Горький мед - Нюгордсхауг Герт - Страница 36

36

Фредрик негодующе крякнул и сжал кулаки, так что суставы побелели.

— Вас подвели две серьезные ошибки, — продолжал он. — Вы натравили на меня этого вспыльчивого себялюбца Марселя Оливе, надеялись таким образом избавиться от меня. И вы послали на анализ специалисту пробу молодого вина. Если б Марсель после неудач с его хитрыми ловушками не ударил меня со зла тогда около гостиницы и если бы вы подождали годик с отправкой пробы, возможно, ваша затея и удалась бы. Но Фредрику Дрюму не впервой решать сложные ребусы. И он силен не только рассуждать. Ваши две обезьяны, похожие на подгнившие виноградины из Португалии, обезврежены. Марсель Оливе тоже. Так что вы проиграли. Сколько еще членов в вашей шайке? Говори, мсье Кардиль — или правильнее называть тебя сеньор Гардиллейро? Мне важно узнать одну вещь, прежде чем за дело возьмется полиция.

— Я… я ничего дурного не сделал, — промямлил Кардиль, снова вытирая губы. — Я не знал всего… я даже боялся смотреть. Это Антонио и Жоао… они… они похитили каждый по одному человеку. И Марсель… он так загорелся… по-моему, он похитил… привез… четверых… точно не знаю. А еще… еще…

— А еще участвовала я! — произнес за спиной Фредрика чей-то совсем тихий, мягкий голос.

Он живо обернулся и увидел направленное на него дуло пистолета. Рука, держащая оружие, была тверда, холодная улыбка на лице над ним — красива. Улыбалась Майя Мануэлла. Майя Мануэлла Гардиллейро.

— Да да, я. Небось уже сообразил. — Она подошла ближе, целясь в грудь Фредрика. — Я привезла первую жертву. Остальные трусили. Даже Марсель. Я похитила Соланж Тефлие.

Фредрик сполз со стола, чувствуя, как горят босые ступни. Именно это ему было важно узнать до появления полиции.

— Значит, ты была не на Мадейре седьмого августа? — выдавил он.

— Дурачок, — ехидно молвила Майя, садясь на стул возле двери. — Глупенький Фредрик Дрюм мог бы смекнуть, что у Майи не только острый ум. У нее еще острые ногти и стальные пальцы. И Майя умеет ненавидеть, как никто другой. Вот почему Майе пришлось сделать почин. Неужели дурачок не догадался?

— Нет, — прошептал Фредрик. — Не догадался, что ты самолично участвуешь в этом зверстве. Хотя понимал, что идея твоя. Ты раскрыла остальным сенсационный смысл моих толкований линейного Б. Последние часы я с ужасом думал о том, какова твоя подлинная роль в этом деле.

Он снова сел на стол, совсем опустошенный.

— Это твой конец, Фредрик. А жаль, потому что ты молодчина. Хорошо соображаешь. И не трус. В смелости тебе не откажешь. Теперь тебя ждет пять пуль. Одна от имени Марселя, по одной от имени близнецов Жоао и Антонио, одна от Хорхе, который сидит в коляске, и наконец, одна от меня. Майя ненавидит. А когда Майя ненавидит, она убивает элегантно, спокойно и хладнокровно.

Рука, державшая пистолет, не дрожала. Лицо выражало твердую решимость без тени ярости.

Лицо.

Это говорило Лицо. Фредрик озяб. Настенные часы показывали без восемнадцати четыре.

— Майя, — тихо произнес он, — почему? Ради Бога, объясни — почему?

— Я отвечу, — сказала она. — Ты достоин знать причину.

Она перешла на норвежский, говорила отрывисто и резко.

— Шестнадцать лет назад, в 1969 году, за пять лет до апрельской революции в Португалии мой отец покинул Каникаль, покинул Мадейру, забрав с собой весь свой капитал. Он знал, что фашистов скоро свергнут. Он сам был фашистом, почитателем Салазара. Первый богач в Каникале, он владел там заводом для выварки китового жира и еще двумя фабриками. И вот он со своими деньгами покинул остров, бросив мою мать и меня. Бросив жителей Каникаля, которые остались без работы. Перебрался в Норвегию и, как тебе известно, еще больше разбогател, вложив все свое состояние в нефтяную промышленность. В новой стране он стал могущественным человеком. Мой брат Хорхе жил во Франции, он учился там, когда отец оставил Мадейру. И вот мы собрались втроем — наша мать, Хорхе и я — и постановили сделать все, чтобы отомстить отцу за предательство. С помощью хороших друзей, которые поручились за него, Хорхе получил заем в банке и купил это поместье. А я отправилась в Норвегию, чтобы проследить, чем там занимается отец. Мы хотели разбогатеть, заработать кучу денег и втайне скупить возможно больше акций в предприятиях отца. Хотели вытеснить его, заполучить контроль над всем его имуществом и вернуть капитал в наше нищее селение на Мадейре, где людям нечем платить врачу. Забытый уголок Европы… Но это оказалось не так просто, как мы думали. Непросто разбогатеть в Норвегии. Когда же мой брат Хорхе попал в аварию и был парализован, дела наши пошли совсем плохо. Владельцу замка в Сент-Эмильоне тоже непросто разбогатеть. Но мы не расставались с мечтой и упорно трудились. Наш ресторан «Кастрюлька» приносит прибыль, Фредрик, мы прилично зарабатываем. Но Майю не устраивают такие темпы. И у Майи есть голова на плечах. Майя следила за такими, казалось бы, пустяками, как твое маниакальное увлечение дешифровкой древних текстов. Ты помнишь, конечно, с каким интересом я читала и обсуждала твои записи. У тебя было столько версий толкования линейного Б, так много. Но ты, педант, не прочитал в них простой практический, естественный рецепт. Ты стремился к стопроцентной точности. Практическая суть тебя не занимала, пока все буквы и слова не расставлены по местам. Может быть, в тебе слишком много от математика? И недостает воображения? Но у Майи с фантазией все в порядке, и она поняла. В свободное время она принялась изучать минойскую историю, но ты ничего не понял, а Майя поняла. Она постигла вдруг смысл четырех древнекритских куплетов, которые ты почти правильно расшифровал.

Священный бык — наше последнее оружие с отвагой и силой он дарует нам свой напиток жертву его мы помещаем в кувшин мед, масло и живое сердце даруют видения. Трех девушек приготовили два быка в кувшине они вместе с медом созревали и с маслом из маленького кувшина и получился добрый крепкий напиток. Кувшин, где медленно умирают живые, в смеси с медом и маслом дает вину крепость и силу наши храбрые мужчины выходят в море. Юная девушка, что получила от быка благословение, в кувшине обретает смерть и вечность, спит и дарует нам златую силу вина, винограда, солнца.

Майя рассмеялась, держа под прицелом грудь Фредрика.

Она прочитала ему толкования четырех глиняных плиток, в том числе Пи Та 641, толкования, которые он набросал на отдельных листках, которые обсуждал с Майей и Тобом, пока искал ключ к знакам группы Т. Они не были совершенными, но до смысла можно было докопаться, зная что-то о минойской культуре.

И Майя докопалась. Она проникла в суть и сделала выводы. Простые выводы. Вероятно, она права: он педант. Сначала должен все разложить по полочкам и только потом задумывается над смыслом. Что бы ему раньше… Пустое, теперь уже поздно. Он опустил взгляд.

— Там на столе, Фредрик, стоит вино, которым ты причастишься перед смертью, которое мы собирались предложить тебе позавчера, когда ждали тебя на дегустацию. Мы думали тогда же ликвидировать тебя. Но ты не приехал, а явился внезапно вчера, когда дома был только Хорхе. Отведай же теперь доброго вина, Фредрик. После чего ты отправишься в большой чан, к семи остальным. У нас теперь достаточно нужных дрожжей, так что к содержимому чана будет добавлена крепкая кислота. В несколько часов она уничтожит все следы. Затем мы тщательно вымоем чан.

Она зловеще прищурилась.

Мсье Кардиль, он же Хорхе Гардиллейро, обрел нормальный цвет лица. Подкатив на коляске к столу, он наполнил вином два бокала.