Острова, не тронутые временем - Грин Лоуренс - Страница 13

В качестве приправы для супа используются дикорастущие сельдерей и горчица. В тех случаях, когда не хватает привозного чая, для заварки употребляют местный, «островной» чай.

В наши дни на острове появился магазин. У жителей Тристана есть теперь и собственный промысел: каждое лето они собирают в море лангустов на вывоз, что дает им возможность приобретать те продукты и предметы ширпотреба, которые раньше считались непозволительной роскошью. Скорее всего, это явление временное, но, возможно, оно означает переход тристанцев к новому образу жизни. Во всяком случае, здоровье островитян этим не определяется — ведь поколения долгожителей вырастали в тот период, когда мука и сахар, чай и кофе были для них почти недоступны.

Не нужно быть врачом-диетологом, чтобы заметить отсутствие в традиционном меню тристанцев продуктов, без которых в цивилизованном мире не обходится ни один человек. Масло, например, редко встречается на острове. Отсутствуют в пище витамины и минеральные соли, преобладают углеводы и фосфаты. На острове не растет пшеница, так что жителям Тристана месяцами приходится сидеть без хлеба. Однако они не умирают с голоду, и недостаток «основных» компонентов в пище не приводит к рахиту или цинге.

Все дантисты сходятся во мнении, что твердая пища предохраняет зубы от разрушения, между тем тристанцы ее почта совсем не употребляют. Когда у маленьких детей прорезаются зубы, им дают вареные бараньи кости. Однако этот рацион очень скоро сменяется «мягкой» пищей — рыбой и картофелем.

Для полноты картины следует рассказать и о тех заболеваниях, которые на острове все-таки встречаются. О простудах я уже говорил. Эпидемия свинки вспыхнула один раз в прошлом столетии и раз — в этом. Дизентерия уже зарекомендовала себя на острове как летняя болезнь, ибо не очень склонные соблюдать личную гигиену островитяне не считают нужным бороться с мухами. Врачи обнаружили всего один случай язвы двенадцатиперстной кишки. Больной прожил пятнадцать лет вне острова. Цивилизация подняла также его кровяное давление, в то время как давление у семидесятилетних тристанцев, не покидавших острова, нормальное.

Чего не удается избежать жителям Тристана, так это аллергии. Ее привезли с собой один англичанин из первых поселенцев и две женщины с острова Святой Елены. С тех пор вот уже полтора столетия астма и мигрень, катар и экзема передаются по наследству из поколения в поколение.

Бен Свейн, мужчина с изуродованными руками, может внушить мысль о вырождении поколения из-за кровосмесительного брака многим посетителям Тристана. Бен — овчар и пастух, простой веселый парень, прекрасно справляющийся со своими обязанностями, вовсе не отсталый в умственном отношении, вечно насвистывал себе что-то под нос. Он, правда, страдал припадками, но даже такой человек, стоящий ниже среднего тристанца по уровню физического развития, сумел дожить до глубокой старости.

Я ожидал встретить случай наследственной неполноценности как результат большого количества кровосмесительных браков. Но и здесь Тристан преподносит сюрприз. Мой приятель, морской врач, убедился, как я уже говорил, в отсутствии здесь каких-либо признаков вырождения: если родители здоровы, то и их дети не только не обнаруживают склонностей к заболеваниям, но, наоборот, сохраняют тенденцию аккумулировать необходимые качества для укрепления своего организма. Физический тип тристанца выше среднего; особенно ярко проявляется это у детей. Они, правда, застенчивы, лица их ничего не выражают, что может создать ошибочное представление о врожденной тупости. Стоит, однако, преодолеть скованность, как дети обнаруживают и ум, и доброту, и воспитанность.

В период моих первых посещений Тристана (в 1923 году) только один островитянин из пяти умел читать и писать; словарный запас у них был весьма невелик. Представления о внешнем мире островитян были довольно смутными, но в своем кругу грамотеи считались людьми выдающимися. В строительном искусстве и в умении управлять лодкой тристанцы не знали себе равных и вызывали восхищение у бывалых моряков (идиоты, как известно, такими качествами не обладают)[32].

Огэстес Эрл, английский художник и натуралист, был, наверное, первым посетителем Тристана, который попытался объяснить причину столь крепкого здоровья островитян. В 1824 году ему пришлось провести на острове восемь месяцев, так как судно, на котором он приплыл, было унесено сильным штормом в море. Эрл отмечает в своем дневнике «удивительные результаты каждодневного физического труда и умеренности в еде». «Пища островитян грубая, — пишет Эрл, — они никогда не видят масла. Молоко и картофель постоянные блюда их меню, бывает рыба, когда посчастливится ее поймать, и свежее мясо, если удастся подстрелить дикую козу... Я лично наслаждался здесь крепчайшим сном. Капитаны проходящих судов не раз предлагали этим людям медикаменты из своих запасов, но они отказывались под тем предлогом, что никто из них не чувствует себя больным».

Питер Грин, голландец, мудро правивший островом целых полвека, имел у себя запас лекарств и помогал островитянам, когда они в этом нуждались. Однако к его помощи жители прибегали так редко, что пополнить запасы медикаментов пришлось только через двадцать лет. Сам Питер Грин умер в начале этого века в возрасте девяноста четырех лет.

Следует отметить, что образ жизни тристанцев не всегда был по душе миссионерам, работавшим на острове. Миссис Бэрроу, супруга священника, прожившего там три года, писала о своем муже вскоре после того, как они в начале XX века покинули Тристан: «Бедный Грэхем, он так сдал, что выглядит на двадцать лет старше».

Был еще один священнослужитель, мой приятель, преподобный Генри Мартин Роджерс, который провел уже целый год на острове, к тому времени как я попал туда в 1923 году. Он пробыл там еще более двух лет в ожидании судна, которое увезло его с Тристана. Ребенок Роджерса, родившийся на острове, и его жена чувствовали себя хорошо. Но то был тяжелый период в истории острова, и сам Роджерс умер вскоре после возвращения в Англию. Я убежден, что к безвременной кончине его привели те тяготы и лишения, которые Роджерс вынес во время своего добровольного изгнания на Тристане. Весь последний год жизни на острове он с семьей влачил полуголодное существование. Вот одна из записей в его дневнике: «Сегодня у нас на обед был чай. И на ужин тоже чай. Дети все время бегают по чужим кухням, где только готовится еда... Но я не виню их».

Однако даже те островитяне, которые познали голод на Тристане, продолжают любить одинокий остров и мечтают увидеть его снова. А в одной из последних публичных лекций тот же Мартин Роджерс заявил: «Рев атлантических волн все еще звучит в моих ушах; я до сих пор чувствую запах ламинарий на берегу, а перед моими глазами, как живые, стоят умоляющие заплаканные лица людей, которые просят нас поскорее возвратиться. Мое сердце всегда там, и я не теряю надежды когда-нибудь снова вернуться в эту маленькую островную общину, к своей пастве, которую я полюбил на всю жизнь!»

Тристан до сих пор хранит свой секрет. Я не могу сказать, почему эти голодающие островитяне, которые живут во влажном климате и не выполняют элементарных гигиенических правил, смогли стать самыми здоровыми людьми на земле. Скорее всего, причина этому — неприхотливая пища, здоровый климат, устоявшиеся привычки, неплохие жилищные условия, почти полное отсутствие инфекционных заболеваний и влияния наследственности. Даже такой простой и всем давно известный «фактор», как случайный или периодический пост, может оказаться более полезным для продления жизни, чем мы это себе представляем. Естественная пища без добавлений и специй, имеющих сомнительную ценность в данных условиях, дополняет нарисованную мною картину. Возможно, более цивилизованным народам тоже стоило бы уделять больше внимания свежей рыбе и картофелю. Нельзя не принять во внимание и тот факт, что на Тристане вообще не употребляют никаких алкогольных напитков, да и курящих здесь очень мало.

32

Лодки на Тристане — предмет восхищения всех моряков. Берега острова представляют собой крутые склоны из вулканического конгломерата, поэтому лодка должна быть достаточно легка, чтобы ее можно было бы успеть вытащить на берег до подхода большой приливной волны. Для этого лодки делают из брезента, натянутого на шпангоуты из яблоневого дерева. В прежнее время на обшивку шли шкуры морских слонов. Лодки достигают двадцати пяти футов в длину, управляют ими шесть гребцов и один рулевой. (прим. авт.)