Завещание Инки - Май Карл Фридрих - Страница 66

— Материала вокруг предостаточно. Ничего хитрого нет в том, чтобы из веток, листвы, тростника и травы сделать грузовое седло, которое прослужит дня три. А из лиан, которых тут хоть пруд пруди, мы сделаем веревки и ими привяжем седла к спинам лошадей. Поскольку после этого груз придется на большее количество лошадей, чем до сих пор, мы сможем двигаться значительно быстрее. Но хватит слов, надо всем немедленно браться за дело!

Многие уже и без особых на то указаний, просто исходя из собственного опыта и здравого смысла, собирали ветки, рвали траву, что повыше, и ломали стебли тростника. Другие при помощи ремней связывали лошадей в караванную цепь. Третьи тут же сноровисто плели нечто, похожее на своеобразные циновки, — это и были грузовые седла, и очень скоро они были готовы. В полдень, как и намечалось, экспедиция тронулась в путь. Многие, покидая эту долину, приютившую и защитившую их от страшной беды, недоумевали: почему поселок, расположенный в таком благословенном Богом месте носит такое зловещее название?..

Впереди ехал Прочный Череп, а сразу же за ним двигался караван с грузом оружия. По обе стороны от каравана ехали всадники, следившие за тем, чтобы все было в порядке в этой длинной цепочке навьюченных животных. Плато, по которому они теперь ехали, несмотря на то, что находилось оно в границах Гран-Чако, очень напоминало пампу. Потом им стали попадаться островки песчаной почвы, и наконец пошли сплошные пески, а это, как сказал вождь камба, верный признак того, что Пальмовое озеро уже близко.

Отец-Ягуар на этот раз замыкал экспедицию. Правда, не один. Вскоре после того, как караван тронулся с места, к нему, по его приглашению, присоединились также Ансиано и Аука.

Как только они выровняли ход своих лошадей, Отец-Ягуар сказал Ансиано:

— Сегодня утром твой язык подвел тебя. Ты почти выдал свою тайну.

— А с чего это вы взяли, сеньор, что у меня есть какая-то тайна? Откуда вы можете знать про мои дела? — захорохорился старик.

— Я вовсе и не утверждаю, что что-то знаю, но моя интуиция меня редко подводит. Аукаропора тебе никакой не сын и не внук.

— Что это пришло вам в голову, сеньор Ягуар? Вы же сами называли его моим внуком!

— Ну это потому, что вы оба некоторое время довольно успешно играли роли деда и внука, но потом у меня появилось сомнение в том, что это действительно так, постепенно оно крепло, а теперь я уже просто убежден, что между вами хотя и существует очень тесная связь, но она совсем не родственная! Знаешь, когда я пришел окончательно к этому убеждению? Когда увидел, как ты разволновался во время рассказа лейтенанта Берано из-за обруча, бывшего на волосах оскальпированного индейца, ну того самого обруча, что выглядел как железный, а был на самом деле золотым.

Ансиано молча опустил голову…

— Так вот, — продолжил Отец-Ягуар, — я встречал и другие предметы такого же вида по цвету и по материалу, что и тот обруч…

— Ну и что же это за предметы? Приведите какой-нибудь пример, — безуспешно пытаясь придать своему голосу оттенок безразличия, спросил старик.

— Пожалуйста. Например, булава, которая висит на поясе у Ауки.

— Ну что вы, сеньор! Если бы она была из золота, мы с внуком были бы очень, очень богатыми людьми.

— Ага, понятно! Знаешь, можешь дурачить кого-нибудь другого, только не меня. Но я хочу, чтобы ты на всякий случай хорошо запомнил одну вещь: я — ваш друг и бояться меня не нужно. Пойми, я не пытаюсь выведать ваши секреты, а просто хочу предупредить тебя: если вы стремитесь сохранить свою главную тайну, вам надо вести себя поосторожнее. Вчера Аука этой булавой уложил индейца. Она, к счастью, выглядит после этого точно так же, как и раньше. Не исключено, что парнишке захочется пустить ее в ход еще не раз, в бою, например. Но надо иметь в виду, что от соприкосновения с чем-нибудь острым или твердым краска, покрывающая булаву, может кое-где отколоться или стереться.

После этих его слов юный инка, напряженно вслушивавшийся в этот диалог, взял свою булаву в руки, повертел ее туда-сюда и, покраснев, вернул на место. Но не произнес ни слова. Молчал и Ансиано.

Они пребывали в полной растерянности: не зная, что сказать, с одной стороны, они желали все же избежать полной откровенности, но, с другой, обманывать друга им тоже не хотелось. А Отец-Ягуар продолжил:

— Мне так же хорошо, как и вам, известно, кто тот единственный на свете человек, который обладает правом носить золотую булаву, или уаманчай, — это властитель Перу. Следовательно, Аука — его прямой наследник.

— Сеньор, вы, наверное, шутите с нами? — сделал последнюю слабую попытку свести разговор к пустяковому недоразумению Ансиано.

— Нет, нисколько не шучу. И, право же, не стоит вам тратить силы на то, чтобы ввести меня в заблуждение. Я умею хранить тайны, уверяю вас, но сейчас я скажу вам одну вещь — пусть она не покажется вам неожиданной и странной: я считаю, что вообще не надо делать какую-либо тайну из происхождения этого молодого человека.

— Нет, только не это!

— Но почему?

— Вы не представляете последствий, которые может иметь для нас открытие тайны.

— Не думаю, чтобы это могло вызвать вообще какие-нибудь последствия. Да, известно, что ваших предков уничтожали огнем, мечом и ядом. Это позорная страница в истории человеческой цивилизации. Но времена изменились, и ни одному человеку больше не угрожает смерть из-за его происхождения.

— Это вы так думаете, а нам кажется, что все обстоит как раз наоборот, — не поддавался Ансиано.

— Считай, как тебе угодно, Ансиано, но я повторяю: в том обстоятельстве, что Аукаропора является сыном Инки и, следовательно, сам — Инка, не заключено для него никакой опасности, но есть другое обстоятельство, которое может сыграть гораздо более серьезную роль в его судьбе…

— Что вы имеете в виду, сеньор?

— Очень опасно находиться в плену иллюзии относительно того, что происхождение Аукаропоры само по себе — гарантия каких-то перемен в жизни ваших соплеменников. Иллюзии, потому что этим надеждам вряд ли суждено когда-либо осуществиться, хотя они основаны, конечно, на вашей справедливой убежденности в том, что ваш народ и ваша страна достойны лучшей участи.

— Неужели наши надежды никогда не сбудутся?

— У вас нет никаких шансов на это, друг мой. Я понимаю вас, но вы слишком замкнулись на прошлом и не заметили того, что происходит в реальной жизни. Вы грезите наяву! Оставьте грезы для снов и мечтаний, не смешивайте их с действительностью. Это, пожалуй, все, что я хотел вам сказать. Далее вмешиваться в ваши дела у меня нет ни права, ни желания. Я только хотел бы уточнить одну деталь: кто был тот человек, скальп которого находится у негодяя Перильо?

Ансиано снова стал медлить с ответом, и Отец-Ягуар добавил:

— Я спрашиваю об этом не из любопытства, поверьте. У меня есть кое-какие соображения, связанные с определением личности убитого. Ответь, пожалуйста, откровенно, Ансиано, это в твоих интересах.

— Но ответ на этот вопрос окончательно откроет нашу тайну.

— Хорошо, не хочешь открывать ее — пусть будет по-твоему. Но скажи мне, будь добр, хотя бы о том, где произошла схватка.

— Я не знаю точно, в каком именно месте это случилось.

— А в каком краю? Ведь эта местность все же как-то называется!

— Это мне, разумеется, известно, но вам там вряд ли приходилось бывать.

— Куда нас только не забрасывает порой шальная судьба…

— Тогда скажите мне: вы знаете место, которое зовется ущелье Смерти?

Отец-Ягуар вздрогнул, словно от какого-то уколовшего его память неприятного воспоминания, и ответил:

— Не только знаю, но и бывал там дважды. Я спускался туда из Салины-дель-Кондор.

— Да, Салина-дель-Кондор недалеко оттуда.

— Значит, ты убежден, что твой знакомый нашел свою смерть именно там?

— Да.

— На чем основан твой вывод?

— Я провожал его туда незадолго до того, как это случилось. Он оставил меня недалеко от ущелья и приказал обязательно дождаться его.