Золотой мираж - Майкл Джудит - Страница 111

— Нет! Я хочу сказать, она не здесь. Глаза Квентина сузились:

— А где она?

— В Нью-Йорке, на съемках. Я приехал туда с ней прошлой ночью, но мне хотелось вернуться на работу вовремя, и я вернулся обратно сегодня утром. Я не знаю, что она делала вчера ночью после ужина: у нас были отдельные номера. Ей это не нравится, но я подумал, ты понимаешь — отель большой, так будет лучше для ее репу… — Он остановился. Слишком много наговорил.

— Она не пошла на съемки.

— Что? Не верю! Она никогда не пропускала. Может быть, она заболела. Хейл проверил в отеле.

— Я сказал ее матери, что она может ей передать: мы больше в ней не нуждаемся.

Брикс в ошеломлении уставился на отца:

— Ее матери? Ты говорил с ее матерью? Как так? Я думал, что вы больше не встречаетесь.

— Ее мать и приятель матери беспокоились за нее. Они боялись, что ты сочтешь ее угрозой, из-за того, что она выяснила что-то о ПК-20, они помнят, что ты сделал в колледже, когда решил, что кое-кто сделал нечто, что тебе не понравилось.

Брикс застыл на стуле, буквально заледенел от страха. Откуда они узнали о том, что случилось в колледже? Эмма этого не знала, она бы иначе что-нибудь да сказала. Откуда узнала ее мать? Во всяком случае, отец давно замял это дело, зачем кому-то понадобилось говорить о нем теперь? Он сжался, похолодевший и одинокий. Его отец заслонил все поле зрения, ничего другого больше в мире не было, кроме этой огромной, грозной фигуры, нависшей над ним далеко не с любовью.

— Они ворвались вчера ко мне в дом, искали ее, вытягивали у меня названия отелей, в которых ты обычно останавливаешься. Они думали, что она в опасности. Это так было? — Квентин подождал. — Она была в опасности?

Брикс качнул головой. Раз сделав это, он уже не мог остановиться. Голова задергалась взад-вперед, пока он пытался придумать, что же сказать.

— Я уверен, что они ее нашли — ее мать больше не звонила. Они нашли ее?

— Я не знаю, — квакнул Брикс.

— Ты отлично знаешь, что они нашли ее, иначе бы" мы о них еще услышали бы. Вероятно, она дома, раз ты не можешь придумать, где она может быть, — Квентин подождал. — Тогда я позвоню ей домой, или ты скажешь мне, что, черт возьми, творится. Все скажешь!

Брикс беспомощно уставился на отца. Он не мог придумать что сказать, кроме правды, но правда его ужасала.

— С самого начала, — рявкнул Квентин. — Все, с самого начала.

И Брикс сдался:

— Она была в моем кабинете в тот день, когда меня там не было. — Он поглядел на носок блестящего туфля Квентина, и забубнил:

— Я говорил ей, чтобы она не смела так делать, но она была там и увидела пару записок Курта в моем столе. Я миллион раз говорил ей не читать ничего из моих бумаг, но она прочла, открыла папку и прочла их, и потом, я не помню, когда именно, она спросила у меня о них, и я сказал, что они ничего не значат, что мы проводим новые тесты и что все отлично, но что ей не следует никому о них рассказывать, потому что это повредит нашей репутации, если выплывет на поверхность. Что-то в этом роде, по крайней мере, она поверила и сказала, что никому не расскажет. И она так и сделала, я знаю, что так: я напугал ее, сказал, что брошу, если выболтает, но потом она выяснила, что мы не проводим никаких новых тестов и… черт, я не знаю, но думаю, она кому-то рассказала. — Брикс поднял глаза. — Но я не знал этого. То есть, я не знал, что она кому-то рассказала до сегодняшнего дня, когда ты мне сказал.

— Итак, она не была в опасности. Ты это хочешь сказать?

— Как ее мать узнала о том, что было в колледже? — выпалил Брикс.

— Лоррэн ей рассказала.

— О, эта сучка Лоррэн, — пробормотал Брикс. Он поднял глаза. — Но ведь ты сказал ее матери, что я ко всему этому не имею отношения, да? Я хочу сказать, ты всем так отвечаешь. Всегда.

— Она была в опасности? Брикс молчал.

Квентин всучил ему телефонный аппарат:

— Звони ей домой.

Брикс вытянул руку. Но она была тяжелой и непослушной. Он взял трубку и медленно набрал цифры домашнего телефона Эммы. Послушал долгие гудки на том конце.

— Ее там нет. — Он положил трубку. — Они, вероятно, в Нью-Йорке. Может быть, они решили остаться там на ночь.

— Где она?

Брикс бросил короткий взгляд на комнату, как будто здесь мог быть какой-нибудь выход, а потом снова поглядел на носок туфли отца.

— Я думаю, она, должно быть, в больнице. Ей стало плохо в ресторане. Я хочу сказать, она была такая неуклюжая, пошла в дамскую комнату, а потом решила вернуться в отель. Я ее не видел и не хотел будить ее, но сегодня рано утром позвонил, и они сказали, что ее увезли в больницу. Они сказали, что это ее родители, наверное, ее мать с тем парнем.

— Что с ней?

— Я не знаю; говорю тебе, ей было не очень хорошо…

Квентин взял трубку:

— Какая больница?

— Она приняла чрезмерную дозу! Того лекарства, ты знаешь, снотворного, «Хальсиона», она слишком много его приняла и слишком много выпила за ужином, а затем захотела коньяку, а я ведь не знал, что она той дряни так много приняла и сказал, что немного коньяку можно. Наверное, мне надо было сказать «нет», но она же не сказала мне точно…

— Боже правый! — Квентин весь напрягся. — Ты видел, как она принимала?

— Нет, она сказала мне…

— Она сказала, что приняла чрезмерную дозу?

— Нет, не так, то есть, она сказала, что приняла немного, чтобы заснуть, ты понимаешь…

— И ты позволил ей пить за ужином?

— Я не знал! То есть, я хочу сказать, не знал, что она приняла много, я не знал, сколько. Она этого не сказала.

— А что еще она сказала?

— Все! Только это! Она сказала, что приняла немного. Но они нашли пустой пузырек в ее комнате…

— Откуда ты это узнал?

Брикс уставился на отца. Медленно его тело начало сжиматься. Он съежился на своем стуле.

— Ты тупой ублюдок, — бросил Квентин из-за стола, и Брикс скукожился еще сильнее, когда отец шагнул к нему. Но Квентин продолжал приближаться, припечатывая сына взглядом, а потом, дойдя до него, пошел дальше, и стал мерить шагами комнату, опустив голову. Глубокая ярость, как змея, свернулась внутри него, пуская яд в кровь и кости. Ему показалось, что грудь и голова сжались, он подумал, а не так ли протекает инфаркт. Он глубоко вдохнул, пытаясь превозмочь это сжатие и очистить голову, так, чтобы что-нибудь подумать. И подумал: я в ловушке. Вокруг одни дураки, и я в западне.

Но почему же? Он может управлять событиями. Просто ему надо подумать. Сперва — компания. Он думал о компании все то время после неожиданного визита Клер прошлой ночью, и на самом деле, все оказалось едва ли не хуже, чем тогда. Слухи — это реальность в любом бизнесе, но они преходящи, самое важное нанести встречный удар до тех пор, пока они не пустят корни. Если горстка незначительных людей поговаривает о проблемах с ПК-20, то «Эйгер Лэбс» должна дать несколько интервью осторожно отобранным журналистам и к самому началу года выпустить статью, основанную на отчетах, которые подправил Брикс. Никто не видел подлинных отчетов — никто не мог. Это пресечет слухи, и тогда останется время найти новую модель и начать вторую рекламную кампанию, с большим упором на телевидение, как они и планировали, и выпустить все в марте или, самое позднее, в апреле. Это будет тяжеловато, но возможно.

Но его сынок-ублюдок в этом не поучаствует. Он развернулся, пошел обратно к своему столу и сел на стул, глядя поверх полированной поверхности на фигуру съежившегося сына.

— Насколько она больна?

— Не знаю, — пробормотал Брикс. — Все что сказала сестра, это что она жива.

— Во что ты это подложил?

Голос отца был спокойным, почти дружелюбным. Брикс поглядел на него. Отец понял, и он не рассердился. Он ощутил, как начала спадать тяжесть с плеч, точно так же, как ощущал это раньше, тогда, в колледже, когда отец все уладил. Квентин был тогда как маленький ураган, он звонил, беседовал с разными людьми, объяснял Бриксу что говорить и когда отходить на задний план. Он был тогда как Бог, сотворяющий мир.