В балканских ущельях - Май Карл Фридрих - Страница 27

— Не расстраивайся, Халеф! Наверняка эти потери уже заложены в Книге жизни. Будут у нас еще шелковые платки, и я надеюсь, ты вернешься к красивейшей из дев не с пустыми руками.

— Да ниспошлет нам Аллах все необходимое! Хорошо еще, что удалось спасти кошелек!

— Какой еще кошелек?

— Когда я открывал сумку, то обнаружил там кошелек из кошачьих шкурок, шнурок был завязан и опечатан, но кошелек был так увесист, что я решил — там деньги.

— И ты его уберег?

— Да, вот он, у меня в сумке. Там в нем полоска пергамента, на которой написано: «Достима хаджи Кара бен Немей эфенди». Так что кошелек твой.

Он вынул его и протянул мне. Я взвесил его на ладони. Да, пожалуй, судя по тяжести, там монеты. «Достима» значит «моему другу». Наверное, это был дружеский подарок. Деньги на дорогу? Хм. Я спрятал кошелек и сказал:

— Мы посмотрим, что там внутри, позже. Ты правильно поступил, что забрал его. Теперь нам надо поговорить о другом. Гляди, мы проехали уже половину пути. Как же хавасу удалось сбежать от вас?

— Было темно, мы сошли возле дома, рядом находился колодец-журавль. Мы собирались напоить лошадей. Хавас занялся водой, а я пошел в дом, чтобы расспросить о дороге. Оско и Омар тоже не остались снаружи, вошли, а когда все мы вновь вышли на улицу, хавас со своей лошадью и нашей грузовой исчез!

— А стук копыт был слышен?

— Нет, мы ведь сразу сами поскакали.

— Напрасно вы это сделали, — сказал я смеясь.

— Как это? Мы помчались галопом, но догнать его не смогли.

— А откуда ты знаешь, что он поехал назад? Он ведь не такой дурак, чтобы ехать той же дорогой.

— Ах, обманщик, ах, притворщик!

— Наверняка, он лишь отвел лошадей в сторону и подождал, что вы станете делать. А уж потом…

— Об этом я и не подумал. Неужели он в самом деле так поступил? А лицо у него было глупейшее! Ах, если бы он был тут, передо мной! Даже если бы он пронумеровал все кости, ему не удалось бы их сложить в нужной последовательности. Обмануть меня, хаджи Халефа Омара бен хаджи Абулаббаса ибн хаджи Дауда аль-Госсару!

Он выхватил плеть и с силой рассек ей воздух.

— Успокойся, — посоветовал я. — Когда же вы приехали в Кушукавак?

— Через час, после того как ты уехал оттуда. Ты ведь описал нас кузнецу, и он узнал нас. Он и поведал нам обо всем, что произошло. Показал пленника. Мы подождали. Ты все не ехал, и я начал беспокоиться. И решил скакать в Енибашлы. И при этом мне пришла в голову мысль, которой ты порадуешься.

— Какая же?

— Кузнец рассказал мне о копче. На пленнике была такая. Это отличительный знак, и он мог сослужить добрую службу. Я забрал ее у этого, назвавшегося Пимозой, мужчины и водрузил на свою феску.

— Превосходная идея. Я уже оценил, какое действие она оказала.

— И ты будешь настаивать на том, что я не умен?

— Нет, что ты, ты — воплощение мудрости!

— Да, но хаваса я упустил! Приехав в Енибашлы, мы сразу направились к пекарю. Там застали его жену и дочь. Эфенди, когда я увидел первую, то чуть не лишился сознания! Ты видел когда-нибудь матку в пчелином улье?

— Да.

— Тело у нее раздуто наподобие баллона. Говорят, она в день откладывает тысячи яиц. И такая женщина, сиди, встретилась мне там!

— Но она довольно симпатичная.

— Да. Они с дочерью меня предупредили: подмастерье отослан за помощью. Потом подъехал «кофейник» из Измилана и говорил с пекарем о тебе, после чего они быстро пустились в путь. Все это нам сообщила Икбала, дочка. Она попросила также съездить за Али Сахафом. Но я бы и так это сделал.

— В таком случае ты приехал как раз вовремя, дорогой Халеф.

— Да, я очень спешил, но в то же время сохранял осторожность. Я услышал далеко впереди ржание и один поехал на разведку, увидел хижину, твоего Ри и других лошадей; ты был там среди врагов, наверняка они тебя захватили, думал я. Трое всадников вызвали бы у них подозрения, а один в самый раз. Поэтому я спрятал Оско и Омара за деревьями и дал им указания; и один поехал к дому.

— Это было весьма предусмотрительно с твоей стороны и смело. Ты доказал, что я могу на тебя положиться.

— О эфенди! Ты мой учитель и друг. Все, что произошло дальше, ты знаешь.

— Но почему ты не остался возле хижины, Халеф?

— Я должен был упустить твоего Ри?

— Ты бы все равно ничего не сделал, твой конь не так быстр, чтобы догнать вороного.

— Твой тоже. Разве ты смог бы обмануть похитителя без меня? Он видел лишь меня и думал, что я — единственный преследователь. Поэтому-то он и ужаснулся, когда заметил тебя. И вынужден был вернуться, и Ри снова попал тебе в руки. Разве ты бы справился со всем этим сам?

— Нет, но я забочусь обо всех наших спутниках.

— В этом нет нужды, они храбры.

— У них сильные враги, и те защищены стенами дома!

— Не столько защищены, сколько пойманы в хижине!

— Это неважно. Они могут встретить Оско и Омара пулями через окно или дверь.

— Но ты же дал обоим указания. И я им крикнул, уезжая, чтобы они стояли за деревьями и стреляли в каждого, кто попытается выйти из дома. Что ты, кстати, сделаешь с этими людьми?

— Это зависит от их поведения. Дай-ка шпоры своей лошади!

Сахаф между тем вежливо держался на некотором удалении сзади. Завидев, что разговор наш окончился, он подъехал и спросил:

— Господин, могу я узнать, что происходит и почему я должен вас сопровождать?

— Обо всем потом. Надеюсь, ты еще сегодня сможешь увидеть Икбалу, самую красивую девушку в Румилии, в присутствии ее отца. А теперь давайте поспешим, но молча.

Тем временем мы достигли леса и подъехали к поляне. Слезли с лошадей и повели их за поводья. Я передал поводья вороного хаджи.

— Оставайтесь здесь, я пойду на разведку. Дай-ка мне штуцер.

— Валлахи!27 Правильно. Я так же думал. Вот он.

Нам тебя ждать?

— Ждите моего крика.

Перебегая от дерева к дереву, я добрался до открытого пространства. Лошади по-прежнему стояли перед хижиной. Из окна торчали два ствола. Обитатели дома приготовились к обороне. К сожалению, отобрать у них ружья раньше было невозможно. Силы оцепления в лице Оско и Омара находились вне пределов моей видимости. Оба, наверное, скрывались за толстыми стволами. Я сделал крюк, пока не оказался в лесу прямо напротив хижины, и там обнаружил обоих моих спутников, державших ружья наизготовку.

Я подобрался к ним как можно ближе. Мое появление оказалось для них полной неожиданностью. Они приветствовали меня тихими возгласами.

— Кто-нибудь выходил? — спросил я.

— Нет, — ответил Оско.

— Вы стреляли?

— Пять раз.

— А те, внутри?

— Три раза, но наружу не высовывались. Что намтеперь делать?

— Оставайтесь здесь, пока я не осмотрю хижину.

— Что? Ты пойдешь туда?

— Да.

— Они же тебя убьют!

— Я подберусь незаметно. К тому же со мной Халеф. Пока мы там будем, подойдите поближе к дому, а дальше видно будет. Где ваши лошади?

— Привязаны в лесу.

— Подводите их поближе.

Я вернулся к Халефу и поделился с ним своим планом. Он согласился с моими доводами. Потом склонился ко мне и прошептал:

— Видишь те стволы, что торчат из окна, сиди?

— Конечно, вижу!

— Думаю, им недолго так торчать. Мы подберемся и неожиданно выдернем ружья из окна.

— Давай.

— А что мне делать? — спросил Сахаф.

— Пока мы будем у дома, отведи наших лошадей на другое место, привяжи их и возвращайся к нам.

Он забрал у нас поводья, а мы по большой дуге поползли к задней стене дома. Добрались туда без приключений и замерли, прислушиваясь.

— Давай, сиди, — шепнул Халеф.

— Только осторожно. Как заполучим ружья, спрячемся за углами хижины и сможем контролировать обстановку: всадим пулю в каждого, кто высунется из дома. Пошли!

Я завернул за угол. Оба ствола высовывались из окна примерно на восемь-девять дюймов. Я согнулся и пролез под окном. Халеф проделал то же самое. Бросок. Прыжок в сторону. Мы снова у своих углов, и в руках у нас два старинных турецких ружья.

27

Клянусь Аллахом! (араб. )