Чародей - Дуглас Сара - Страница 118

118

— Ну, а Исгрифф?

— Исгрифф, — протянул Аксис. — Вполне возможно. За прошедшие несколько недель он нас сильно удивил: оказывается, семейство баронов Нор в течение тысячи лет скрывало ото всех Звездный храм. Сам Исгрифф постоянно обнаруживает знание икарийской культуры, а знания эти вряд ли могут быть кому-нибудь известны, кроме самих икарийцев. Знал он и то, что Раум перевоплотился.

— И в самом деле, где можно скрываться несколько тысячелетий? — медленно сказал Повелитель Звезд, не отрывая глаз от воды. — Да лучшего места, чем среди баронов Нора, не придумаешь. Доступ к большинству священных мест, и в особенности к Туманному острову. Да, Аксис, Исгрифф не то, чем кажется.

Аксис усмехнулся.

— Послушай, Повелитель Звезд, все, что мы знаем, — это то, что Звездный Волк не я и не ты. Мы обеспечиваем друг другу алиби. Все остальные находятся под подозрением. У всех у них была возможность, и кто знает, с какой целью Звездный Волк вернулся? Зачем пошел к Калуму? Зачем понадобился ему мой сын?

Повелитель Звезд устало вздохнул.

— Аксис, ты мне ни разу не читал третий стих пророчества.

— Он предназначался только для моих ушей. Все остальные, услышав его, забывают через одно-два мгновения.

— Прочти мне, — попросил Повелитель звезд. — Может, я и запомню. Может, мне удастся внести в него какую-то ясность.

Аксис вздернул брови, но прочитал отцу третий стих.

Мне ведомо, внимай же, Звездный, — Волшебный жезл тебе поможет Оборотить во прах Горгрила И лед его разбить в осколки. Но, даже силой обладая, Ты на стезе стоишь непрочно; Ведь на тебя замыслил худо Предатель, что с тобою рядом. Не позволяй любовной боли Тебя осилить — то погибель. Одна лишь ненависть питает Мощь Разрушителя, но это Его, а не твоя дорога — Во всепрощении спасенье Души Тенсендора народов.

Повелитель Звезд нахмурился. Слова пророчества тут же улетучились из памяти.

— Я не могу… — пробормотал он в недоумении.

— В третьем стихе говорится, что я должен одолеть Горгрила, — терпеливо пояснил Аксис. — Но это не будет иметь особого значения. Одновременно стих предупреждает меня, что кто-то лишь делает вид, что он мой сторонник, но рано или поздно он выдаст меня Горгрилу.

— Звездный Волк.

— Должно быть. Но кто он? Какое обличье носит? — сказал Аксис дрогнувшим голосом. — Это может быть любой человек в нашем лагере, а может, и в Карлоне. Кто знает, может, он прокрался сюда ночью. Сколько подозреваемых есть у нас в нашем ближайшем окружении? Семьдесят тысяч? Восемьдесят? Или того больше?

Но что он делал с Калумом? Что? Может, Утренняя Звезда умерла для того, чтобы жил мой сын? Или Звездный Волк просто пришел с визитом?

Повелитель Звезд положил Аксису на плечо руку.

— Мы должны доверять только друг другу, — прошептал он. — Кому еще можем мы доверять?

— Но ведь так жить невозможно, Повелитель Звезд.

— Утренняя Звезда умерла страшной смертью, Аксис. Не забывай этого.

Глава пятьдесят шестая

НОРИЙКА ПОБЕЖДАЕТ

Фарадей стояла рядом с мужем на крыше дворца Карлона, смотрела на Чашу. В сумраке за ними проступала мрачная фигура Тимозела. Со времени поражения при Бедвир-форте Тимозел почти не раскрывал рта. Уважение его к королю сильно ослабело. Иногда Фарадей слышала, как он бормочет себе под нос что-то о странных видениях. Кожа его приняла нездоровый оттенок: казалось, изнутри его медленно пожирает лихорадка. Под глазами тяжелые мешки. «Бедный Тимозел, — мельком подумала Фарадей. — Уж не ждешь ли ты снова Аксиса?».

Фарадей и не знала, что, опасаясь кошмаров, Тимозел почти не смыкает век. Горгрил являлся к нему каждую ночь, смеялся, манил пальцем. Тимозел уже не вскрикивал, но просыпался от страха, судорожно хватался за простыню.

Фарадей закрыла глаза и подставила лицо осеннему солнцу. Теперь уже скоро. И она, и Борнхелд знали это. От мужа отделяло ее два шага, хотя пропасть меж ними разверзлась неизмеримая. Если Аксис погибнет в единоборстве с братом, Фарадей не жить. С севера придет темнота, так предсказывает пророчество, и Фарадей не хотела жить в темном и ледяном мире, в котором к тому же не было Аксиса.

Вдохнула слабый запах последних осенних цветов и открыла глаза. Противоположный берег Чаши был едва заметен, а белая башня (Ир говорила ей, что настоящее ее название — Спиредор) видна была хорошо. Что такое делали там икарийцы, отчего башня так светится? Победоносная армия Аксиса пришла на озеро почти неделю назад, набиралась сил после страшного сражения при Бедвир-форте, и от внимания Фарадей, как и большинства населения в Карлоне, не укрылось то, что солдаты Борнхелда, которых он обрек на смерть, сбежав с поля боя, радостно вступили в армию, против которой только что сражались. Аксис не брал пленных и приветствовал желающих перейти на его сторону.

Фарадей чуть ближе придвинулась к каменному парапету, жаль, что нет подзорной трубы: она бы больше разглядела. Прошлой ночью она стояла на этом самом месте и видела большой костер на восточном берегу озера. Это был погребальный костер (так ей объяснила Ир), погребальный костер для великого и любимого икарийца, потому что только лучших из них провожают с таким почетом.

Фарадей видела вздымавшееся к небесам пламя и неясные фигуры тысяч людей, собравшихся возле костра. Там были не только икарийцы, но и ахары, и рейвенсбандцы, мужчины и женщины. Наверное, и Аксис там? А может, и его отец Повелитель Звезд, и мать Ривка? Борнхелд сказал Фарадей, что какая-то женщина накануне сражения при Бедвир-форте говорила с ним, утверждала, что она, мол, Ривка. Борнхелд заявил, что она самозванка, но Фарадей не сомневалась в том, что подходила к нему именно Ривка.

Когда костер разгорелся, икарийцы взлетели в небо с горящими факелами. Они поднимались все выше и выше, медленно растворяясь в ночном небе. Факелы их превратились в крошечные светящиеся точки. Икарийцы провожали в путешествие к звездам высвободившуюся душу. Зрелище было таким прекрасным и трогательным, что Фарадей заплакала и задумалась — кого же это провожают в последний путь с такими почестями?

Когда погребальный костер погас, внимание тысяч людей на берегу (как и тысяч следивших за зрелищем жителей Карлона) обратилось к Спиредору. Странная музыка, песня, поплыла над озером к Карлону, и Фарадей увидела на крыше башни серебристо-белую фигуру. «Должно быть, Повелитель Звезд», — подумала она. Икариец то медленно поднимался в воздух, то снова опускался на крышу. Спустя некоторое время Спиредор стал светиться, как маяк, стены его, пульсируя, излучали мягкий белый свет, постепенно интенсивность свечения усиливалась, и вся башня, казалось, вибрировала. Фарадей несколько часов зачарованно смотрела на пульсирующую белую башню. Они с Ир до рассвета не могли уснуть, все говорили о волшебном зрелище.

Фарадей поднялась только сейчас, но чувствовала себя посвежевшей. Даже присутствие Борнхелда не могло омрачить радостного настроения. Она почти ощущала присутствие Аксиса. «Скоро, — думала она. — Скоро».

Позади послышались шаги, Фарадей обернулась.

В легкой кольчуге, с погромыхивающим мечом, Готье подошел к Борнхелду. Оба молча уставились на противоположный берег. За последние дни к ним частично вернулся прежний боевой задор, бравада.

— Когда? — тихо спросил Готье.

Борнхелд помолчал, потом так же тихо ответил:

— Скоро.

— Что будешь делать, сир?

— Ничего, — ответил Борнхелд. Глаза его прикованы были к крошечной алой и золотой фигурке на берегу. — Аксис придет ко мне сам. Мы оба хотим покончить с этим. Он и я. Так суждено.