Парус любви - Макбейн Лори - Страница 15

– Согласитесь ли вы с Люсьеном на брак между Ри Клэр и графом Рендсйлом? – с любопытством спросила леди Мэри, и по лицу ее промелькнула какая-то странная тень.

Герцогиня улыбнулась:

– Я знаю, Ри уже пора замуж, но она еще такая юная.

Что до нас, то мы не видим необходимости торопиться с ее замужеством. И мы не уверены, что граф – самый подходящий жених.

Леди Мэри тоже улыбнулась:

– Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь покажется вам с Люсьеном подходящим женихом. Уэсли Лоутон, во всяком случае, как будто бы симпатичный молодой человек, – добавила она, отыскав глазами молодую парочку, прохаживающуюся вдоль озера вместе с Ричардом и его женой. – А вот я считаю, что Ричарду повезло. Мне нравится Сара.

– И мне тоже, – согласилась герцогиня. – Я довольна, что в ожидании первого ребенка он привез ее домой, в Камарей. Мы позаботимся, чтобы все прошло хорошо. Да и что неожиданного может случиться, если роды будет принимать Роули? Я порой поклясться готова, что она смыслит в медицине больше любого врача; но ведь за исключением года, проведенного ею в Лондоне, она всю свою жизнь прожила в Камарее, работала служанкой, при этом настойчиво утверждает, что у нее нет более заветного желания, чем жить и умереть там, где она родилась. Дом ее здесь, говорит она, и нигде больше. Роули очень любит Ричарда с его рыжими волосами. И проследит, чтобы ничто не угрожало жизни его жены или первенца.

– Честно говоря, я скучаю по Ричарду, – призналась герцогиня. – Но он явно предпочитает жить в Шотландии; что ж, там его наследственное владение. Могу предположить, что дедушка был бы очень доволен. Хотя, вероятно, счел бы, что Ричард чересчур англизировался. Что до Ри, – сменила герцогиня тему, задумчиво наблюдая за дочерью и явно влюбленным графом Рендейлом, – у нас еще есть время. Тем не менее на ее руку было уже немало претендентов: одни джентльмены, слишком бедные, видимо, надеялись обрести состояние с помощью женитьбы, другие, стареющие повесы, стремились устроить свою семейную жизнь, пока еще'не поздно, третьи, искренне влюбленные, старались завоевать Ри с помощью стихов, что, можете мне поверить, иногда нагоняет жуткую скуку. До сих пор мы без особого беспокойства отклоняли их предложения, ибо Ри не желала иметь ни с кем из них ничего общего. Однако у меня есть основания полагать, что Люсьен наводит почти на всех женихов сильный страх, ибо нет более придирчивого отца, чем исправившийся повеса.

– Да, вполне могу себе представить, как их пугает Люсьен, особенно если у кого-то из них совесть нечиста. Когда Мэгги и Анна подрастут, – уверенно заметила леди Мэри, – боюсь, что Теренс будет вести себя как истинный генерал. Как бы он не заставил добрую половину женихов завербоваться в армию, чтобы угодить ему или ускользнуть от его орлиного ока, – добавила она с добродушным смешком. На какой-то миг она задержала взгляд на муже, затем перевела его на подернутые рябыо воды озера.

Улыбка леди Мэри Флетчер истаяла, как облачко в небе, глаза ее потемнели от каких-то тайных мыслей. В уме с головокружительной быстротой появлялись и исчезали знакомые и незнакомые лица, мелькали странные пейзажи и происходило что-то смутное, нe вполне явственное.

– Что с тобой? – участливо спросила герцогиня, заметив какое-то странное выражение на обычно безмятежном лице Мэри. – Что-то не так? Ты себя плохо чувствуешь? Может быть, тебе поможет глоток вина... – Тут герцогиня осеклась. Ее осенила внезапная мысль, и она почувствовала, что по ее жилам разливается холод. – У тебя было видение, Мэри? Поэтому ты и приехала в Камарей на день раньше? – спросила она надтреснутым голосом.

Леди Мэри Флетчер медленно повернулась к сестре, ибо слишком давно жила с проклятием второго зрения, чтобы не понимать всего значения своих видений.

Она не могла и не хотела лгать, тем более Сабрине: Сабрина должна знать правду.

– Да, Рина, – спокойно произнесла Мэри, подтверждая худшие опасения сестры, – у меня было видение.

– Боже, у тебя так давно их не было. Я почти забыла о них, – сказала герцогиня, обращаясь скорее к себе, чем к Мэри. Ее лицо выдавало внутреннюю озабоченность.

– Я знаю, – печально ответила Мэри, – я также надеялась, что навсегда избавилась от этих проклятых видений. – Ее голос прозвучал с необыкновенной резкостью.

На ресницах у Мэри дрожала одна-единственная слеза, когда ее темнеющие серые глаза встретились с обеспокоенными глазами сестры.

– Жизнь складывается так идиллически. Видно, слишком идиллически. Если бы только я могла тебе сказать, Рина, чего именно опасаюсь, – сказала она почти извиняющимся тоном, стиснув пальцы в кулачки. – Я чувствую себя такой беспомощной. Да и всегда чувствовала. Это проклятое второе зрение не приносит мне ничего, кроме страхов. Иногда мне кажется, что лучше бы какое-то ужасное событие произошло без всякого предупреждения, чем знать, что оно приближается, ожидать его, не в силах при этом предотвратить. – Она подавила всхлип. – Осознаешь ли ты, что сто лет назад меня бы сожгли как ведьму за эту способность предвидеть будущее?

– О, Мэри, дорогая, милая Мэри, – вздохнула Сабрина, – если бы только я могла помочь тебе. Если бы могла избавить от этих мучительных видений, которые буквально сжигают тебя, но ты знаешь, что это не в нашей власти. Так уж назначено судьбой... Мэри, – мягко сказала Сабрина, стараясь утешить сестру, – вспомни, сколько раз ты помогала нам. Сколько раз спасала Ричарда и меня от неминуемой смерти... Может быть, и это видение поможет тебе предотвратить что-то ужасное? А теперь, пожалуйста, дорогая, – умоляюще произнесла она, пытаясь согреть холодную руку Мэри в своей, – расскажи, что ты видела. Поделись со мной.

– Вокруг меня вода, Рина, – начала Мэри хриплым от страха голосом. – Вокруг меня глубокая вода, нет, темная вода. Вокруг меня бурлит темная вода. Я почти чую исходящий от нес гнилостный запах. Она как будто оскверняет меня, как будто стремится засосать. Такая черная, такая ужасная вода! – вскричала Мэри, пряча лицо в ладонях. – Кругом – холод. Безграничный ужас. И смерть, – шепотом добавила она. – Я вижу что-то золотое, что-то сверкающее в глубине, как звезда. – От напряжения голос ее звучал сипло. – И я вижу драконов. Господи, помоги мне! Ты, наверное, считаешь, что я сошла с ума, Рина, потому что вижу драконов. Они странно ухмыляются, с ревом разевают пасти, от них исходит опасность. Я вижу отвратительных красных и зеленых драконов. Они как будто преследуют меня. Иногда мне хочется отмахнуться от них, иногда я хочу в ужасе бежать. Я в таком смятении, Рина!

Мэри подняла свое искаженное лицо и посмотрела на теплое летнее небо, со странной жадностью заглатывая воздух.

– Ты должна ненавидеть меня. Презирать за то, что я сею страх своими прорицаниями в Камарее, но, Рина... – Мэри до боли крепко схватила руку Сабрины. – Я вижу твое лицо – и оно полно горя. Я вижу твои глаза – и они полны ужаса. Как же я могу не предостеречь тебя? – умоляющим тоном проговорила она.

Сабрина, герцогиня Камарейская, с трудом проглотила застрявший у нее в горле комок, ее рука невольно крепче обняла спящего на коленях невинного ребенка. Глаза обыскали весь горизонт – в поисках чего? Что могло случиться, готовя неожиданную беду? Какую опасность могло представлять – и для кого? Сабрина наблюдала, как к ней приближается Люсьен вместе с Теренсом. Она испытывала отчаянное желание подбежать к мужу, чтобы почерпнуть у него утешение и силу, но не могла двинуться с места, не могла выдавить ни звука. Ужасное видение Мэри обволакивало, парализовывало; Сабрина только беспомощно взирала на тех, кого так любила, зная, что какой-то трагический удар поразит Камарей в самое сердце. А ей остается только сидеть и ждать, когда наконец случится непоправимое.

Глава 3

Огонь, казалось бы, уже погаснувший,

Нередко тлеет под пеплом.

Венеция, осень 1769 года