В балканских ущельях - Май Карл Фридрих - Страница 25

— Наверное, сломал шею.

— Это нежелательно.

— Почему? Он разбойник и конокрад.

— Но еще и человек. Не шевелится, видимо, потерял сознание.

— Полагаю, и душу тоже. Да отправится она в джехенну25 и породнится с дьяволом!

Я склонился над Дезелимом и осмотрел его.

— Ну что, нашел, куда делась его душа? — спросил Халеф.

— Похоже она действительно где-то бродит.

— Сам виноват. Не надо было воровать коня, тем более твоего вороного. Пусть Аллах поселит его душу в старой кляче, которую станут красть десять раз на дню, чтобы он узнал, почем фунт лиха.

При этом он подошел ближе и указал на шапочку кузнеца со знаком-застежкой:

— Сними-ка ее.

— Что?

— Копчу.

— Ага, ты прав. Об этом я и не подумал.

— А это очень важно. Кто знает, удалось бы мне г спасти тебя, не будь у меня этой вещицы.

— Откуда она у тебя?

— От пленника-кузнеца.

— А ты был у Шимина?

— Да, но об этом позже. Сейчас нам есть чем заняться. Смотри, люди.

Похоже, все население деревни высыпало на берег ручья. Все громко переговаривались, даже кричали. Еще бы — такое событие в скучной жизни!

Двое из них подошли ближе и прыгнули в воду. Одним из них был Али Сахаф.

— Господин, в чем дело? Зачем вы преследовали этого всадника?

— А ты сам не догадался?

— Нет, а что?

— Разве ты не заметил, на чьей лошади он скачет?

— На твоей. Ты с ним соревновался, или он, перед тем как купить его у тебя, решил испытать на скорость?

— Ни то ни другое. Он его у меня украл.

— А ты за ним гнался?

— Как ты видел.

— Господин, я не знал, что и подумать. Но как ты за ним угнался?

— Сам удивляюсь.

— Ты мчался как шталмейстер великого господина, даже быстрее. Никто бы не отважился на прыжок, сидя на такой лошади!

— Значит, я изучил ее достаточно.

— Ты, наверное, шутишь. Сначала сидишь на коне как школяр, а потом, продираясь сквозь изгородь и прыгая через воду, становишься настоящим наездником, готовым сломать шею.

— Последнее я предоставил сделать другому. — И я указал на измиланца.

— Аллах! Он покалечился!

— Да.

— Или он мертв?

— Именно так.

— Дороговато заплатил за свой поступок. Кто же он? Он подошел к телу, заглянул в лицо и отшатнулся в ужасе:

— Боже мой, это же кузнец-оружейник Дезелим из Измилана!

— Тебе он известен?

— Да, он еще владелец кофейни, сколько чашек кофе я у него выпил, сколько трубок выкурил…

— Так что, он твой дружок?

— Нет, просто знакомый.

Тут подошел второй человек, перепрыгнувший через ручей вслед за Али. Он тоже осмотрел лицо мертвого и спросил меня:

— Ты гнался за ним?

— Да.

— И он лишился жизни?

— Увы.

— Значит, ты убийца, я арестовываю тебя.

— Ты не сможешь этого сделать, — вмешался Али Сахаф. — Ты не властен над этим человеком.

Тут второй изобразил на лице строгость и заявил тоном, не терпящим возражений:

— Ты, Али Сахаф, молчи, я — киаджа и командую здесь. Итак, кто ты?

Вопрос адресовался мне.

— Чужестранец, — ответил я односложно.

— Откуда?

— Из немче мемлекети.

— Это далеко отсюда?

— Очень далеко.

— У вас есть киаджа?

— У нас есть король.

— Это все равно. Я — король Кабача. Следуй за мной.

— Как арестант?

— Конечно, ведь ты убийца.

— А ты не хочешь сначала узнать, как получилось, что я погнался за этим человеком?

— Это можно будет сделать завтра, когда у меня появится время выслушать тебя.

— Время сейчас есть у меня, а завтра его не будет.

— Что ты еще болтаешь! Пошел вперед! — И он повелительно указал мне на ручей.

Тут к нему подошел Халеф, показал на сумку, из которой свешивалась плетка из гиппопотамовои кожи, и спросил:

— Итак, ты киаджа этого местечка?

— Да.

— Ты видал когда-нибудь такую плетку?

— Очень часто.

— А отведывал?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду следующее: если ты произнесешь хоть одно слово против этого сиди, эфенди и эмира, а также моего спутника, то я дам тебе этой плеткой по роже, так что твой любопытный нос свернется в сторону мечети султана My рада. Не думаешь ли ты, что мы приехали в Кабач, чтобы общаться с твоей личностью? Какой пуп земли нашелся! Видели мы шишек и покрупнее тебя! Зачем Аллах дал тебе кривые ноги и красный нарост на носу? Чтобы отличаться от остальных верующих? Берегись меня в гневе. Я и не таких ребят делал покорными с помощью вот этой плетки — не то что тебя.

Надо сказать, что киаджа был больше удивлен, чем испуган. Он оглядел малыша с головы до ног и спросил:

— Эй, ты часом ума не лишился?!

— Нет, это ты сумасшедший. Только выживший из ума может приставать к моему эфенди, могущественному эмиру Кара бен Немей с дурацкими обвинениями.

— А кто ты?

— Я хаджи Халеф Омар-бей, защитник невиновных, мститель за несправедливость и властитель всех киадж и начальников, покуда светит солнце.

Бедный чиновник не знал, что ему делать. Напористость малыша его обескуражила. Он повернулся ко мне:

— Господин, ты действительно такой значительный человек?

— А что, разве не похоже? — спросил я строго.

— О нет, ты выглядишь как эмир, но ведь ты загнал этого человека до смерти.

— Он сам виновен в этом.

— Почему?

— Он украл мою лошадь, а я догонял его, чтобы вернуть краденое.

— Дезелим из Измилана украл лошадь?!

— Ты что, не веришь словам эфенди? — грозно спросил Халеф, сделав шаг вперед и потянувшись к сумке.

— О нет, я нисколько не сомневаюсь, — поспешно проговорил киаджа. — Но может ли эфенди доказать, что вороной действительно его собственность?

— Вот доказательство! — И Халеф положил руку на плетку.

Я указал на Сахафа:

— Спроси вот у него. Он знает, что конь мой.

— Откуда ему знать? Он с тобой не знаком, ты ведь чужеземец!

— Он знает меня и видел, как я скакал на этой лошади.

— Это так?

— Да, — ответил Сахаф.

Тогда киаджа склонился передо мной и сказал:

— Я верю тебе, не соблаговолишь ли ты проводить меня до дома?

— Как пленник?

— Не совсем, только наполовину.

— Хорошо. Какую половину ты намерен арестовать. Вторая поедет раньше, ей некогда тут задерживаться.

Он уставился на меня с открытым ртом. На том берегу послышался громкий смех. Тогда киаджа повернулся к собравшимся и громко крикнул:

— Что здесь смешного, вы, людишки, рабы! Забыли, что я наместник султана? — И, обратившись ко мне: — Твоя невиновность доказана только наполовину.

— Тогда я сейчас докажу полностью!

— Ну, докажи.

— Охотно. Видишь эти ружье и нож? Я пристрелю каждого и зарежу любого, кто помешает мне ехать дальше. А вот и другое доказательство. Читать умеешь?

— Да.

— Вот мой паспорт с печатью великого господина! — И я показал ему документ.

Увидев мою фотографию, он коснулся лба, рта, груди и произнес:

— Эфенди, ты прав, ты полностью невиновен, можете ехать.

— Что ты сделаешь с трупом?

— Мы бросим его в воду. Пусть раки сожрут его, раз он виновен.

— Не смейте делать этого. Известите о его смерти родственников, чтобы те его похоронили. Пусть отправляется к праотцам верным способом. Если я узнаю, что вы не сделали этого, то сообщу о вашем поведении верховному судье Румелии.

— Ты что, его друг?

— Как ты можешь спрашивать! — ответил Халеф за меня. Румели кади аскери26 наш друг и родственник. Моя любимая жена — дочь его любимой жены. Трепещите, если сделаете что-то не так. — И он пошел за своей лошадью.

Киаджа согнулся в три погибели и сказал мне:

— Да подарит Аллах жене твоего спутника сто лет жизни и сотню детишек, внуков и правнуков. Я все исполню, как вы мне приказали.

25

Джехенна — ад (араб.).

26

Военный судья Румелии (тур.).