Завещание Инки - Май Карл Фридрих - Страница 99

Был поздний вечер. Горожане — завсегдатаи ресторанчика при гостинице — уже покинули его, путники, проживающие в гостинице, ушли спать. В безлюдном зале сеньор Серено сидел в полном одиночестве за пустой стойкой бара и подсчитывал дневную выручку. Послышался звук приближающихся шагов. Сеньор Серено поднял голову и одновременно быстрым движением набросил платок на пачки сложенных купюр — от греха подальше. Распахнулась дверь, и в ресторанчик вошли двое.

— Добрый вечер! — приветствовали они экспедитора, сопровождая свое приветствие крепкими рукопожатиями. Это были гамбусино и эспада.

Прежде чем что-нибудь сказать, гамбусино осмотрелся по сторонам и прошелся туда-сюда по залу. От его острого взгляда не укрылось истинное значение натюрморта с платком на стойке бара, и он расхохотался:

— Прячете от нас денежки, сеньор Серено? С каких же это пор вы держите меня за человека, не заслуживающего доверия?

— О, к вам это не относится! — ответил хозяин, машинально поправляя уголки платка. — Я же не знал, кто сюда направляется. А вам я говорю: добро пожаловать, располагайтесь и заказывайте все, что хотите! Родриго Серено к вашим услугам.

— Принесите нам что-нибудь поесть, все равно что, на ваше усмотрение, и две бутылки вина. И еще нам нужна провизия про запас, на неделю. Учтите: мы собираемся в горы, а на охоту времени у нас нет, так что всего должно быть вдоволь.

Через несколько минут тарелки с едой и две бутылки вина уже стояли перед гамбусино и эспадой. С выражением хлопотливой озабоченности на лице хозяин тут же опять удалился и вскоре принес большую корзину, наполовину заполненную разной едой. Поставив ее на пол, он подсел к своим гостям, молча уплетавшим долгожданный ужин. Готовили у сеньора Серено отлично, впрочем, и все остальное делали не хуже. Убедившись, что стряпня его поваров оценена по достоинству, любопытный не в меру экспедитор решил, что сейчас самое время завязать беседу, и для начала осведомился:

— Откуда прибыли сеньоры?

— Из Тукумана, — ответил гамбусино, сделав небольшую паузу, потому что предпочел сначала проглотить аппетитный кусок мяса.

— Вечерним дилижансом?

— Да. Только что.

— Сегодня вы переночуете у меня?

— Пару часов поспим, пожалуй, а потом уедем.

— На лошадях?

— Нет, нам нужны мулы.

— Понятно. Для таких кабальеро, как вы, у меня есть все необходимое.

— А сколько вы хотите за мулов?

— Они стоят не больше двадцати боливаров [83] каждый.

Это была очень невысокая по тем временам цена. К тому же за товар хорошего качества. Однако гамбусино, рассмеявшись в лицо радушному хозяину, сказал:

— Но у меня сейчас временные финансовые затруднения.

— Ничего страшного. До сих пор вы еще ни разу ничего не брали у меня в долг.

— Договорились! Мы заплатим вам, когда вернемся. А сейчас позаботьтесь о хорошей лагерной стоянке для нас, а то, знаете, этот дилижанс из нас все внутренности вытряс. Мы хотели бы уснуть прямо тут, в этом зале. Да, погодите еще минуту! Скажите нам прежде всего, не околачиваются ли где-нибудь поблизости индейцы мойо, а если нет, то где можно их быстро найти?

— Мойо, конечно — смелые и находчивые ребята, это все знают, но доверять им полностью ни в коем случае нельзя и полагаться на них тоже По крайней мере, я бы этого делать ни за что не стал.

— Потому что вы их плохо знаете, а у меня есть друзья среди них, — ответил Бенито Пахаро.

— Ну тогда ищите их на Гуанакотале, они там сейчас охотятся.

— Я не могу тратить свое время на это, потому что мне нужно совсем в другую сторону

— Куда именно?

— Я уже сказал вам, кажется, что мы направляемся в горы, и больше вам знать ничего не нужно. Ваши деньги вы в свое время получите, а остальное вас не касается

— Понял, извините меня, сеньоры, я пойду.

На этом не слишком любезная беседа завершилась, и действительно очень усталые гамбусино и эспада завалились спать на ложа, приготовленные заботливым сеньором Серено из вороха одеял и пушистых шкур в углу зала. Хозяин еще не успел погасить все лампы, как гости его уже вовсю храпели.

Вскоре после полуночи сеньор Серено начал их будить со словами:

— Сеньоры, поднимайтесь! Вам пора в путь!

С большой неохотой, но гамбусино и эспада все-таки поднялись. Еще не протерев глаз, каждый из них получил в руки от расторопного хозяина по небольшому калебасу чая мате и поджаренному куску хлеба. Поев, они вышли за хозяином во двор дома, где стояли наготове два мула. На них уже была надета упряжь, а по бокам свешивались огромные сумки с провизией. Хозяин на самом деле постарался, и за свое старание хотел получить совсем немного — всего лишь доброе слово.

— Вы довольны, сеньоры? — спросил он. — Плату за упряжь я с вас не возьму, я просто одалживаю ее вам на время, только не забудьте, пожалуйста, ее потом вернуть.

— Животные отличные! — ответил гамбусино. — А упряжь мы вернем через неделю, самое большее — через восемь дней. Будьте здоровы!

— Всего хорошего! Счастливого пути!

И они расстались

Ровно через сутки после прибытия в Сальту гамбусино и эспады начало сцены в ресторанчике, описанной в этой главе, снова повторилось, с той только разницей, что в зал вошли уже не двое человек, а целая, можно сказать, толпа — двадцать шесть мужчин, одетых с головы до ног в кожу и до зубов вооруженных, в широкополых шляпах. Хотя последнее не совсем точно: на головах двоих из них не было никаких шляп, а их длинные волосы сзади были по-индейски связаны тонкими кожаными ремешками. Один из этих двоих был очень юн, другой, напротив, — глубокий старик. Думаю, вы уже догадались, кто были эти путешественники.

Хозяин сначала несколько растерялся, стараясь, на всякий случай, подойти поближе к заветной кучке бумажек под платком, потом, всмотревшись в лица одного, второго, понял, что большинство из них он когда-то уже встречал, только не мог вспомнить, когда и где. Главным среди них был, конечно, высокий, широкоплечий, седовласый и белобородый человек, это Родриго Серено понял с первого взгляда. Его богатый жизненный опыт и многолетнее общение со всякого рода искателями приключений подсказали ему также, что эти парни — из тех, что сами без особой нужды никого задевать не станут, но постоять за свои интересы всегда сумеют.

— Дайте нам лучшего вина, сеньор Родриго, — сказал белобородый, — тринадцать бутылок.

— Вы знаете мое имя, сеньор? — удивился хозяин. — Может быть, мы с вами уже где-то встречались?

— Не напрягайте свою память, не надо, — ответил белобородый. — Просто я считаю своим долгом, приезжая куда-нибудь, где раньше не бывал, первым делом узнать имя человека, к которому собираюсь обратиться с какой-либо просьбой.

— Но могу ли и я, в свою очередь, узнать, как мне вас называть, сеньор?

— Мое имя Хаммер, однако я не настаиваю на том, чтобы вы называли меня именно так, — с достоинством, но несколько загадочно ответил белобородый.

Хозяин счел за лучшее воздержаться пока от дальнейших вопросов и направился к двери в кладовую за заказанным вином. Но седобородый остановил его просьбой:

— А не могли бы вы, сеньор Родриго, принести нам хорошо прожаренного асадо кон куэро?

— Как пожелаете, сеньор! Сколько порций?

— Столько, чтобы двадцать шесть сильно проголодавшихся мужчин могли как следует наесться. А потом, будьте так любезны, покажите нам ваших мулов, мы купим их у вас тоже двадцать шесть.

Двадцать шесть мулов! Да еще двадцать шесть хороших кусков мяса с кожей и тринадцать бутылок старого, самого ценного его вина! Неплохое дельце — радовался Родриго Серено Стрелой он помчался на кухню, где приказал своим поварам как можно быстрее приготовить любимое жаркое всех аргентинских гаучо из лучших кусков мяса, а потом на двор — лично осмотреть требуемых двадцать шесть мулов. После его осмотра на коже животных, кажется, и пылинки не осталось. Вернувшись в ресторанчик, он дал понять своим гостям, что готов любезно выполнить любую их просьбу по первому же требованию.

83

Боливар — здесь: золотая монета, имевшая в XIX в. хождение в Боливии, по курсу конца XIX в 10 боливаров соответствовали 40, 5 немецкой марки.