Дьявольское желание - Макбейн Лори - Страница 24

— Это, дорогая моя, совершенно излишне — я уже видел ваши прелести и даже слегка пригубил их, — с жестокой иронией произнес он, не щадя ее растерянности.

Она отвела глаза от его голого тела. Он стоял перед ней, бесстыдно демонстрируя ее потрясенному взгляду широкую мускулистую грудь, поросшую черными курчавыми волосами, ручейком сбегавшими вниз по животу к узким жилистым бедрам и откровенно взметнувшемуся мужскому достоинству. Ей никогда не приходилось видеть обнаженное мужское тело — ее залила краска мучительного стыда, и в то же время Элисия впервые ощутила себя женщиной, осознала всю разницу между ними.

— А теперь, если вы на самом деле прекрасно воспитанная молодая леди, какой мне представились, почему вы не устремляетесь к какому-нибудь глубокому мутному пруду, чтобы там утопиться и тем спасти свою честь? А впрочем, вы можете отложить это мероприятие до Лондона, а уж там сигануть с моста в Темзу. Так, моя дорогая, будет гораздо драматичнее… Общество будет в восторге. Вас, разумеется, пожалеют, вы станете юной мученицей, пострадавшей от предательства мужчины. В конце концов, разве не провели вы ночь с известным лондонским распутником лордом Тривейном и не нашли после этого единственный возможный и достойный выход?

От этой язвительной, иронической тирады, выставляющей все в таком нелепом виде, глаза Элисии наполнились слезами. Огромные и печальные, они сияли под тонкими дугами бровей, как капли дождя на весенних листьях. Уныло потупясь, она почувствовала, как слезы отчаяния неудержимым потоком хлынули из глаз. Тщетно она пыталась справиться с рыданиями. Вся ее бравада исчезла, растаяла как дым.

Что-то теплое и мягкое окутало ей плечи, и она сквозь слезы увидела, что это бархатный сюртук лорда Тривей-на. Он уложил ее в постель и бережно укрыл теплым одеялом. Она подняла на него мокрые зеленые глаза. Он стоял над ней, глядя в лицо.

— Видите ли, дорогая моя, на самом деле у вас нет никакого выбора, — произнес он, неожиданно смягчившись. — Могу еще добавить, что с моей стороны было бы просто преступлением позволить такому прелестному ребенку броситься в холодные объятия смерти, когда мои гораздо теплее.

Отпустив эту последнюю колкость, он отвернулся и стал быстро одеваться. Натягивая высокие сапоги, он коротко объявил:

— Вы останетесь в этой комнате, а я принесу вам ваши вещи. Здесь и оденетесь. Вскоре должна прибыть моя карета, и тогда мы покинем этот приют. Но сначала я велю подать вам сюда завтрак.

Элисия смотрела ему вслед, когда он выходил из комнаты. Высокая, мощная фигура заполнила собой дверной проем и удалилась, дверь за ним захлопнулась. Она перевела невидящий взгляд на потолок. Возможно, ей и вправду следует утопиться или повеситься. Но это лишь создаст гостинице дурную славу, что будет очень несправедливо по отношению к ее хозяину. Мысли текли размеренно и были вполне рассудительны. Наверное, ее должно преследовать желание покончить с собой… Но самое ужасное, что ей вовсе не хотелось прощаться с жизнью. Что ж, у нее не осталось на свете ни одной родной души, но какая-то искорка тяги к жизни горела в ней слишком сильно, чтобы поддаться мыслям о смерти. Однако на что же будет похожа ее жизнь замужем за лордом Тривейном, негодяем и распутником, который сам признавался в своей ужасной репутации?

Может, ей удастся убежать? Да, она должна сбежать от маркиза. Она размышляла о возможных способах побега, когда дверь отворилась, и вошел маркиз с ее плетеной корзинкой, плащом и платьем, которые положил рядом с ней на постель.

— Теперь я заберу свой сюртук, — сказал он, подходя к изголовью кровати.

Она неохотно стащила с себя сюртук, отдала ему и, натянув простыню до подбородка, несмело взглянула на него.

— Карета моя уже готова, так что поспешите одеться. Мы отбываем через полчаса. И не пытайтесь улизнуть через черный ход, потому что я твердо решил на вас жениться, Элисия, и вам от меня не уйти, — произнес он с холодной угрозой. — Кроме того, я обнаружил в ваших вещах опасное оружие. — Он показал ее пистолет, небрежно держа его двумя пальцами.

Элисия с досадой закусила губу. Она не забыла о своем оружии, рассчитывая, что оно пригодится ей во время бегства.

— Отличный дуэльный пистолет, — добавил он, опытной рукой поглаживая гладкую изогнутую рукоятку и длинное, выложенное сверкающим серебром дуло. Испытующе поглядев на Элисию, он поинтересовался: — Уж не испытываете ли вы соблазна опробовать его на мне?

Элисия независимо передернула плечами, скрывая страх под бравадой:

— Я без сожаления продырявила бы вашу надменную грудь, но, боюсь, пуля отскочит, ударившись о кусок гранита, который вы называете своим сердцем.

Он рассмеялся. Ядовитая отповедь девушки явно позабавила маркиза.

— Вам очень повезло, моя милая, что вы отказались от своего намерения: я сурово расправляюсь с теми, кто на меня нападает.

После этих слов он вышел не оглядываясь, а Элисия медленно поднялась с постели и стала проверять свою корзинку. Ночную рубашку она обнаружила скомканной и засунутой в самый уголок и вспыхнула от стыда, представив, как сэр Джейсон раздел ее догола и отнес в постель к маркизу.

Однако смятение и униженность быстро сменились гневом и ненавистью: как смел сэр Джейсон так ее опозорить! Однако лорда Тривейна она не считала обиженным.

Одетая, Элисия уже заканчивала укладывать свою корзинку, когда в комнату вошла служанка с подносом, на котором были горячий шоколад, толстый ломтик ветчины, теплые, аппетитно пахнущие булочки, истекающие тающим маслом, и маленький горшочек золотистого меда. Она поставила поднос на столик у окна и поспешно удалилась, дружески подмигнув Элисии и многозначительно хихикнув.

«Ну и нахалка, — подумала Элисия, расстроенная бесцеремонностью бойкой конопатой девчонки. — За кого она меня приняла?» Впрочем, времени на рассуждения не оставалось, и она жадно впилась зубами в булочку, макая ее в мед.

Едва успела она закончить трапезу, как в комнату уже входил великолепно одетый маркиз, весь в черном, за исключением золотого парчового жилета и ослепительно белого галстука.

— Могли бы проявить побольше такта и постучаться, прежде чем войти, — сердито заметила Элисия, чувствуя себя жалкой нищенкой в своем выцветшем старом шерстяном платье. — Мы пока еще не муж и жена.

— Нет… Пока еще нет, — насмешливо откликнулся он. — Но ведь и предполагаемым невестам не полагается спать или одеваться в комнате будущего мужа. — И расхохотался при виде ярко вспыхнувшего на ее щеках румянца.

Она разозлилась на себя, что вновь дала ему повод насмехаться.

— Идемте, дорогая, нам пора. — Он подхватил ее корзинку, ласково укутал ей плечи плащом и с едва заметной улыбкой нежно прошептал, щекоча ей ушко своим дыханием: — Глядите веселее, вы собираетесь стать невестой, а не вдовой.

Пока они спускались по лестнице, Элисия настороженно озиралась по сторонам в страхе натолкнуться на презрительный взгляд веселых голубых глаз сэра Джейсо-на, боясь его грубых, оскорбительных намеков.

— Нет, дорогая моя, сэр Джейсон давно покинул гостиницу. Он, наверное, уже на полпути к Лондону, — негромко проговорил лорд Тривейн, безошибочно истолковав ее беспокойные взгляды. — Если бы у него хватило наглости остаться где-нибудь поблизости, он уже был бы мертв, — продолжал он с угрозой в голосе. — Но это лживое ничтожество привыкло обстряпывать свои подлые делишки по-воровски, под покровом ночи, а днем убегать, поджав хвост подобно трусливому псу.

Они вышли из гостиницы во двор, где их поджидала большая черная с золотом карета, запряженная четверкой богатырских вороных коней. Дорогая серебряная упряжь позвякивала при каждом их движении. На облучке сидел кучер в ливрее и перчатках, поводья свободно лежали в его руках. Рядом с ним сидел еще один человек, кутавшийся в плащ. Третий сдерживал норовистых коней, стоя рядом, а четвертый был готов к услугам у распахнутой дверцы кареты. Все они были одеты в черное, с золотыми пуговицами и чулками, на черных туфлях сверкали золоченые пряжки. Добротные плащи с алой подкладкой защищали их от стужи.