Классная штучка - Льюис Сьюзен - Страница 56

— Все нормально. А ты как?

— Откровенно говоря, — усмехнулась Эшли, — сейчас я вне себя от бешенства. Только что пришла от Конрада Фрезера. Попадись он мне сейчас под горячую руку, я бы его в клочки разорвала.

— А что случилось?

— Потом узнаешь. Ты лучше про себя расскажи. Ты и правда поправилась? А как Боб? Он вернулся?

— Нет еще.

Эшли подняла голову — дверь приоткрылась, и она увидела Йэн.

— Подожди секунду, — попросила она подругу.

— Вас опять требуют на ковер, — сказала секретарша. — Он устроил совещание.

— Еще бы! — негодующе фыркнула Эшли. — С него станется. Ладно, сейчас иду. — И снова поднесла к уху трубку.

— Он сказал — немедленно, — виновато произнесла Йэн.

— О Господи! — Эшли негодующе закатила глаза. — Ладно, иду.

Йэн закрыла дверь.

— Извини, Элламария, — смущенно промолвила Эшли. — Меня опять вызывают. Могу я тебе позже позвонить?

— Если захочешь.

Что-то в голосе Элламарии встревожило Эшли.

— Послушай, я не думаю, что совещание затянется.

Давай я тебе через часик перезвоню, хорошо?

— Конечно.

— А где Кейт? Дженнин? Может, ты пока с ними пообщаешься?

— Нет, Эш, это ни к чему. У меня все в порядке, не волнуйся. Просто… — Ее голос дрогнул. — Мне тебя очень не хватает.

Эшли поняла, что Элламария плачет.

— Но в чем дело, Элламария? — не выдержала она. — Скажи мне, я ведь чувствую, что у тебя что-то стряслось.

— Эш, мне просто нужно было хоть с кем-то поговорить. Ты права, со мной действительно случилось нечто ужасное, а теперь…

— Но что? Скажи мне, прошу тебя. Неужто все и правда так плохо?

— Да, — всхлипнула Элламария. — Правда.

— Господи, да что с тобой? — вскричала Эшли; сердце у нее обливалось кровью.

В кабинет снова заглянула Йэн — вид у нее был умоляющий. Но Эшли только указала на телефон и отмахнулась.

Йэн пожала плечами и укоризненно покачала головой. Конрад не любил ждать.

Элламария жалобно всхлипывала — Эшли беспомощно вздохнула.

— Послушай, — сказала она наконец. — Меня тут уже на части разрывают. Я ненадолго. Вернусь — сразу позвоню. Мы хоть всю ночь с тобой проболтаем.

— Хорошо.

— Ты никуда не уйдешь?

— Нет, я буду дома, — уныло произнесла Элламария.

— Не вешай нос — я позвоню! — пообещала Эшли и положила трубку.

Дверь ее кабинета распахнулась, и вошла Йэн с кипой папок.

— Вот, захватите с собой, — сказала она. — Будет хоть какой-то предлог.

Эшли даже не поблагодарила ее; все ее мысли были в Лондоне. Что же могло случиться? Элламария была просто на себя не похожа.

Нацарапав на листке бумаги телефоны Кейт и Дженнин, она попросила Йэн связаться с ними и передать, чтобы они срочно позвонили Элламарии. Затем, коря себя за то, что бросила подругу в беде, она помчалась к Конраду, мечтая по дороге, чтобы он сквозь землю провалился.

После разговора с Эшли Элламария повесила трубку и некоторое время неподвижно сидела, безжизненно глядя перед собой. Ей даже не верилось, что прошел целый месяц после той кошмарной ночи, когда Адонис с белесыми глазами ворвался к ней и изнасиловал. С тех пор боль и горечь от унижения це покидали ее ни на минуту.

Элламария не рассказала о случившемся ни Кейт, ни Дженнин. А вот Эшли она хотела было открыть душу, но время уже было упущено.

Элламария была рада, что Боб задерживается в Италии. Она возненавидела собственное тело и избегала даже смотреть на себя. Несмотря на раздирающий нутро голод, она совершенно не могла есть. Боже, и почему это случилось именно с ней? За что ей такое наказание?

Элламария присела, обхватив руками колени. Вдруг она похолодела — в прихожей послышался какой-то звук. Затем она явственно расслышала, как хлопнула дверь. В проеме стоял Боб. Элламария без сил упала на спинку кресла и зарыдала. Боб кинулся к ней и попытался обнять.

— Нет, нет, — зашептала Элламария. Ее голос звучал хрипло, она сама не узнала его. Боб прижал ее к себе и взволнованно спросил, в чем дело, но затем, не получив ответа и почувствовав ее сопротивление, разжал объятия.

Элламария сидела в прежней позе, не подавая признаков жизни. Боб, внезапно охваченный страхом, остановился у окна. Снаружи уже было темно, и он раздвинул шторы.

И черт его дернул прийти. После трехчасового ожидания в римском аэропорту и утомительного перелета Боб едва держался на ногах. Подлетая к Лондону, он думал о том, что Элламария приедет его встретить, и, не увидев ее, испытал горькое разочарование. Он надеялся, что за время его затянувшегося отсутствия Элламария простит его и их отношения восстановятся, но в ее поведении ничего не изменилось.

Повернувшись, он посмотрел на нее. Элламария все так же сидела понурившись и обхватив колени руками. Он заметил, что руки у нее совсем тонкие, почти прозрачные, словно она вдруг объявила голодовку. И вдруг ему сделалось страшно. Он понял, что теряет Элламарию, и не знал, как этому помешать.

Боб шагнул вперед, но тут же остановился, увидев, что Элламария судорожно сжалась. На мгновение его охватил гнев. Какого черта он должен все это сносить? Может быть, будет лучше, если он уйдет? Элламария, несомненно, не выразила никакой радости по поводу его приезда. Однако какое-то шестое чувство подсказывало ему, что здесь что-то не так, что он все-таки ей нужен.

Тихонько, на цыпочках, он приблизился к Элламарии и опустился рядом на пол. Она не шевельнулась, только еле слышно всхлипывала. Боб не знал, сколько они просидели молча, пока наконец он, осторожно протянув руку, не обнял Элламарию за плечи. Актриса тут же сжалась в комок и — Боб это заметил — затаила дыхание. Другой рукой он откинул влажную прядь волос с ее лица, но Элламария даже не посмотрела в его сторону. Правда, и вырываться, как он ожидал, не стала.

Время шло, а они продолжали сидеть в молчании. Бобу показалось, что Элламария уже не плачет, однако обнять ее крепче или тем более поцеловать он боялся из опасения, что она снова оттолкнет его.

Наконец, когда стрелки часов приблизились к полуночи, Боб решил приготовить кофе. Может, тогда им удастся поговорить.

Он пошел на кухню.

— Боб, — донесся вслед ее шепот.

Он остановился как вкопанный, затем медленно повернулся.

Элламария по-прежнему смотрела на камин, и он даже подумал, уж не почудился ли ему ее голос. И вдруг она снова позвала его.

Осторожно ступая, Боб подошел к ней. Элламария подняла голову, и в ее глазах он увидел такую нескрываемую муку, что его сердце вмиг оборвалось и он позабыл обо всем на свете.

— Боб, — повторила она и вдруг сама прижалась к нему, уткнувшись лицом в его ноги. Ее тело содрогалось от сдерживаемых рыданий.

Боб быстро опустился на колени, обхватил ее заплаканное лицо ладонями и прижал к своему плечу. И тут Элламарию словно прорвало. Она плакала и плакала не останавливаясь, при этом все теснее прижимаясь к Бобу, и словно в бреду снова и снова повторяла его имя.

Бобу казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она успокоилась. Затем он осторожно поднял ее и уложил на диван. Руки актрисы были совсем ледяные, а тело сотрясала дрожь. Сев рядом, он взял се руки в свои, пытаясь согреть их. Элламария же поднесла его руки к губам и принялась покрывать горячими поцелуями; он никогда еще не видел ее в таком состоянии.

— О Боб, Боб, Боб! — словно заклинала Элламария. — Не бросай меня. Пожалуйста, не бросай меня. Не уходи. — Она подняла голову и с трепетом вгляделась в его лицо. — Пообещай мне, пожалуйста. Скажи, что не оставишь меня!

— Милая, — заговорил он. — Родная, ну конечно, я никогда тебя не оставлю. Никогда. Ни на минуту.

Прижав Элламарию к себе, он качал ее словно младенца.

— Прости меня. Боб, прости, — причитала она. — Прости. Но только не покидай меня.

— Успокойся, любимая, — утешал он. — Я здесь, с тобой.

Подняв на него измученные глаза, Элламария поправила воротничок его сорочки.