Острова, не тронутые временем - Грин Лоуренс - Страница 15

— Проклятие! Держать прежний курс.

Тогда матросы пошли к Уотерсу, первому помощнику, и попросили его взять на себя командование судном, пока еще не поздно. Шотландец Уотерс, человек семейный, всегда был очень осторожен, а такое действие могло означать для него не только потерю работы, но и лишение штурманских прав. А ведь как часто в истории моря старшие помощники в чрезвычайных обстоятельствах отстраняли капитана и брали команду на себя!

Все матросы стояли недвижимо в ожидании конца «Алланшоу», и у многих душа, как говорится, ушла в пятки. До последнего момента моряки надеялись, что капитан все-таки даст приказ изменить курс, но он этого не делал. В два часа сорок пять минут капитан спустился вниз, и Уотерс окликнул рулевого:

— Осторожнее со штурвалом! Мы приближаемся к земле!

— Слушаюсь, сэр! — отозвался рулевой.

Даже тогда корабль еще мог быть спасен, но в ту же минуту на палубу вышел капитан, отослал Уотерса и подтвердил прежний курс — к гибели... В следующий момент судно заскрежетало, послышался тяжелый удар.

— Освободить шкоты и фалы! — исступленно закричал вдруг капитан.

Корабль накренился, и вода хлынула на палубу.

— Спустить шлюпки! — раздался новый приказ капитана.

Но это было не так просто — спустить в считанные секунды крепко принайтовленные шлюпки! Матросы стали обрубать найтовы, и, пока судно еще не успело погрузиться, им удалось спустить на воду, не повредив, только одну спасательную шлюпку и одну гичку.

Капитан Томсон залез в проломанную лодку и стал в ней, скрестив руки на груди.

— Живее, сэр! Прыгайте в воду! — крикнул ему Уотерс. — Мы вас подберем!

— Обо мне не заботьтесь, спасайтесь сами! — отозвался капитан.

Через мгновение волна перевернула лодку, и Томсон больше не появился над водой.

Из-за сумасбродства капитана двадцать шесть человек остались на плаву, в двух лодках, в неспокойном море и без единого весла. Они оторвали несколько досок с днища шлюпки и стали кое-как отгребать в сторону от тонущего корабля. Макдональд, Робертс и два марсовых матроса остались на «Алланшоу», привязав себя к бизань-мачте. Наверное, они решили, что так безопаснее, чем в спасательной шлюпке. Они понадеялись, что за ними вернутся, когда море успокоится.

В тот день несколько островитян, в том числе и семидесятилетний Джон Хагэн, собирали пингвиньи яйца на Пещерном мысу. Они видели, как «Алланшоу» наскочил на риф, и потом заметили две лодки, стремящиеся преодолеть прибой. Тристанцы поспешили вниз, к берегу... Они поспели как раз вовремя, чтобы показать потерпевшим наиболее безопасное место для высадки. Одну лодку перевернула волна, и измученные люди чуть было не утонули, но их успели вытащить. Джон Хагэн спас жизнь, как он потом узнал, третьему помощнику Джорджу Коллису.

Через несколько минут корпус «Алланшоу» разломился на две части, и корабль погрузился в воду. Лишь остатки палубы с бизань-мачтой торчали над водой с четырьмя людьми, привязанными к снастям.

Этих четверых подстерегала большая опасность. Двое из них, матрос Бомпа и один из марсовых, отвязались от мачты и поплыли к берегу. Еле живые они выползли на сушу. На рассвете море немного поутихло, и островитяне отважились подплыть на парусной лодке к месту катастрофы. Они подобрали пять ящиков с припасами, но не нашли оставшихся двух членов команды — матроса Макдональда и новичка Робертса. Бизань-мачту, по-видимому, вместе с ними ночью отнесло в открытый океан.

Тем, кто остался в живых, островитяне помогли добраться до поселка, где потерпевшие поселились на время в семьях тристанцев, которых было тогда на острове около пятидесяти. Питер Грин отпраздновал свое восьмидесятипятилетие как раз в то время, когда там жили моряки с «Алланшоу». Джордж Коллис получил пристанище в доме матери Джона Хагэна. Вскоре Коллис и Хагэн стали друзьями.

По счастью, как раз незадолго до описываемых событий на Тристан заходил флагман кейптаунской военно-морской базы «Рэйли» и оставил большой запас чая, какао, кофе, муки и других продуктов, не имевшихся на острове. Еды было много в те дни; несмотря на крыс, ее надолго хватило и своим и чужим. Пэдди Сондерс, который был гостем Бетти Коттон, рассказывал мне доверительно о великолепных лангустах, зажаренных в масле, и о картофельном пюре на молоке, которым его потчевала хозяйка.

Сондерс говорил мне также, что морякам приходилось спать в гамаках, подвешенных к потолочным перекрытиям, ибо крысы при каждой возможности норовили укусить за ногу...

Как-то в самом начале апреля на виду острова появился барк «Клан Фергюсон». Уотерс как самый старший по чину из потерпевших кораблекрушение поплыл наперерез кораблю, чтобы упросить капитана взять команду «Алланшоу» на борт. Однако тот отказался и ничего, кроме писем, не взял. Двумя неделями позже так же поступил капитан итальянского барка «Беппо», и моряки с «Алланшоу» снова остались на Тристане.

— Я думаю, они принимают нас за банду пиратов, — прокомментировал эти неудачи Пэдди Сондерс. — Итальянцы, те вообще вышвырнули наших ребят за борт и перерезали фалинь[36]. Вид у нас был, конечно, «подходящий» — все заросшие и в лохмотьях.

Один гуманный капитан им все же попался. Это был хозяин германского судна «Теодор», который согласился взять с собой сразу всю команду «Алланшоу». Она пробыла на Тристане около трех месяцев.

Двое из моряков решили остаться на острове. Первый, Г. Х. Картрайт, женился на одной из дочерей Хагэна, прожил на острове еще год, а потом перебрался с женой в Кейптаун. Вторым был Джордж Коллис — офицер, которому полюбился одинокий остров.

Но история «Алланшоу» на этом не кончилась. В Кейптауне была собрана судебная комиссия по расследованию причин гибели судна в составе мистера П. Найтингейла — председателя и капитана М. Х. Пенфолда — морского эксперта. Уотерс сообщил комиссии, что он читал навигационную инструкцию перед выходом в рейс. Зная, что приближаться к южному берегу Тристана ближе чем на две мили небезопасно, он предупреждал капитана Томсона о близости к рифам острова, но тот игнорировал его слова.

— Я больше не стал ему ничего говорить, потому что капитан был человеком с тяжелым характером и не терпел никакого вмешательства... — заявил Уотерс.

Суд установил, что капитан «Алланшоу» Томсон был абсолютно трезв в момент катастрофы. Далее в решении судебной комиссии говорилось: «К несчастью, в результате катастрофы погибли сам капитан и двое моряков из его команды, а кроме того, потеряны первоклассный корабль и весь груз. Катастрофа произошла в результате ошибки капитана, и ответственность за все несет он сам. Первый помощник, видя, что судно находится в опасной близости к берегу, обязан был воспрепятствовать действиям капитана. Суд считает, что ошибка помощника послужит ему уроком на будущее».

Очевидно, никто не счел нужным информировать комиссию о том, что капитан Томсон страдал каким-то душевным заболеванием, иначе он не направил бы намеренно свое судно на тристанские скалы. Секрет поведения капитана открылся мне благодаря тому же Пэдди Сондерсу, который побывал на месте происшествия несколькими неделями позже — вместе с островитянами, более всего интересовавшимися, не прибило ли за эти недели к берегу еще чего-либо ценного из корабельного имущества.

— Я нашел водонепроницаемый бумажник с портретом девушки и несколькими письмами, адресованными капитану. Среди них было одно, в котором она сообщала, что считает себя свободной от обязательств по отношению к Томсону, — сказал мне Сондерс. — Я счел, что мне не пристало сохранять эти письма у себя, и уничтожил их там же, на месте.

Так вот в чем был секрет безумия капитана Томсона! Круг замкнулся, и фатальная история гибели «Алланшоу» прояснилась.

Джон Хагэн, как вы помните, переселился в Кейптаун в конце прошлого столетия, не имея никакого представления о цивилизованном мире.

— У меня было всего пять фунтов в кармане, масса надежд в сердце и ни одного знакомого в Кейптауне, — сообщил мне Хагэн. — Но я знал, что у меня есть верный друг Джордж Коллис, который останется моим другом, где бы он ни был.

36

Фалинь — небольшой пеньковый трос, который привязан к шлюпке для ее буксировки или швартовке от пристани. (прим. ред.)