Слово тролля. Дилогия - Плахотин Александр - Страница 85

Именно к этому и подводил разговор хитроумный человек. Орк вспомнил, кто кому должен здесь подчиняться и почему.

— Хорошо. — Лесной Камень, как подобает вождю орды, хотел оставить последнее слово за собой. — Как только мы найдем этот караван и я напьюсь вина мести, ты уйдешь от нас, куда тебе захочется самому. Твое слово, тэндх?

— Договорились! — Яра был сама покладистость. — Я дал слово. Ты дал слово. Когда все закончится, каждый пойдет своей дорогой.

В груди Яры все клокотало от ярости и унижения. Еще никто в этой жизни не заставлял его делать то, что претило ему самому. Да еще требовать от него слова.

Орк, важно кивнув, повернулся, собираясь сделать первый шаг из кольца разговора.

— Эй, вождь! — неожиданно окликнул его человек. Орк обернулся.

— Если ты еще раз назовешь меня тэндхом, то я буду называть тебя при всех не иначе как сесболдоу[6]. — У Лесного Камня отвисла челюсть. — Кажется, я правильно произнес это слово?

Если бы я вовремя не увернулся, то лавка, которую я смастерил своими руками неделю назад, та самая, что еще пахла березой и отдавила на прощание ногу Дожу — Дырявому Мешку, угодила бы мне прямо в лоб!

А так ее обломки обсыпали мне плечи, крохотными деревяшечками закатились за шиворот, намекнув, что разговор принимает не только нервный, но где-то и неприятный оборот.

— ЛУККА!!! — Голосок мамули, камнепадом ударившись о стены моего дома, заставил задрожать потолок. Сверху посыпались штукатурка, паутина и еще какая-то живая дрянь, мгновенно рассосавшаяся по полу вслед за исчезнувшим за порогом кошаком.

— Лукка! — До мамочки дошло, что если говорить со мной потише, то это обойдется намного дешевле, чем ремонт дома и наши похороны. — Не смей уподобляться таракану и ползать по земле, притворяясь, что от рождения не понимаешь, кто, о чем и зачем с тобой сейчас говорит!!!

Я быстренько переметнулся под стол, заметив в руках мамули дубинку, позабытую здесь Большим Озом месяц назад и приспособленную мною под молоток при постройке ныне уже покойной скамейки.

— Мама, — засунул голову в высаженное окно братец Дуди, — Лукка уже согласился?

— Еще нет, маленький, потерпи немного! — Я так и не понял, по чему пришелся первый удар озовской дубинкой — по столешнице или все же по моей бестолковой голове.

— Ну, тогда я еще немного погуляю, ладушки? — разочарованно попросил братик и скрылся.

— Ма, — высунул я руку из-под осыпающегося стола, — попроси, пожалуйста, Дуди не выходить со двора: у меня осталось очень мало соседей, а те, кто еще жив, крайне трусливы и постоянно болеют пугливостью.

— Не трусь! Не в пример тебе малыш сам в силах позаботиться о себе!

— Вот этого я и боюсь! — Вжав голову в плечи, я выскочил из-под укрытия с целью попасть на лестницу второго этажа.

И только я оказался на расстоянии вытянутой руки от мамы, как в моей спине вспыхнул ни с чем не сравнимый жаркий огонь. Точнее, как раз там, где… ну… Ну, именно там, короче!

Меня подбросило в воздух и швырнуло как раз в проем двери, за которым и начиналась заветная лестница. Стоит ли говорить, что наверх меня вознесло, как невинную душу на небо. Оказавшись в комнате, я живенько запер ее, подперев шкафом. Правда, не столько ради пользы дела, сколько ради осознания того, что я сделал все возможное, чтобы хоть ненамного приостановить этот ураган, налетевший на Уилтаван из Вечной Долины.

Открыв окно, я, не раздумывая, спрыгнул во двор. В комнате раздался грохот падающего шкафа и чего-то еще. Скромный, красного кирпича, с балкончиком, двухэтажный особняк затрясся с ног до головы, осыпаясь с крыши черепицей.

— Лукка, ну почему ты не хочешь поговорить с мамой? — После недоуменного вопроса меня подняли за ремень с земли.

— Дуди, — безуспешно старался я вывернуться из лапищ братца, вертясь в воздухе, как паук на нитке, — для того, чтобы нормально говорить с мамой, нужно, чтобы она была в нормальном настроении и на нормальном же расстояний. От меня, конечно!

— Доброе утро, сосед! — окликнул меня из-за каменного забора Теш-Берг. Единственный во всей округе человек, который за полтора года моего проживания в столице Бревтона так и не захотел менять место жительства. Я называл его дядя или дядюшка Берг. Не знаю почему, но ему нравилось, когда я называл его именно так. Особенно в каком-нибудь кабачке, где нас почти не знали. Бывало, дядя Берг хлопнет (если, конечно, достанет!) меня по плечу: «Как дела, Лукка-Висельник?!!», а я ему: «Отлично, дядюшка Берг!», и перед стариком моментально появлялась выпивка «за счет заведения».

— Доброе утро, дядя Берг! — попытался я развернуться в сторону соседа, — вы уже завтракали?

— Да, дружок, спасибо за заботу. — Теш-Берг, сложив руки поверх заборчика, с нескрываемым любопытством рассматривал происходящее.

— Я вижу, у тебя гости, сынок? — Дед почти ко всем подряд пытался навязаться в родственники, называя их не иначе как «сынки» и «дочки». Помню, однажды он назвал так Дожа, после чего гном чуть не протянул копыта от смеха.

— Да, дядя Берг, мама с младшим братиком приехали.

— О, это есть хорошо, — щербато улыбнулся сосед. — Мама, как я слышу, наводит порядок в доме? Генеральная уборка, да?

— Скорее, перестройка, — пискнул я, продолжая пытаться вырваться на свободу.

— А где братик? — еще шире улыбнулся Теш-Берг. — Где этот милый карапуз?

— Ну, если он сейчас поставит меня на место, то я с удовольствием вас познакомлю. Слышь, ты, башня сторожевая, поставь меня на землю, я вас познакомить хочу. — Видя замешательство Дуди, я ударил его по больному: — А то киска с тобой играть не будет, — и дедушка сладенького не даст!

— Не дам… — искренне подтвердил Берг, широко раскрыв глаза и еще шире свою пасть вслед удирающей в кусты рыжей кошке.

Дуди тут же поставил меня прямо, слава Небесам, не перепутав, где у меня верх, а где низ.

Я, пошатываясь, сделал шаг-другой и, навалившись пузом на заборчик, хрипя загнанным буйволом, представил их друг другу.

— Дядюшка Берг, это мой младший братец Дуди! Дуди, познакомься с моим добрым соседом Теш-Бергом, или дядей Бергом.

— Рад познакомиться с тобой, сынок! — прижав два пальца к виску, тепло улыбнулся Берг.

— Па-па?.. — Дуди, широко раскрыв глаза, смотрел то на меня, то на Берга. — А… э… о… у… па?

— Сосед, — махнул я рукой на братишку, мол, «не обращай внимания», — у тебя горло промочить нечем? Там пивка или еще чего?

— Да! Да! И сладенького! — запрыгал, хлопая в ладошки, тролльчонок.

— НИКАКОГО СЛАДЕНЬКОГО ДО ЗАВТРАКА!!!

Остатки волос старика резко попытались слететь с места под порывом штормового ветра.

— А это моя матушка, госпожа Ундина.

— Можно просто мадам Дина. — Мамуля попыталась присесть, как та увиденная на улице дамочка перед каким-то расфуфыренным кавалером.

— Теш-Берг, — сурово представился мой сосед, — но для вас, сударыня, просто Берг.

— Рада познакомиться, господин Берг.

— А уж как я счастлив познакомиться с ближайшей родней этого славного парня! Надолго к нам?

Лучше б он этого не спрашивал… В воздухе опять потеплело, в небе потемнело, а мамуля наконец добралась до моего загривка!

— Ты что же делаешь, сын жакхе и гоблина? Ты понимаешь, в какое положение ты ставишь свою семью в глазах соседей и родственников. Что ты думаешь о своей жизни и чести рода?

— Прошу прощения, сударыня, что вмешиваюсь в ваши дела, — учтиво впутался в разговор Берг, — но позвольте поинтересоваться, в чем же провинился наш Лукка? Поверьте на слово, мои соседи, а значит, и соседи вашего сына никогда не скажут о нем ничего дурного! Да спросите их самих! — В запале речи он обвел рукой пустующие вокруг дома. — Так в чем же вина нашего славного тролля, на которого в буквальном смысле слова молится полгорода?

— О, сударь, — вроде как начала остывать мамуля, — дело в том, что… — Я втянул голову обратно в плечи и сжался весь изнутри в предвкушении… Грянул гром, сверкнула молния, и, только когда осела пыль, до ушей дядюшки Берга эхом дошли слова мадам Дины: — ЭТОТ СЫН КОБЕЛЯ НЕ ХОЧЕТ ЖЕНИТЬСЯ!!!