Время Вызова. Нужны князья, а не тати. - Злотников Роман Валерьевич - Страница 19

Виктор вздохнул. Все шло к тому, что придется «мостить»,[5] иначе… хлопок по ковру и чистый проигрыш.

И, воткнув в Бузыкина суровый взгляд, он негромко заговорил:

— Знаете, Александр Аркадьевич, я… взяток не даю. Принципиально. Но… за этот год объемы у нас должны вырасти минимум в десять раз. И мне вскоре понадобится направленец. Человек, который будет заниматься как раз мясо-колбасной продукцией. — Он замолчал, испытующе глядя на Бузыкина.

Тот удивленно покачал головой:

— А вы наглец, Виктор Петрович.

— Нет, — Виктор мотнул головой, — я — амбициозный бизнесмен. И я предлагаю вам шанс — расти вместе со мной. И со временем, если вы уж так сильно привязаны к этому комбинату, купить его, в конце концов. Тем более что если я окажусь балаболом, сейчас вы ничем не рискуете. А приобрести можете многое. Впрочем, — Виктор усмехнулся, — если я действительно кажусь вам балаболом, то со мной, конечно, не стоит иметь никакого дела…

Глава 6

— А «Санитарный» у вас почем?.. Ага… Тогда мне пачку «Санитарного», и «Жемчуг», и вон тот крем для рук.

Ира приняла деньги, отсчитала сдачу и выдала покупательнице товар. Именно в этой последовательности. В первую неделю работы она сплоховала, выдала товар еще до того, как получила деньги, и толстая краснорожая тетка, которая взяла у нее две пачки стирального порошка и отбеливатель, внезапно злорадно осветилась лицом и, повернувшись, метнулась в толпу.

Ира дернулась было за ней, но, припомнив ходившие на рынке среди торговок истории о том, как продавцы вот так же бросались за мелким воришкой, а затем возвращались к полностью опустошенному прилавку, затормозила и лишь проводила ту отчаянным взглядом. За пропажу она потом расплачивалась целых полторы недели…

После ухода Славика она проревела два дня. Утром вставала, отводила Павлушу в детский сад, возвращалась домой, падала на постель и ревела над своей горемычной жизнью. На третий день она поднялась раньше обычного. Привела себя в порядок (насколько это было возможно с нареванными мешками под глазами) и, отведя Павлика, двинулась искать работу.

Поиски заняли почти месяц. С мечтами получить какую-нибудь работу по специальности Ира рассталась к концу первой недели. Работы в государственных учреждениях тоже не было. Оставалась частная торговля… Нет, такую работу она могла бы получить и раньше. Вот только предлагали ее горячие кавказские мужчины, оглядывавшие ее сальными глазками. Один долго убеждал:

— Иди ко мне. В теплом киоске работать будешь. И зарплату положу — не обижу.

Но Ира только испуганно замотала головой и выскочила из душной комнатенки…

Работу она нашла на соседнем рынке, стихийно возникшем около станции метро. Когда Ира, после очередного бесплодного дня возвращаясь домой, притормозила у раскладушки, на которой были разложены всякие моющие средства и предметы личной гигиены, ее окликнула пожилая торговка-таджичка:

— Работу ищешь, девушка?

Ира вскинула удивленный взгляд:

— А… как вы догадались?

— А что тут сложного? — пожала плечами торговка. — Человека без работы сразу заметно. Он как загнанный зверь становится… — И она внезапно предложила: — А иди ко мне.

— К вам?

— Ну да. Вот здесь и торговать будешь. Я новую точку открываю. У соседней станции. А ты здесь будешь. Ну как, согласна?

И вот уже почти год она торговала на этом рынке…

— Девушка, а у вас есть жидкий отбеливатель?

— Да, пожалуйста.

— Дайте мне пузырек.

Ира едва успела рассчитаться с покупательницей, как ее настиг восторженный вопль:

— Карская, и ты здесь?

Ира резко обернулась. К ней приближалась Надежда Николаевна, облаченная в униформу рыночных торговок — дутое китайское пальто (от надетых под него свитеров казавшееся еще объемнее), валенки и теплую шаль… А вы попробуйте постоять двенадцать часов на ветру да на морозе.

— А нас всех повыгоняли, — радостно сообщила она. — Это такая сволочь — новый зам. Сначала сократили Тимонкину и Мухину, потом Светлану Анатольевну, а на той неделе и меня турнули, сволочи! Все, кончилась в стране электронная промышленность, — убежденно заявила Надежда Николаевна, как будто эта самая промышленность только на ней и держалась, — так что теперь опять вместе работать будем…

Вечером, уложив Павлика, Ира обложилась газетами. Если уж на улице оказывались даже такие непотопляемые, как Игнатьина, это означало, что все, что она знала и умела, для этой жизни ничего не стоило. И надо было овладевать новыми умениями. Если, конечно, она не собиралась на всю жизнь оставаться рыночной торговкой…

На следующий день Ира поехала записываться в автошколу. Предложений работы была масса, но ни в одном приличном месте такие, как Ира, были не нужны, а те места, куда она могла бы пойти, не сильно отличались от рынка. Нужно было овладевать какими-то новыми навыками. Например, часто требовались экспедиторы со своими машинами. Машина, по идее, у Иры была. Старенький папин «Москвич». Только водить она не умела.

В автошколе ее окинули снисходительным взглядом и спросили:

— Машина-то есть?

— Да, — тихо ответила Ира.

— И какая?

— «Москвич».

— А-а, ведро с гайками, — захохотали в ответ. — Митрич, ну это к тебе. Собрат по несчастью… вернее, это, как его, сосестра…

На следующий день она сказала Гуле:

— Гуля, мне теперь надо по вторникам и субботам раньше заканчивать. К шести.

Та посмотрела на нее, прищурившись, и кивнула:

— Хорошо, Мухаммед тебя подменит.

Мухаммед был ее мужем, с которым они подались на заработки в Россию из разоренного войной Таджикистана.

Вечерами Ира, уложив Павлика, корпела над Правилами дорожного движения.

— Знаки бывают воспрещающие, предписывающие и…

Митрич, водитель-инструктор, оказался вполне себе милым старичком и тоже владельцем «Москвича-412». К Ире он как-то довольно быстро проникся и, узнав, что папин «Москвич» стоит в гараже без дела уже пятый год, покачал головой.

— Ну, девка, так он у тебя с места, стал быть, не сдвинется.

— Почему? — удивленно спросила Ира.

— Так это, у него там, стал быть, приржавело все. И все резинки погнили.

— И чего я, значит, зря учусь? — потерянно произнесла Ира.

Митрич покачал головой:

— Не паникуй раньше времени-то. «Москвич» — машина правильная, надежная. Особливо наш, четыреста двенадцатый. Ему сносу нет. Посмотрим, поморокуем, может, что и сделаем…

Игнатьина освоилась на рынке довольно быстро. И принялась за то же, чем всю жизнь занималась в отделе. Собирать взносы на дни рождения, похороны и роды. И довольно легко вошла в круг «посиделок» рыночных торговок. Правда, собирался это круг куда как реже, чем в отделе. Здесь все-таки деньги просто так не платили. Да и вместо чая, как правило, была водка. Бабы грелись. Ира к этому кругу не принадлежала, да и вместо водки предпочитала греться горячим чаем из термоса. Игнатьина, по первости пытавшаяся составить с ней этакое землячество, махнула на нее рукой.

— Она и в отделе такая же нелюдимая была, — пояснила она товаркам, — ни сесть, ни чайку попить, ни поговорить по-людски…

Выматывалась Ира страшно. Тем более что Митрич решил-таки оказать своей ученице, так сказать, гуманитарную помощь. И теперь Ира после вождения ехала с ним в гараж и ковырялась с машиной. То есть ковырялся, конечно, Митрич, а Ира была так — «принеси-подай» и «подержи-вон-там».

В день, когда она сдала на права, папин «Москвич» таки поехал. Дергаясь, чихая и громыхая внутренностями, но все-таки поехал.

— Ничего, — констатировал Митрич, сияя от удовольствия, — прочихается — еще летать будет.

Следующим вечером, когда Гуля с мужем приехали забирать выручку и товар, Ира, теребя пальцами кончик шали, тихо попросила:

— Гуля, найди себе продавщицу, ладно?

Та удивленно воззрилась на нее:

— Ладно. А что не так, Ира?

5

Уходить с болевого приема через «мост».