На крестины в Палестины - Лютый Алексей - Страница 77

В принципе Сеня был прав. Аборигены, ожидающие от нас новых безобразий, наверняка страшно удивятся, когда увидят, что мы пришли не губить колхозников, а помочь их бедам. Конечно, орденов и медалей за участие в тушении пожара ждать от них не приходится, но, по крайней мере, объяснить сарацинам, что мы и те трое уродов совсем разные люди, будет куда проще. Поэтому я тоже принял самое деятельное участие в тушении огня. Правда, своим, собачьим способом, но уж тут извините – как умею, так и делаю. А вот Жомов с Рабиновичем принялись, как угорелые, носиться к реке и обратно, таская на пожар воду в деревянных ведрах. Через пару минут такой деятельности дверь соседнего дома отворилась и оттуда выбрался седобородый старикашка.

– Слава Аллаху, селяне! Это не крестоносцы, хоть и одеты они очень странно, – тонким, высоким голосом завопил старик. – Хватит от работы отлынивать. Марш быстро все на пожар. Мухаммед вам помогал всегда, и вы не дайте ему без крова остаться.

Тут же все пространство около нас заполнилось аборигенами всех мастей и калибров. Тушить огонь прибежали, судя по всему, все жители деревни, начиная от малых деток и кончая дряхлыми стариками. Женщины, отличить которых друг от друга было абсолютно невозможно из-за тряпок, закрывавших лицо, тоже подрядились в пожарные и вместе с остальными выстроились в две цепочки от реки к горящему дому. Люди передавали друг другу ведра, заливая огонь, а я улегся в стороне и стал ждать, когда самозваная пожарная дружина закончит свою работу. К счастью, возились они довольно долго – даже остальные члены нашей экспедиции успели подъехать и поучаствовать в тушении огня, а я успел спокойно отдохнуть от нелегкой дороги.

– Спасибо вам за помощь, чужестранцы, и да благословит Аллах ваш путь, куда бы вы ни направлялись, – сердечно поблагодарил моих ментов тот же самый бородатый старичок, который потребовал от аборигенов вернуться к тушению огня.

– Дед, ты тут троих странных мужиков не видел, которые на нас чем-то похожи? – поинтересовался у него Жомов.

– И троих видел, и четверых, и даже больше видел… – Старик начал загибать пальцы. Мои менты оторопели.

– Не понял, – остановил его перечисления Рабинович. – Ну-ка, объясни.

– А чего тут объяснять? – пожал плечами дед. – Только недавно здесь отряд крестоносцев побывал, и каждый из них был чем-то на вас похож. У одного такая же лошадь была, некоторые шлемы такие же носили, и почти все в похожих на ваши кольчугах были…

– Да мы не о том тебя спрашиваем, блин! – рявкнул омоновец. – Лицами на нас кто-нибудь похожий здесь был?

– Да, почитай, все крестоносцы и были на вас похожи, – старик снова повел плечами. – У всех точно такие же белые, наглые и похотливые европейские морды были…

– Тьфу ты, блин, пенек сивобородый! – возмутился Ваня и хотел добавить парочку еще более крепких эпитетов, но мой хозяин его остановил.

– Подожди, не ори, – проговорил Рабинович и тронул деда за плечо: – Скажи-ка, отец, а много крестоносцев тут было?

– В деревне немного. Штук тридцать гяуров было, – покачал головой старик. – А вот на побережье, часах в пяти неспешного пути отсюда, бо-ольшая армия стояла, да пошлет на них Аллах золотуху. Мой младший сын своими глазами их видел. Говорит, что очень много неверных там было. Боится, что они до Иерусалима скоро дойдут…

– Подожди, – оборвал старика Попов и повернулся к Сене: – Я что-то не понял, откуда тут крестоносцы? Они же должны еще в Антиохии торчать. Мы их, по крайней мере, на двое суток обогнали.

– Значит, не обогнали, – отрезал мой хозяин и посмотрел на старика: – Ладно, спасибо за информацию, отец, и прощай. Нам спешить надо.

– Эй, погоди! – тут же, едва Рабинович произнес последнюю фразу, завопил Попов. – Куда это ты собрался? Спеши не спеши, но пока я не пообедаю, никуда не поеду. К тому же поздно уже. Скоро стемнеет, и все равно на ночлег останавливаться придется.

– Андрюша, поедим позже, – ласково проговорил Сеня, глядя почему-то на дедка, а затем, с силой наступив криминалисту на ногу, прошипел: – Отъедем от деревни и пожрем, боров ты тупорылый. Не видишь, на нас здесь все, как на цирковых клоунов, пялятся, поговорить спокойно не дают. А нам обсудить кое-что нужно. Ясно тебе?

– Так бы сразу и сказал, – зашипел в ответ Андрюша. – Поехали. Не хрена на меня скалиться было, и слезь сейчас же с моей ноги!..

Точку зрения моего хозяина я разделял целиком и полностью. К нам в деревне и в самом деле проявляли настолько странный и нездоровый интерес, что мне покусать всех вокруг хотелось. Стояли, гады, пялились так, будто мы с луны свалились. Разве что пальцами не тыкали, дабы проверить, живые мы существа или бесплотные духи… Хотя почему не тыкали?! Один голопузый шкет, лет семи от роду, попытался в меня палкой ткнуть. Я и протянутые к себе руки терпеть не могу, а уж когда палкой тычут, так тут и вовсе могу контроль над собой потерять. Бесит меня это! Вот я и клацнул зубами в направлении излишне любопытного пацана. Тот, естественно, заревел и спрятался мамане под подол, я получил нагоняй от Рабиновича, который ничего не видел и посчитал, что я хорошие манеры забывать начал, а аборигены тут же стали косо на нас посматривать… Вот она, людская благодарность! Только минуту назад эти колхозаны на руках нас готовы были носить, а стоило мне чуть-чуть припугнуть мальца, как мы для аборигенов едва ли не врагами стали.

Естественно, такую перемену в настроении жителей деревни заметили все, и о задержке в этом месте больше не говорили. Рабинович коротко попрощался со стариком и, вскочив в седло, повел нас за собой. Туда, где, по словам седобородого, стояла армия крестоносцев. Сначала я подумал, что Сеня нас хочет прямо до Христова воинства вперед гнать, но едва деревня скрылась за холмами, мы остановились. Мой хозяин объявил привал и следом за этим позвал народ на всеобщее собрание. Мне выслать официальное приглашение, естественно, никто не догадался, но я все равно пошел. Хотя бы потому, что мне было жутко интересно узнать, о чем наш Ленин говорить будет… Хотя – нет! Лениным моего Рабиновича назвать никак нельзя. Это вон Ваня у нас Ленин и тещин, а у Сени никого, кроме меня, нет…

– В общем, так, положение у нас очень серьезное. Можно даже сказать, что дела наши очень плохи. Поэтому буду выслушивать любые предложения. Даже самые идиотские, – тем временем начал свою тронную речь Рабинович. – Сначала обрисую проблемы. В общих чертах, так сказать. А потом буду ждать советов о том, как их решить. – Сеня сделал паузу, проверяя, до всех ли Жомовых дошло, что именно он от народа хочет.

– Во-первых, – продолжил после паузы Рабинович. – Есть трое неизвестных, очень похожих на нас. Кем бы они ни были, дубликатами из параллельного мира или нами самими, но видоизмененными, их присутствие создает нам проблему. В первом случае это возможное воздействие на жителей Иерусалима с целью настроить их против нас и тем самым не позволить нам выполнить миссию. Во-вторых, их присутствие говорит о том, что петля времени уже сжалась слишком туго и мы стоим на пороге глобальной катастрофы. Потому с этой кочующей троицей следует разобраться. Причем лучше всего не просто разобраться, а замочить. И желательно в сортире. – Сеня перевел дух, обведя взглядом собравшихся в кружок членов экспедиции. – Не меньшую проблему сейчас представляет для нас и войско крестоносцев. Святой Грааль и Святое Копье, ради которых они идут захватывать Иерусалим, должны быть помещены в тайник до их прибытия в город. Именно поэтому нужно сделать все возможное, чтобы задержать крестоносцев на пару дней. Хотя бы. Итак, у кого какие предложения на этот счет?..

Ответом ему было гробовое молчание. Я бы, конечно, мог кое-что сказать, но поскольку мое присутствие на общем собрании не считалось обязательным, решил, что и рот мне не обязательно открывать. Пусть уж эти хваленые гомо сапиенсы сами решение находят!

Глава 4

Обсуждение способов решения поставленных Сеней задач затянулось за полночь. Спорили горячо и страстно. Причем так, что даже Попов об ужине позабыл. Вариантов предлагалась масса, начиная с предложения Фатимы «а давайте я им станцую», заканчивая жомовским «давайте мы им всем просто морду набьем», но ни один из вариантов Рабиновича не устраивал. Как, впрочем, и других членов экспедиции, считавших свою собственную версию самой лучшей. Любое вынесенное предложение тут же разбиралось по косточкам, пропускалось через мясорубку, шпиговалось остротами и отдавалось псу на съедение. В итоге за четыре часа горячих споров никто ничего умного так и не придумал. И первым, кому надоела пустопорожняя болтовня, был сам инициатор собрания.