Наша светлость - Демина Карина - Страница 59

59

Она хмурилась, скорее от общей усталости, чем от злости. Кайя знал это состояние, когда для отдыха уже не хватает просто сна, а нужно что-то большее.

Уехать.

На Север.

И плевать, чего хочет Мюррей, — Ледяной дворец понравится Изольде. Сделанный из стекла и белого мрамора, он оживает именно зимой. Кайя помнит серое зеркало озера, замерзающего в первые же дни. Молчаливую стражу елей. И обындевевшие березы, ветви которых украшают бумажными фонариками. Скрытые зеркала, отражающие лунный свет, в котором дворец кажется выше, изящней.

Хрустальный флюгер.

Урфин еще мечтал добраться до него…

Алые грозди рябины.

А потом дальше, по санному пути. Чтобы наст скрипел под полозьями, кони взбивали снег в мелкую труху, и время от времени летело над трактом залихватское:

— С дороги!

Непременные бубенцы на сбруе. И одеяла из медвежьей шкуры. А в ногах — печка.

У Кайя получается передать ощущение тепла и дороги.

…всегда мечтала на санях покататься. Извини, что злилась. Ты-то ни в чем не виноват. Это у меня не выходит справляться.

…выходит. Ты слишком строга к себе. Ты хочешь всего и сразу, а это тяжело, особенно когда остальные против.

Потом будут фьорды. Изрезанный берег. Море, которое в грозу становится черным и стелет волны на скалистые простыни дна, готовое принять обессиленные схваткой корабли. Замки с высокими стенами, узкими бойницами и редкими окнами в донжоне. С длинными очагами, вдоль которых стоят столы. И места хватает всем, от баронов до слуг. На открытом огне жарят кабанов и быков, кур, перепелов и прочую живность, а старики поют песни о былых временах.

В этих песнях много правды.

Кое-что Кайя узнавал из них.

…не жди меня сегодня, ладно? Ложись спать. Я действительно не знаю, когда все закончится.

…это из-за листовок?

Да. А еще — пушек, которые доставили в город. И проповедников, что появлялись на улицах, говоря, что Ушедший создал всех людей равными. А если так, то правильно будет и все, что люди имеют, поровну делить. Гильдии не могли их не слышать.

И надо бы, чтобы услышали другое мнение.

Остаются трое. Мэтр Эртен, мэтр Ортис и молодой еще — относительно молодой — мэтр Вихро, глава гильдии кузнецов. Эти-то и принимают решения. Рано или поздно, но остальные пойдут за ними. Разве что кроме докторов и алхимиков, вечно считающих себя непричастными, стоящими выше прочих.

Старейшины не торопились говорить.

Они приняли приглашение, как принимали прежде, с достоинством и без душевного трепета, что, по мнению Совета, свидетельствовало о неспособности осознать ту высокую честь, которая им оказывается.

Ужин шел своим чередом.

Неторопливая беседа о посторонних вещах. Осторожные шутки. И вежливый смех. Похвала повару… и лишь по окончании трапезы мэтр Эртен заговорил:

— Городу лечебница нужна. Это хорошее дело.

Для него Кайя велел принести особый стул с твердой спинкой. У старика еще тогда спина побаливала, а после дня в Каменном зале и вовсе должна была бы разболеться.

— Мы поддержим. — Ортис занял место напротив Кайя.

Он не стеснялся смотреть в глаза, и, пожалуй, Кайя это нравилось. А Совет считает, что гильдиям не место в Верхнем городе, забывая, что гильдии этот город и построили, кормят и способны обрушить, хотя под обломками погибнут сами.

— И мы поддержим. — Кузнецы не отстанут от оружейников. Вечное соперничество, расколовшее некогда единую ветвь.

— Спасибо.

— С учениками другое дело… — осторожно начал Вихро. — Кто-то может решить, что ваша светлость вмешивается в дела гильдий. Ваша светлость платит сейчас ученикам, чтобы через несколько лет иметь собственных мастеров, которым будут больше прислушиваться к вашей светлости, чем к старейшинам.

Мэтр Ортис кивнул, соглашаясь, что подобное мнение если и не высказывалось, то явно мелькало в головах гильдийцев. Они тоже боятся за власть и в этом схожи с лордами.

— Мне просто нужны люди, которые бы работали. Не на меня. На других людей. И мне странно, что гильдии этого не видят.

Видят. Но им выгоден постоянный дефицит. Он означает, что мастера не останутся без работы и работа эта будет оценена по достоинству.

Им не нужна конкуренция.

И старейшины молчат, предоставляя Кайя возможность говорить.

— Я надеюсь, гильдии поймут, что мною движет забота о городе. Но я хотел бы побеседовать о другом.

— О пушках? — Ортис потер щеки, которые год от года становились более пухлыми и розовыми. — Нехорошее дело… уходили ученики. Уходили подмастерья. Никто не хочет ждать, пока освободится место. Два-три года — это хорошо. А если десять? Или дольше? Если у него не хватает таланта мастером стать? А он думает, что хватает? И тут ему говорят — наплюй, иди и будешь свободен.

— То есть кто-то из ваших?

— Возможно. Ваша светлость, я не хочу лгать. Но и отмалчиваться не стану. Я бы все понял, но чтобы пушки… в родной дом пушки!

Он и вправду был расстроен, этот человек, которого многие считали забавным. Поговаривали, что Ортис имеет привычку наряжаться в женское платье, но при этом добавляли, что странность эта никак не сказывается на таланте. Его руки творят волшебство.

— Город звучит иначе, — сказал Кайя, обводя взглядом людей, на чью поддержку рассчитывал гораздо сильней, чем на поддержку Совета. — Он более склонен… к мятежу.

— Это чужаки. — Мэтр Эртен говорил очень медленно, видно было, что слова даются ему с трудом. А когда его не станет? Кто займет его место? И будет ли этот мастер хоть вполовину столь же талантлив? — Они приходят и говорят, что мир устроен неверно. Что многое имеют те, кто ни на что не способен. А те, кто способен, вынуждены тяжело работать. Их слушают. Кайя, я знаю, что ты не желаешь зла городу. И люди тебе не безразличны. Но в этих словах есть правда.

— С каждым годом лорды позволяют себе все больше. И закон на их стороне. — Голос мэтра Вихро срывается. — Гильдии тоже имеют право решать!

— Или быть услышанными. — Оружейник в этом вопросе солидарен с кузнецом.

Право быть представленными в Совете, вот чего они добиваются.

Говорить. Слушать.

Менять законы, кажущиеся им несправедливыми.

Но Совет категорически против, единогласен как никогда в своем нежелании делиться властью.

— Если ваша светлость хотя бы раз осудит лорда…

— Если гильдия хотя бы раз даст мне свидетеля, способного выступить в суде. Вы щедры на жалобы, но не более того. Ты, Ортис, говорил, что с тебя требуют взятку за разрешение строить новые цеха. Но стоило мне предложить расследование, как проблема уладилась. А ты, Вихро? Ты же предпочел взять деньги с того барона, который изнасиловал девушку, но не просить у меня суда. Вы требуете, чтобы я воевал, но отказываетесь дать оружие. И как мне быть?

Молчат. Уверены, что худой мир все же лучше доброй ссоры. А с лордами ссориться себе дороже. Но если оставлять все как есть, то ничего не изменится. Вот только перемены нужны, как воздух.

— Я не хочу войны в городе. И войны с городом. Те, кто к ней призывает, не будут проливать собственную кровь. Они пошлют на улицы мальчишек, которые достаточно глупы, чтобы поверить в свою силу. И мне придется этих мальчишек убивать. А те, кто уцелеет, пойдут под суд. Бунт — это измена. Измена — это смерть. Таков закон.

Эртен молчит. И Ортис отворачивается, верно прикидывая, кто из молодняка уже почти готов выступить против лордов. Наверняка говорунов гоняют. Бьют. Порой, вероятно, калечат. Но слово сложно удержать в границах.

— Гильдии не позволят своим воевать, — сказал Эртен.

— Мы удвоили количество стражи. — Вихро ерзает, ему явно хочется сказать больше, но он не решается.

— Гарнизон тоже будет увеличен. — Кайя знал, что эта мера не поможет против тех, кто твердо решил умереть во имя свободы. — Но лучше, если войны не будет.

Глава 21

ГРАНИ МИРА

И человек тоже был ужасно диким.

И навсегда ему остаться диким, если бы не женщина.

«О роли женщин в становлении цивилизации». Трактат, признанный вольнодумным и запрещенный к распространению как подрывающий устои общества