Стихотворения (1970–1980) - Друнина Юлия Владимировна - Страница 13

13

1974

«Могла ли я, простая санитарка…»

Могла ли я, простая санитарка, Я, для которой бытом стала смерть, Понять в бою, что никогда так ярко Уже не будет жизнь моя гореть? Могла ли знать в бреду окопных буден, Что с той поры, как отгремит война, Я никогда уже не буду людям Необходима так и так нужна?..

1974

«А я сорок третий встречала…»

А я сорок третий встречала В теплушке, несущейся в ад. Войной или спиртом качало В ночи добровольцев-солдат? Мы выпили, может быть, лишку — Все громче взрывался наш смех. Подстриженная «под мальчишку», Была я похожа на всех. Похожа на школьников тощих, Что стали бойцами в тот час. …Дымились деревни и рощи, Огонь в нашей печке погас. Взгрустнулось. Понятное дело — Ведь все-таки рядышком смерть… Я мальчиков этих жалела, Как могут лишь сестры жалеть.

1974

«Декретом времени, эпохи властью…»

Декретом времени, эпохи властью У ветеранов мировой войны Жизнь — красным — на две разделило части, Как некогда погоны старшины. Цвет пламени, цвет знамени, цвет крови! Четыре долгих, тридцать быстрых лет… Не стали мы ни суше, ни суровей — И только в сердце от ожога след. Как на войне, чужой болеем болью, Как на войне, чужого горя нет… Две разных жизни — две неравных доли: Четыре года, после тридцать лет.

1974

ПЕРВЫЙ ТОСТ

Наш первый тост Мы стоя молча пьем За тех, кто навсегда Остался юным… Наш первый тост! — И грусть, и гордость в нем, Чистейшие он задевает струны. Те струны Никогда не замолчат — Натянуты они Не потому ли, Что не забудешь, Как другой солдат Тебя собою Заслонил от пули?..

1974

«Из последних траншей сорок пятого года…»

Из последних траншей Сорок пятого года Я в грядущие Вдруг загляделась года — Кто из юных пророков Стрелкового взвода Мог представить, Какими мы будем тогда?.. А теперь, Из космических семидесятых, Я, смотря в раскаленную Юность свою, Говорю удивленно и гордо: — Ребята! Мы деремся Еще на переднем краю!

1974

ТРИ ПРОЦЕНТА

По статистике, среди фронтовиков 1922, 23-го и 24-го года рождения в живых осталось 3 процента.

Вновь прошлого кинолента Раскручена предо мной — Всего только три процента Мальчишек пришло домой… Да, раны врачует время, Любой затухает взрыв. Но все-таки как же с теми — Невестами сороковых? Им было к победе двадцать, Сегодня им пятьдесят. Украдкой они косятся На чьих-то чужих внучат…

1974

ПАМЯТИ КЛАРЫ ДАВИДЮК

В июне 1944-го была принята последняя радиограмма Смирной — радистки Кима: «Следуем программе…» Под именем Кима в немецком тылу работал советский разведчик Кузьма Гнедаш, под именем Смирной — Клара Давидюк, москвичка с Ново-Басманной улицы.

ПРОЛОГ

Я в году родилась том самом, Что и Клара. Сто лет назад Нас возили на санках мамы В скромный Баумановский сад. От вокзалов тянуло чадом, Вдаль гудок паровозный звал. Мы и жили почти что рядом, Разделял нас один квартал. В том московском районе старом Каждый домик мне был знаком. На Басманную часто, Клара, Я ходила за молоком. Ты напротив жила молочной, Мы встречались не раз, не пять. Если б знала я! Если б!.. Впрочем, Что тогда я могла бы знать?..

НАЧАЛО

Застенчивость. Тургеневские косы. Влюбленность в книги, звезды, тишину. Но отрочество поездом с откоса Вдруг покатилось с грохотом в войну. Напрасно дочек умоляют дома, Уже не властен материнский взгляд — У райвоенкоматов и райкомов Тургеневские девушки стоят. Какие удивительные лица Военкоматы видели тогда! Текла красавиц юных череда — Казалось, выпал жребий им родиться В пуховиках «дворянского гнезда». Казалось, благородство им столетья Вложили в поступь, в жесты, в легкий стан. Где взяли эту стать Рабочих дети, И крепостных Праправнучки крестьян?.. Все шли и шли они — Из средней школы, С филфаков, Из МЭИ и из МАИ — Цвет юности, Элита комсомола, Тургеневские девушки мои! И там тебя я видела, наверно, Да вот запомнить было ни к чему. Крутился времени жестокий жернов, Шла школьница к бессмертью своему. На нежных скулах отсветы пожара, Одно желанье — Поскорее в бой!.. Вошла к секретарю райкома Клара И принесла шестнадцать лет с собой. И секретарь глядит, Скрывая жалость: «Ребенок. И веснушки на носу…» Москва. Райком. Так это начиналось, А в партизанском Кончилось лесу…