Центурион - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 47

– Фу, фракийское…

И, пожелав удачи и продолжения приятного знакомства, отбыл. Алексей так и не понял, зачем он приезжал.

Потом неожиданные визиты стали происходить едва ли не каждый день, и Алексей понял, что его осторожно прощупывают, пытаясь понять, чей он ставленник и кого поддерживает. А поняв это, стал валять дурака, изображая тупого солдафона. Визитёры морщились от его грубых шуток, от жуткого акцента, на котором, коверкая язык, специально стал говорить Алексей. Умных не любят и побаиваются, а над тупым солдафоном посмеиваются, не опасаясь и не принимая всерьёз.

Однако он, похоже, переиграл. Визитёры стали ездить реже, видно, решили, что он непроходимый тупица и солдафон в худшем смысле этого слова. Он уже и рад был, если визитов не было, но при очередной встрече с Острисом тот неодобрительно покачал головой:

– Слышу от сановников придворных о тебе сплошь отрицательное мнение. Дескать – туп, как неотёсанный вандал. Удивляются, что ты смог стать трибуном. Но я-то тебя знаю, меня не обманешь. Зря ты так. Знаешь, чем это кончится?

– От меня отстанут? – с надеждой спросил Алексей.

– Твою хилиархию с подачи вот этих самых сановников зашлют на самый край света или в пекло, где долго не живут, и забудут о твоём существовании навсегда. Даже если ты повторишь все подвиги Геракла, тебя не вернут в столицу. А вся политическая жизнь именно здесь. Тут, в Константинополе, решаются вопросы назначения на должности, раздаются милости императора в виде земель, вилл, имений – да всего.

Алексей был обескуражен. Острис в бане предупреждал его, как себя вести – но ведь не солдафонствовать же.

– И что теперь делать? – упавшим голосом спросил он.

– Я попытаюсь поговорить с Аспаром. Его голос перевесит для императора десять голосов придворных лизоблюдов. Но, боюсь, участь твоя предрешена, в лучшем случае удастся смягчить. Скажем, не в Пафлагонию или Ливию, а куда-нибудь поближе. Но, полагаю, о Фракии придётся забыть.

Острис выглядел озабоченным и хмурым. По всей видимости, кроме Алексея, у него были другие заботы. Но Алексей – ставленник его и Аспара, и хилиархией этой Острис командовал много лет, и потому он не хотел, чтобы её сослали на край света. Даже не выпив вина, он уехал.

«Вот же незадача, – думал Алексей, – вот попал так попал! Прямо по Черномырдину: хотел, как лучше, а получилось, как всегда. И теперь ничего не исправить. Эх, варвар ты и есть варвар, Алексей!»

Ещё месяц хилиархия была в казармах. Декархи натаскивали новое пополнение, кентархи получали из оружейной мастерской оружие, щиты и копья взамен пришедших в негодность. В общем, всё шло своим чередом. Только Острис не появлялся.

А потом Алексей с гонцом получил письменный приказ: следовать в порт, грузиться на корабли и прибыть к новому месту службы, разумеется – вместе с хилиархией. И хоть не на край света, но и не близко – в фему Иллирия. Одно радовало – побережье Критского моря, климат благоприятный. Надо бы при встрече не забыть поблагодарить Остриса. Наверняка его да Аспара заботами хилиархию не отправили к чёрту на кулички.

Хилиархия разместилась на шести хеладионах, которые двинулись вдоль берегов. Насколько мог заметить Алексей, византийский флот старался не удаляться далеко в открытое море. Боязнь ли пиратов была тому виной или слабая штурманская подготовка капитанов – кто знает?

Плыли они долго – восемь дней. Алексей наслаждался отдыхом, морским воздухом, прекрасными видами берегов. В далёком будущем здесь будут известные курорты и места отдыха, а сейчас – театр боевых действий.

Высадились они в порту Палеохора, что на побережье Ливийского моря. Тепло, уличные торговцы фрукты продают – виноград, персики, дыни. Однако город они прошли колонной, и дальше – по дороге меж высоких холмов – к Фесту, конечному пункту.

Дорогу одолели за четыре дня, останавливаясь в маленьких городках, где располагались немногочисленные гарнизоны. По пути Алексей в должной мере оценил оставшиеся ещё со времён единой Римской империи дороги – широкие, ровные, мощённые брусчаткой или булыжником, по которым можно было идти и ехать в любую распутицу или непогоду. Ему даже обидно стало. На Руси и через полторы тысячи лет осенью не к каждому селу проедешь – так дороги развозит. И ещё – водоводы. Почти к каждому городу шли акведуки, причём за их сохранностью следили, вода была чистой.

Порядком уставшие, пропылённые, они прибыли в Фест. Лагерь обустраивать не пришлось – их ждали капитальные каменные казармы, оставшиеся ещё от римской армии – потом кто только в них не жил.

Остров был относительно невелик: длиной до 260 километров и шириной от 60 до 120, рельеф горный, множество – около трёх тысяч – пещер. А вот лесов мало – но какие: каменный дуб, сосна, клён, кипарис; а в садах – оливковые деревья, масло которых и приносило жителям острова основной доход.

Стратиг фемы Крит располагался в Гортине. На самом же острове, перекрёстке военных морских и торговых путей, войск располагалось немало – многие из воинствующих соседей пытались его захватить. Удалось же это только сарацинам, в 824 году взявшим Ираклион – они переименовали его в Хандак. В нём они воздвигли каменную крепость. Впрочем, продержались они там 137 лет, и в 961 году полководец, в будущем – император Византии Никифор Фока выбил их с острова. Потом остров не раз переходил из рук в руки.

Хилиархия приводила себя в порядок, а Алексей направился к местному дуксу: нужно было нанести визит вежливости, узнать о местных особенностях, об угрозах – ведь теперь им придётся взаимодействовать.

Командир ополченцев оказался весёлым греком и после знакомства усадил Алексея за стол. Выпили за знакомство вина.

– Врагов на острове нет, – улыбнулся Алексею грек и сделал глоток вина, – разбойники иногда беспокоят, да разве выкуришь их всех из пещер? Они все ходы и выходы знают, а иные из пещер не на одну милю тянутся.

– С разбойниками сам борись, Стракис. Моё дело – внешняя угроза.

– Да их не различишь! То на кораблях вандалы приплывают – прибрежные города пограбят и быстро отчаливают, а хуже того – арабы. Их тут сарацинами зовут. С недавних пор набеги делать стали, как вандалы. Два-три корабля причалят и грабят.

– Ну вот, а ты про разбойников.

– Методы одинаковы, только одеждой да языком различаются. А ночью поди отличи их! Главное – не успеваем. Пока ополчение соберёшь, пока до селения доберёшься – их уже и след простыл.

– И часто нападения бывают?

– Это непредсказуемо. То полгода тихо, а то за последний месяц дважды.

Они поболтали о разном ещё часок, «уговорили» кувшин вина, и Алексей откланялся – служба! А пока шёл в казармы, размышлял. Наверняка у нападавших, кто бы они ни были, есть лазутчики. Долго ли на лодке отплыть якобы на рыбную ловлю и передать на корабль все интересующие сведения? А раз так, нельзя упускать время.

До вечера он успел распределить между кентархами все прибрежные селения – вплоть до маленьких рыбацких деревушек в своей полосе ответственности – шесть миль. Ещё одну кентархию он оставил в резерве.

Расчёт оказался верным. Лазутчик просто не успел передать своим покровителям, что на остров прибыла хилиархия – позиции гоплиты занимали уже в темноте.

Алексей приказал кентархам в случае нападения никого не щадить – даже тех, кто бросит оружие, намереваясь сдаться. Жестоко? Но если в свои деревни не вернутся все, кто ушёл в набег, остальные призадумаются.

Спать Алексей не ложился, всё поглядывал на берег. Судя по положению полной луны, время уже перевалило за полночь.

Внезапно слева, милях в двух, вспыхнул костёр, как и было уговорено с кентархами. Конечно, можно было и гонца послать, но это только потеря времени.

– Кентархия, подъём! В колонну по трое, бегом – марш!

Варианты развития событий Алексей обговорил с сотниками заранее. Если нападавших будет немного, действовать самим на истребление. А если силы противника будут превосходящими – подать световой сигнал, прося помощи.