.

Дашуня задумчиво потерлась ухом о плечо:

— Странный у вас глава… А как называется эта ваша организация?

Татьяна ответила с некоторой заминкой:

— Служба эскорта Его Высочества.

Дашуня часто заморгала, стараясь изо всех сил, чтобы Татьяна не заметила ее удивления и разочарования. Но, по-видимому, ей это не очень-то удалось. Татьяна чуть заметно поморщилась и произнесла нарочито спокойным тоном:

— Это совсем не то, что ты подумала.

Дашуня сделала круглые глаза:

— Я?! Да я ничего такого и не подумала.

Татьяна усмехнулась:

— Ну, положим, подумала. И я тебя понимаю. Сказать по правде, я бы тоже подумала. Но… это действительно другое. — Она на мгновение задумалась. — Впрочем, сейчас не стоит об этом говорить. Если тебя это заинтересует, поговорим позже, а пока вот что — я завтра поговорю о твоих проблемах с Его Высочеством. Возможно, он решит помочь.

— Как?

Татьяна усмехнулась:

— Не важно. До какого числа принимают документы в твоем институте?

— До послезавтра.

— Вот и отлично. Послезавтра попробуешь сдать документы еще раз.

— Но у меня же нет справок!

Губы Татьяны вновь разошлись в усмешке, на этот раз недоброй.

— Это не важно. Впрочем, гарантировать, что ты поступишь, никто не может. Но до экзаменов тебя допустят. А уж там — как повезет. Иногда внимание Его Высочества вызывает довольно негативную реакцию.

Она замолчала. Несколько мгновений в комнате стояла напряженная тишина, потом Дашуня тихо спросила:

— Ты это серьезно?

Татьяна пожала плечами:

— Вполне. Только прыгать от радости не стоит. Надо еще, чтобы Его Высочество принял решение заняться твоим делом.

Дашуня поникла, но Татьяна тут же добавила:

— Впрочем, вероятность этого очень высока. Он ЛЮБИТ восстанавливать справедливость.

Они снова помолчали.

— А кто он такой?

— Не знаю, — ответила Татьяна. — Он родился и вырос за границей. У нас ходят слухи, что он прямой потомок Ивана Грозного… Лже-дмитриев помнишь? Так вот, судя по тому трепу, что ходит у нас, царевич Дмитрий в действительности не погиб, а был вывезен сначала в Польшу, а затем в Саксонию. Причем некоторое время он находился в том самом монастыре, где потом Мнишеки откопали Лжедмитрия I. Видимо, на каком-то этапе информация просочилась… Так что, вполне возможно, они были искренне убеждены, что отыскали царевича, и сумели убедить в этом того самого монашка, который и въехал в Кремль на польских копьях. Иначе трудно себе представить, почему такие абсолютно здравомыслящие и скуповатые, скорее даже жадноватые люди, как Мнишеки, решились на ПОДОБНУЮ авантюру…

Дашуня слушала ее как завороженная. Перед ней открывались картины древней и кровавой истории, о которых ее новоявленная подруга говорила с царственной небрежностью высокопоставленной свидетельницы. Когда она закончила, Дашуня сладко вздохнула:

— Неужели все это правда?

— Не знаю, — неуверенно сказала Татьяна. — В это не так-то легко поверить. К тому же, похоже, никто из руководства не собирается настаивать на истинности этой версии или размахивать какими-то доказательствами во всех присутственных местах. Есть такая версия, а верить в нее или не верить — личное дело каждого.

— А ты сама веришь?

Татьяна задумчиво посмотрела перед собой:

— А я не считаю это важным. Понимаешь, меня не очень-то занимают эти проблемы, но, если завтра в списках кандидатов в президенты странны появится фамилия «Ярославичев», я буду абсолютно точно знать, за кого проголосую. — На лице Татьяны вырисовалось огорчение. — Только этого, к сожалению, никогда не произойдет.

— Почему?

Татьяна вскинула взгляд на свою гостью:

— Просто он уже однажды высказался на этот счет. И вполне определенно.

На этом их ночной разговор и закончился…

Через день Дашуня благополучно подала документы и въехала в общежитие. Экзамены она сдала вполне успешно, хотя на устной математике с нее сошло семь потов. А затем началась студенческая жизнь, которая закрутила ее так, что за первые три месяца она позвонила Татьяне только два раза. Да что там говорить, она домой-то позвонила только однажды, сразу после того, как нашла свою фамилию в списках зачисленных на первый курс. К тому же, благодаря одной знакомой девчонке, удалось устроиться на цветочный лоток у ближайшего метро, так что времени совершенно не было. Однако к ноябрьским Дашуня наконец-то вынырнула из круговорота проблем и, купив тортик, напросилась к Татьяне в гости. Татьяна встретила ее радушно:

— Ну заходи, пропащая. — Приняв у Дашуни пальто, она с мягким упреком сказала: — Хоть бы звонила, а то: «Танечка, я поступила! Я тебя люблю!» — и три месяца ни слуху ни духу.

Потом они сидели и пили чай. Дашуня взахлеб рассказывала о своей жизни, а Татьяна с улыбкой кивала и в нужный момент ахала и поддакивала. Но после третьей чашки Дашуня спохватилась:

— Ой, что это я все про себя да про себя, как ты-то, нормально?

Татьяна усмехнулась и утвердительно моргнула. Дашуня хихикнула:

— Ну да, вижу загарчик. В Турции грелась напоследок?

Татьяна покачала головой:

— Не совсем… — Она замолчала, словно колеблясь, говорить об этом или не надо, затрем, очевидно приняв решение, сообщила: — Это я лечусь.

— От чего это? — весело поинтересовалась Дашуня, не замечая застывшей улыбки на лице подруги.

— Так… пристали трое в скверике. Слава богу, там несколько собачников гуляло… но физиономию они мне покарябали.

Дашуня замерла, кляня, себя за тупость и бестолковость. Но Татьяна уже справилась с собой и, склонившись к девушке, потрепала ее за плечо: