Грегор и проклятие теплокровных - Коллинз Сьюзен - Страница 40

— Да потому, что он не хотел больше сражаться, Люкса, это же очевидно! — сказал Грегор. — Он больше не мог убивать.

— Никто из нас не получает удовольствия от убийства, — возразила Люкса. — Но мы вынуждены делать это — чтобы выжить.

— Что ты хочешь этим сказать? Что он трус? — нахмурился Грегор.

— Нет, трус не тот, кто боится умереть. Но я думаю, что ему легче было остаться здесь, в джунглях, одному, чем вернуться к своей прежней жизни, — заметила Люкса.

Грегор задумался. Во-первых, меньше всего жизнь в джунглях похожа на праздник. А потом — Хэмнет ведь оставил всех, кого любил. Он не мог знать, что встретит женщину-наземную и у них родится Газард. Он вряд ли вообще рассчитывал, что сможет выжить. Он оставил все — дом, любимых, прежнюю жизнь… и лишь потому, что остро осознал: то, что он делал в Регалии, — неправильно.

— Не знаю, Люкса, — покачал головой Грегор. — Я думаю, это был очень смелый поступок. И я думаю, для него это был в тот момент единственно возможный выбор.

— Я тоже не знаю. — И Люкса наклонила голову, будто бодаясь. — Но смог бы ты, Грегор, оставить вот так свою семью?

— Это нельзя сравнивать! В моей семье даже телесные наказания не применяются! — возразил Грегор. — А твоя семья постоянно воюет.

— Теперь это и твоя война, — ответила Люкса, отгрызая скотч.

Хэмнет закончил складывать готовые пучки и пришел помогать им. Люкса и Хэмнет практически не говорили друг с другом. И это было плохо, считал Грегор, ведь они оба ему нравились, к тому же они были близкими родственниками, и вообще…

Он не знал, как заставить их говорить, но все же предпринял попытку.

— Ну до чего же вы похожи! — воскликнул он. — Даже улыбаетесь одинаково!

Они посмотрели друг на друга почти враждебно, но промолчали.

— Значит, Люкса похожа на свою маму, да? — продолжал Грегор. — Живоглот сказал, она как две капли воды похожа на твою сестру-близнеца.

Это был вопрос, и Хэмнету пришлось ответить.

— Да, просто удивительно, насколько Люкса похожа на Юдит. Даже когда она была совсем ребенком… — И он замолчал.

— Точно, ты же, видимо, знал Люксу маленькой, — обрадовался Грегор.

— Да. И мы были друзьями, Люкса и я. Я даже как-то вывез ее за пределы города. Она летела верхом на своей первой летучей мыши.

— На кристальный пляж, — вдруг тихо произнесла Люкса.

Хэмнет посмотрел на нее с удивлением:

— Ты помнишь?! Тебе же было годика два, не больше!

— Помню, но не все. Я до сих пор храню осколок кристалла. Он голубой, — сказала она.

— И по форме напоминает рыбку, — отозвался Хэмнет. — Я помню. — Вдруг глаза его наполнились слезами. — Знаешь, Люкса, из всего, что я оставил в Регалии, ты была моей самой большой потерей. Ты и твоя мама.

— Ты мог бы прийти и навестить нас. — Голос Люксы прозвучал обиженно и совсем по-детски.

— Нет. Я бы уже не смог уйти. Ты же знаешь, как действует Соловет: она бы вновь заставила меня возглавить армию… — ответил Хэмнет.

— Она не могла бы силой тебя заставить, — возразила Люкса.

— А я уверен, что именно так она бы и поступила, — пробормотал Грегор.

Соловет нашла бы способ заставить своего сына воевать. Чувство вины. Стыд. Долг. Что-нибудь еще.

— Я не мог снова к этому вернуться, — продолжал Хэмнет. — После того как… я до сих пор вижу их во сне… слышу голоса, которые зовут на помощь и умоляют спасти их… И ради чего все это было? Зачем? Кому это пошло на пользу?.. Когда все было кончено, люди и крысы возненавидели друг друга сильнее, чем когда-либо. И Подземье стало еще более опасным местом.

Прежде чем Грегор снова заговорил, прошло немало времени — пауза получилась длинная.

— Но… ведь сейчас ты вступаешь в бой? Я имею в виду — когда тебе или Газарду угрожает опасность. Когда кто-то вас атакует.

— Да, иногда… время от времени… Но только в самом крайнем случае, — ответил Хэмнет. — А вообще искусству выживания я учился у моего ящера. На самом деле есть масса других способов выжить, кроме драки. Нужно только захотеть.

— Других способов? Каких, например? — усомнился Грегор.

— Ну, если Гребешок видит опасность, первое, что она делает, — становится невидимой. Прячется. Мимикрирует.

Грегор вспомнил, как впервые ее увидел. Он ведь даже не заметил бы ее, если бы Гребешок не открыла пасть, глотая мячик Босоножки.

— Ой, точно! Ну а если это не сработает?

— Тогда она старается напугать возможного агрессора. Шипит и распускает гребень, который придает ей угрожающий вид.

— Да, но с Босоножкой этот трюк не сработал, — улыбнулся Грегор.

— Не сработал. Босоножка сама ее напугала. — Хэмнет тоже улыбнулся. — А если бы Босоножка продолжала угрожать, Гребешок начала бы предостерегающе стучать хвостом по земле.

— Ну а если и это не сработает? Если агрессор все-таки нападет?

— Она… убегает. И очень быстро, между прочим. Ноги у нее очень сильные и длинные. Она убегает туда, где растут крепкие лианы, которые способны выдержать ее вес. Лезет наверх и прячется там от врага.

— Но что, если таких лиан поблизости нет, она загнана в угол и противник намерен ее убить? — вмешалась Люкса.

— Вот тогда она дерется. У нее очень крепкие зубы. Не позавидуешь тому, кому доведется от них пострадать. Но это в самом крайнем случае. Она не станет драться, пока есть способ драки избежать — в отличие от жителей Регалии, которые хватаются за оружие по любому поводу, — ответил Хэмнет. — Живя здесь, я узнал много существ, которые предпочитают не сражаться. Но если твое первое побуждение при встрече с ними схватиться за меч — возможно, ты никогда об этом не узнаешь.

Грегор не был уверен, что Хэмнету удалось убедить в своей правоте Люксу, но, кажется, он сумел заставить ее задуматься.

Поле со звездолистом было уже почти что убрано. С каждым пучком, который он закручивал скотчем, Грегор чувствовал, как на сердце у него становится все легче. У них есть противоядие.

Теперь все, что им осталось, — поскорее вернуться в Регалию и дать его больным. Маме станет лучше, и они смогут вернуться домой. И если она все еще планирует отправиться в Виргинию, Грегор будет первым, кто начнет паковать вещи для переезда.

Несколько минут он думал о том, какая жизнь ожидает их на ферме у дяди. Там ведь, кажется, неплохо, хоть это и далеко. А еще там нет других людей на расстоянии многих километров, и других домов, и всяких учреждений. Грегор любил Нью-Йорк. Он понимал, что будет скучать по своим друзьям. Но если переезд в Виргинию гарантировал, что его семье больше не придется жить в страхе, — это был для него весомый аргумент.

Он думал о том, как будет учиться ездить верхом, как вдруг увидел, что Аврора вскинула голову. Почти сразу то же сделала Найк. А Живоглот и Коготок потянули носом воздух. И все они смотрели в дальний конец поля.

— Что? Что там такое? — с тревогой спросил Грегор. Он слишком хорошо знал эти жесты и прекрасно понимал, что они означают: опасность.

Обычно летучие мыши реагировали так на крыс. Но сейчас и крысы насторожились.

— Это какое-то растение? — Грегор невольно вздрогнул, вспомнив серебристые цветочки.

— Нет! — рыкнул Живоглот. — Но как, как они сюда пробрались?

— У них есть свои ходы сюда, полагаю, — ответила Найк.

Она нервно махала крыльями, словно желая успокоиться.

— Да кто?! — вскричал Грегор, хватая в охапку Босоножку. — У кого свои ходы?!

Но прежде чем Найк успела ответить, он увидел красную волну, медленно заливающую поле звездолиста.

Они шли так плотно друг к другу, что выглядели как единое целое, и казалось, это красная кровь разливается перед ними. Грегор направил луч фонарика в сторону волны и убедился, что то была не жидкость. Волна состояла из отдельных живых существ.

Это были муравьи. Сотни красных муравьев вступали на поле звездолиста и шли по нему, уничтожая все на своем пути.

ГЛАВА 23

Живоглот немедленно принял командование на себя.