Дети погибели - Арбенин Сергей Борисович - Страница 6

6

Киров опустился в кресло и внимательно посмотрел на Лукавина.

– Да, я понимаю. Вас проверяли перед тем как сюда впустить. И бумагу вашу про собственноручную записку Ленина вы хорошо придумали… Вот что. Всё это – важнейшая государственная тайна. Думаю, вас не трогают потому, что пока не знают, какие вы секреты у себя в библиотеке спрятали. Поэтому в ваших же интересах – молчать. Если вдруг спросят о подвале – вы знать ничего не знаете. А ящики лучше… ликвидировать.

– Попробую, – Лукавин насупился.

Киров черкнул на бумажке-пропуске.

– На выходе из Смольного вас не остановят. А уж дальше… Дальше – извернитесь как-нибудь… В коридоре меня поймайте, что ли. Да, Зинаиду я предупрежу. И – молчок! Всем, кто бы ни спрашивал, хотя бы сам товарищ Ягода!

Лукавин вздохнул, опустил плечи и вышел. Киров подождал мгновение и поднял телефонную трубку:

– Товарища Сталина, пожалуйста.

* * *

МОСКВА. КРЕМЛЬ. КАБИНЕТ СТАЛИНА.

Ноябрь 1934 года.

Нарком Ягода и его заместитель Ежов стояли перед Сталиным по-солдатски, навытяжку.

– Ну, нашли вы так называемые архивы этих таинственных лигеров? – медленно, растягивая слова, спросил Сталин.

За его неторопливостью почти всегда следовала гроза.

– Ищем, товарищ Сталин, – ответил Ягода.

– Где ищете?

– Везде. Начали с архивов, сейчас работаем со спецконтингентом.

Сталин помолчал.

– Тот человек… Вышеградский, у которого нашли эти бумаги… Где он?

– Здесь, на Лубянке.

– Где протоколы допросов?

Ягода ринулся вперёд и развернул перед вождём папочку с грифом НКВД.

Сталин кивнул, бегло пробежал глазами несколько страниц. Взглянул на Ягоду.

– А ведь он не враг, товарищ Ягода.

Ягода открыл было рот и тут же закрыл.

– Вижу, вам нечего ответить. Вы только и умеете, что спрашивать. На допросах. А кто же у вас проводит беседы?

– Беседы? – изумился Ягода.

– Именно. Простые человеческие беседы… С такими людьми, как этот Вышеградский, нужно говорить иначе. Ведь ещё в точности не известно, кто такие лигеры…

Сталин поднял голову.

– Есть сведения, что они существовали со времён Александра I. Они и предупреждали его об опасности возможного бунта будущих декабристов. А спустя десятилетия они пытались бороться с террористами из «Народной воли». Что это значит?

Сталин поднял прокуренный палец.

– Можно подумать, что они защищали только царей.

Пауза затянулась, и Ягода робко спросил:

– А кого же ещё?

– Русский народ, – угрюмо бросил вождь. И поднялся: – Возможно, что и архива как такового нет. Бумаги уничтожались или хранились у каждого лигера в отдельности… Пока Александр III не начал с ними беспощадную борьбу… А теперь ответьте мне, товарищ Ягода: эти лигеры – или как они там себя называют, – они враги Советской власти?

Ягода беззвучно раскрывал рот. Ежов внезапно выгнул грудь и выпалил:

– Их можно использовать на благо Советской власти. И на этом этапе, считаю, товарищ Сталин, они могут быть полезными!

Он так взмок, что на плечах гимнастёрки появились тёмные пятна.

– Хорошо, – удовлетворённо ответил вождь, внимательно посмотрев на Ежова. – Задействуйте всю разведывательную сеть за границей. Кто-то из тех, прежних лигеров должен остаться в живых. Но военной разведке об этом пока знать не обязательно.

Он отвернулся, потом как-то боком, искоса, поглядел на Ягоду:

– И поосторожнее с вашими допросами, товарищ Ягода. Поручите лучше это тонкое дело товарищу Артузову. Он сможет, я думаю. Да, и архив – этот мифический архив – больше не нужно искать.

Когда они вышли, Сталин задумчиво потеребил усы.

– Если архив нам понадобится, мы его рано или поздно найдём. Если же нет – пусть лежит там, где лежит… Могила – вещь молчаливая!

Усмехнулся в усы и поднял телефонную трубку:

– Поправки к уголовному кодексу уже готовы? А наш всероссийский дедушка успел их подписать? Да-да, те, об ускоренном производстве дел о террористах… Зачем мне их смотреть? Вы думаете, я их не видел?.. Кстати, насчёт Ягоды…

Нет, Сталин вовсе не собирался «вычистить» из органов заодно и Ягоду. Зачем же так сурово? Старый партиец товарищ Ягода будет назначен Генеральным секретарём госбезопасности! Пусть полетает ещё птичка, пусть почирикает. А вот потом…

И Сталин сжал кулаки.

* * *

СМОЛЬНЫЙ.

1 декабря 1934 года.

Уже подъезжая к Смольному, Киров решил: «архивариус» не тот, за кого себя выдаёт. Пора обрадовать Ягоду и местных мастеров сыска – Медведя и Запорожца. Некстати вспомнив Запорожца, Киров нахмурился. Заместитель Медведя как раз уехал отдыхать в санаторий НКВД. Нервишки подлечить. Или… Спрятаться? Уж на это они мастера…

Киров вышел из машины, прошёл мимо вставшей навытяжку охраны, поднялся по лестнице и двинулся по коридору. Охранник следовал за ним. Кстати, запоздало подумал Киров – охранник, кажется, из новеньких. Как его фамилия? Сергеев, что ли?

Киров повернул к двери своей приёмной: оттуда уже доносились голоса, Кирова дожидались посетители. И вдруг, вместо размеренных шагов охранника, Сергей Миронович услышал за спиной суетливый топот.

Он хотел оглянуться. Но не успел. Страшно, раскатисто грохнул выстрел. И в момент выстрела Киров, ещё остававшийся в сознании долю секунды, внезапно всё понял.

– Так во-от в чём дело… – протянул Киров, дёрнулся всем телом, и замер, вытянувшись на полу. Из-под затылка быстро натекала алая кровь.

Нет, «архивариус» был тут ни при чём. И жаль, что он попадёт в лапы Медведя… Потом Киров расслышал хлопок второго выстрела и умер до того, как сбежались люди.

* * *

– Я дам тебе по морде! – Сталин уже отвык от таких слов, и выговорил их не слишком умело. Но эти слова, как и следовало ожидать, произвели эффект.

Медведь, докладывавший об убийстве по телефону, на том конце провода судорожно вздохнул и залепетал:

– Убийца уже схвачен, товарищ Сталин! Это некто Николаев, безработный… Судя по всему, психически ненормальный! Он выслеживал товарища Кирова…

– А это не вы выслеживали товарища Кирова? – оборвав Медведя, спросил чей-то новый голос.

Медведь потерял дар речи. Он узнал голос Ягоды, который, видимо, стоял у параллельного аппарата вождя.

* * *

Едва Сталин вышел из вагона личного поезда, доставившего его со свитой в Ленинград, взгляд его упёрся в представительную фигуру Медведя. Вождь сделал шаг к нему и молча, с размаху, влепил пощёчину. Медведь покачнулся, закрыл лицо ладонью, и даже промямлил что-то совсем несуразное, вроде: «Харя-то не казенная!» Хотя харя была именно казённой.

Только что вернувшийся из Кисловодска Запорожец спрятался за спину Медведя. Ягода, скрывая ухмылку, стоял чуть позади Сталина.

Сталин тяжёлым взглядом окинул собравшихся, одёрнул шинель и двинулся к поджидавшему кортежу правительственных машин.

* * *

Спустя несколько недель Медведь и Запорожец, отстраненные от дел, уносились в поезде всё дальше от Питера.

– Да ты не горюй, Филипп, – говорил Запорожец, размешивая ложечкой чай. – Могло ведь обернуться и хуже. Могли не просто отстранить, понизить, перевести, или, скажем, посадить… Могли… Ну, как обычно…

Он не договорил: поёжился. «Как обычно » могло быть и как обычно – пуля в затылок. И не так, как обычно: бесконечные допросы, пытки. Месяц, два, три, шесть… И только потом – пуля. Или совсем не обычно: допросы, суд, Колыма, и – пуля, которую ждёшь, как избавления от адской жизни.