Избранные произведения в двух томах.Том 2.Стихотворения (1942–1969) - Друнина Юлия Владимировна - Страница 4

4

III …Знаешь, Зинка, я — против грусти, Но сегодня она — не в счет. Где-то в яблочном захолустье Мама, мамка твоя живет. У меня есть друзья, любимый. У нее ты была одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом стоит весна. И старушка в цветастом платье У иконы свечу зажгла. …Я не знаю, как написать ей, Чтоб тебя она не ждала.

1944

ШТРАФНОЙ БАТАЛЬОН

Дышит в лицо                         молдаванский вечер Хмелем осенних трав. Дробно,               как будто цыганские плечи, Гибкий дрожит состав. Мечется степь —                             узорный, Желто-зеленый плат. Пляшут,                поют платформы, Пляшет,                поет штрафбат. Бледный майор                           расправляет плечи: — Хлопцы,                    пропьем Свой последний вечер! — Вечер.            Дорожный щемящий вечер. Глух паровозный крик. Красное небо летит навстречу — Поезд идет                    в тупик…

1944

«Я смотрю глазами озорными…»

Я смотрю глазами озорными, Хоть вокруг огонь и бездорожье. В жаркий ветер брошенное имя Долго спутник позабыть не сможет. А потом, с послушными другими, Будет он насмешливым и строгим, Потому что слишком звонко имя Девушки с дымящейся дороги.

1944

ПОСЛЕ ГОСПИТАЛЯ

От простора хмелея снова, Мну в руках вещевой мешок И пишу на клочках листовок Где-то найденным карандашом. Обжигает веселой плетью Острый ветер степных дорог. Я хочу, чтобы этот ветер Мой любимый услышать мог. Чтоб он понял,                          за что люблю я Свою молодость фронтовую.

1944

«Ко мне в окоп…»

Ко мне в окоп Сквозь минные разрывы Незваной гостьей Забрела любовь. Не знала я, Что можно стать счастливой У дымных сталинградских берегов. Мои неповторимые рассветы! Крутой разгон мальчишеских дорог!.. Опять горит обветренное лето, Опять осколки падают у ног. По-сталинградски падают осколки, А я одна, наедине с судьбой. Порою Вислу называю Волгой, Но никого не спутаю с тобой!

1944

«Кто-то бредит…»

Кто-то бредит. Кто-то злобно стонет. Кто-то очень, очень мало жил. На мои замерзшие ладони Голову товарищ положил. Так спокойны пыльные ресницы. А вокруг — нерусские края. Спи, земляк. Пускай тебе приснится Город наш и девушка твоя. Может быть, в землянке, После боя, На колени теплые ее Прилегло усталой головою Счастье беспокойное мое…

1944

«Только что пришла с передовой…»

Только что пришла с передовой, Мокрая, замерзшая и злая, А в землянке нету никого, И дымится печка, затухая. Так устала — руки не поднять, Не до дров, — согреюсь под шинелью, Прилегла, но слышу, что опять По окопам нашим бьют шрапнелью. Из землянки выбегаю в ночь, А навстречу мне рванулось пламя, Мне навстречу — те, кому помочь Я должна спокойными руками. И за то, что снова до утра Смерть ползти со мною будет рядом. Мимоходом: — Молодец, сестра! — Крикнут мне товарищи в награду. Да еще сияющий комбат Руки мне протянет после боя: — Старшина, родная, как я рад, Что опять осталась ты живою!

1944

В ОККУПАЦИИ

Замело окопы и воронки. Мерзнет полумертвый городок. Бледные, усталые эстонки Закрывают двери на замок. За дверями — неуютный вечер. В этот вечер плохо одному… Оплывают медленные свечи, Потолок уходит в полутьму. Ты на скатерть голову уронишь, И в графине задрожит вода… В маленькой измученной Эстонии Заметает снегом провода.

1944

«Снова крик часового: — Воздух!..»

Снова крик часового:                                  — Воздух! — Деловитый, усталый крик. Кто-то вяло взглянул на звезды И опять головой поник. Я готовлю бинты и вату, Но ребят не тревожу зря. …Жизнь, спасибо, что так богата И сурова твоя заря!