Лучшие стихи и песни - Рождественский Роберт Иванович - Страница 6

6

На дрейфующем проспекте ты живешь…

Мне гидролог говорит:– Смотри!Глубина сто девяносто три! —Ох, и надоела мне однане меняющаяся глубина!..В этом деле я не новичок,но волнение мое пойми —надо двигаться вперед,а мыкрутимся на месте, как волчок.Две недели,с самых холодовпуть такой —ни сердцу, ни уму…Кто заведует движеньем льдов?Все остановил он почему?Может, по ошибке,не со зла?Может, мысль к нему в башку пришлачто, мол, при дальнейшем продвижениирасползется все сооружение?С выводом он явно поспешил —восхитился намии решилпожалеть,отправить на покой.Не желаю жалости такой!Не желаю, обретя уют,слушать,как о нас передают:«Люди вдохновенного труда!»Понимаешь, мне обидно все ж…Я гидрологу сказал тогда:– На Дрейфующем проспекте ты живешь.Ты же знал, что дрейф не будет плавным,знал, что дело тут дойдет до драки,потому чтов человечьи планывносит Арктика свои поправки,то смиряясь,то вдруг сатанеятак,что не подымешь головы…Ты же сам учил меня, что с неюнадо разговариватьна «вы».Арктика пронизывает шубыяростным дыханием морозов.Арктика показывает зубыветром исковерканныхторосов.Может, ей, старухе,и охотанасовсем с людьми переругаться,сделать так, чтоб наши пароходыникогда не знали навигаций,чтобы самолеты не летали,чтоб о полюсе мы не мечтали,сжатые рукою ледяною…Снова статьневедомой страною,сделать так, чтоб мы ее боялись.Слишком великалюдская ярость!Слишком многихмы недосчитались!Слишком многие лежать остались,за победу заплатив собою…В эти разметнувшиеся ширислишком много мы труда вложили,чтоб отдать все то, что взято с бою!Невозможно изменить законы,к прошлому вернуться хоть на месяц.Ну, а то, что кружимся на месте,так ведь это, может,для разгона…

Мираж

Дежурный закричал:– Скорей сюда!Мираж! смотрите!Все сюда!Скорей!.. —И резко отодвинута еда.И мы вываливаемся из дверей.Я ждал всего.Я был готов к любому:к цветам и пальмам в несколько рядов,к журчащему прибою голубому,к воздушным башням древних городов.Ведь я читал,как над пескомбесстыдновставали эти памятники лжи.Ведь я читал,как жителей пустынис дороги уводили миражи…Ведь я читал,ведь я об этом знаю:слепящим днем,как в полной темноте,шагалилюди, солнце проклиная,брелик несуществующей воде.Но здесь…– Да где мираж?!– А очень просто.Туда смотри!..Я замер,поражен:на горизонтеплавали торосывторым,не очень ясным этажом.Они переливалисьи дрожали…Я был готов к любому.Ждал всего…Но Арктика!Ты дажемиражамиобманыватьне хочешь никого.

Последняя песня

Смертью, которой грозят нам враги, обретем мы бессмертье…

Муса ДжалильДо рассвета семьдесят восемь минут.На рассвете ключ заскрипит в замке,На рассвете в камеру люди войдути пролают приказ на чужом языке.А потом будет десять визжащих дверей,коридорный сквозняк, молчаливый конвой.Будет яма на тесном тюремном двореи тяжелое небо над головой.Автоматчики тупо шеренгу сомкнут.До рассвета семьдесят восемь минут.И сейчас, на распухшие пальцы дыша,задыхаясь, спеша, обгоняя рассвет,пишет песню, последнюю песню, поэтчуть заметным обломком карандаша.Пусть от долгих допросов гудит голова,пусть больная рука тяжелее свинца…Но приходят единственные слова,как приказ, как присяга, как клятва бойца.Пишет, пишет поэт…И кончается ночь.За стеною глухая команда слышна…Даже фронт наступающий, даже странане успеют, не смогут, не в силах помочь!Я хочу, чтоб ко мне его твердость пришла,чтоб не смел ни минуты растрачивать я,чтобы каждая песня такою была,будто это последняя песня моя,будто брезжит уже за окошком рассвет,а враги ненавидят меня и клянут,будто жить мне осталось не семьдесят лет,а семьдесят восемь минут.