Крымский излом (СИ) - Михайловский Александр Борисович - Страница 112

- С товарищем Сталиным, господин белый полковник... - вдруг нервно выкрикнул чекист дрожащим от ярости голосом.

Мы все напряглись, но поручик быстро разрядил обстановку, - Товарищ младший сержант госбезопасности, - сказал он спокойным, почти равнодушным голосом, - прошу вас запомнить на будущее - здесь нет белых или царских офицеров... Здесь есть только русские офицеры. Вы помните, что недавно сказал товарищ Сталин, - Гражданская война, закончилась, забудь. Все, кто хотят сражаться с фашизмом, должны получить возможность это сделать. - так что не стоит нервничать. Лучше постойте в сторонке, и подумайте над словами Верховного Главнокомандующего.

Это нравоучение поручика подействовала на чекиста, как ушат холодной воды. Он отошел к трапу и больше участие во всем происходящем не принимал. А мы были удивлены и озадачены. Поручик тем временем, снова повернулся к полковнику Игнатенко. - Итак, Виктор Петрович, надеюсь, я не ошибся - среди здесь собравшихся все русские офицеры?

- Нет, господин поручик, вы не ошиблись, мы все русские офицеры, и хотим защищать Россию от напавших на нее германцев. Как сказал Антон Иванович Деникин: "Во искупления греха Гражданской войны". Мы хотим попасть на Родину вместе с нашими сыновьями... У кого они есть, конечно. Мальчики, конечно, не офицеры, мы считаем их кем-то вроде вольноопределяющимися.

Поручик пробежал взглядом по лицам собравшихся. На некоторых из них отчаянье, упрямство, надежда, наивная решимость "искупить кровью". Видимо довольный увиденным, он кивнул, - Хорошо, господин полковник. Скажите, какова ваша конечная точка назначения?

Ответ полковника Игнатенко был коротким, как последняя затяжка сигаретой приговоренного к расстрелу, - Севастополь!

- Отлично! - кивнул поручик, - В Севастополе вас встретят. Мы предупредим кого нужно. - Он как то странно прижал ухо к плечу, будто вслушиваясь в нечто, что было внутри него, - Да, так точно, - потом поручик снова посмотрел на полковника, - Виктор Петрович, на сборном пункте в Севастополе, все желающие настоящего дела пусть спросят гвардии майора Тамбовцева. Он вас определит в бригаду генерал-майора Бережного. Засим, господа, позвольте пожелать вам благополучного плавания. Нам пора. И не бойтесь, все будет хорошо. - Сразу после этих его слов по трапу в катер спустился, сначала сержант-чекист, потом матросы, а последним поручик Никитин. Взвыл мотор и, оставляя за собой белопенный след, катер рванулся к кораблю. Мы все стояли, как громом пришибленные.

- Да, дела, - сказал кто-то, - Ничего не пойму. Дело ясное, что дело темное.

- Ничего не сказал, - ответил другой голос, - но обнадежил.

А я вспомнил, что когда-то в году этак в шестнадцатом, довелось мне встретиться на фронте со штабс-капитаном Василевским. Хоть и было то знакомство шапочным, но вырос Александр Михайлович в Красной России в большого человека. Генерал лейтенант, фронтами командует... Эх, может в восемнадцатом не к белым надо было идти на Дон, а к красным - в Москву? Кто знает, может и лежал бы я сейчас в сырой земле, как поручик Тухачевский? А может быть и армиями и фронтами бы командовал? Размечтался ты, Петр Петрович, жизнь ведь уже не переиграть...

Одно ясно - кто на свою землю под чужим знаменем придет - проклят будет, кто за свою землю ляжет - свят. Может потому мы, белые, красным проиграли, потому что связались с Антантой, и поверив щедрым обещаниям "союзников", призвали в Россию на помощь всякую заморскую дрянь: англичан, французов, японцев, турок, германцев, американцев и, даже поляков... Где-то, говорят, даже и греки отметились. Потому и проиграли ту войну, что ослепленные ненавистью землю свою предали. А те, у которых и по сей час пелена с глаз не спала, те Гитлеру в СС служат, с большевизмом воюют...

Пароход начал набирать ход, стремясь скорее приблизиться к безопасному для нас турецкому берегу. А я все стоял на корме, и смотрел на запад, туда - куда ушла русская эскадра. И думал о том, как нам теперь жить дальше-то?

29 января 1942 года, Вечер, Атлантика 100 миль западнее Лиссабона, АПЛ "Северодвинск".

Сегодня ночью радиооператоры БЧ-4 перехватили "квитанцию" немецкой подводной лодки, направляющейся из базы 2-й флотилии подводных лодок в Лорьяне на коммуникации союзников в Центральной Атлантике. Спустя два часа сообщение было расшифровано, а местоположение подводной лодки, идущей в позиционном положении, точно определено. "Северодвинск" догонял свою жертву со скоростью 30 узлов. Операция "Подводный Гром" началась. Ровно в 15 часов 17 минут по местному времени подводная лодка U-129 из флотилии "Зайцведель", и ее командир, корветтен-капитан Асмус-Николай Клаузен, стали бестелесными призраками, существующими только в радиоэфире. Выпущенная с тридцатиметровой глубины практически бесшумная самонаводящаяся электроторпеда УСЭТ-80 разворотила корпус немецкой субмарины. Взрыв 300 килограмм взрывчатки произошел в районе рубки, так что из команды U-129 не спасся никто, даже стоявшие на мостике командир и штурман. В противном случае, "Северодвинск" должен был всплыть, и бойцы СПН ГРУ "зачистили" бы оставшихся в живых. Убедившись, что дело сделано, капитан 1-го ранга Верещагин направил свой подводный крейсер в сторону Лиссабона.

А началась эта история в ночь с 10 на 11 января, операцией "Аллегро", когда по главному источнику горючего для боевой техники Третьего Рейха - нефтяным полям в окрестностях Плоешти - был нанесен внезапный и страшный удар. В течение нескольких минут главная "бензоколонка" Вермахта и Люфтваффе превратилась в море огня. Прошло уже почти три недели, но стянутым со всей Германии пожарным, вместе с их румынскими и венгерскими коллегами, до сих пор не удается укротить пожар. Полковнику Шалимову и подчиненной ему батарее комплексов "Искандер-М" удалось предвосхитить огненный ад Кувейтских нефтепромыслов 1991 года. С первых же часов после катастрофы руководству Рейха стало ясно, что "бензоколонка" в Плоешти закрылась надолго, если не навсегда. В первую очередь было решено резко увеличить производство синтетического горючего. Но у этого решения была пара неприятных моментов. Во-первых, заводы, которые перерабатывали каменный уголь в нефтепродукты, в один день не строятся. От принятия решения, до получения первой продукции пройдет, как минимум год. Во-вторых, таким способом невозможно решить проблему дефицита высококачественных смазочных масел и высокооктанового бензина для люфтваффе. Для их производства нужна натуральная нефть. Если досуха выжать все хранилища, то авиационного бензина оставалось только на месяц войны а, если учесть режим экономии, и те ужасные потери, что понесло люфтваффе, то авиации бензина должно было хватить до 1-го марта.

Это стало ясно утром двенадцатого января, а уже пятнадцатого в Берне, в одной комфортабельной гостинице встретились вполне респектабельные господа. Это были представители Министерства Промышленности Рейха и американского нефтяного концерна Стандарт Ойл. Уже к вечеру был решен вопрос об экстренной разовой поставке полумиллиона тонн авиационного бензина марки "сто" и тридцать тысяч тонн смазочных масел (спецификация прилагается). Большую часть автомобильного парка в Рейхе планировали перевести на газогенераторы. 17 января германо-швейцарскую границу пересекли грузовики, груженные несколькими десятками тонн золота. Советская разведка уже вечером 18 января доложила об этом в Москву. Эту информацию ждали. Еще при подготовке удара по нефтепромыслам был проведен анализ тех путей, которыми Германия может восполнить ущерб. Одним из этих путей и была поставка в Рейх сырой нефти и готовых нефтепродуктов концерном Стандарт Ойл с ее венесуэльских нефтепромыслов. Детище старого Рокфеллера функционировало по принципу - ничего личного, только бизнес. Да и бензин немцам обошелся примерно вдвое дороже, чем армии США - большой риск должен приносить большую прибыль. Ошарашенные такой наглостью плутократов, немцы почти не торговались. Ну, как тут поторгуешься, когда речь идет о жизни и смерти... Можно, конечно, заправить "юнкерсы" водой из ближайшего колодца, но они от этого не полетят...