Ночные кошмары - Макбейн Эд - Страница 49

– Говорите, там был страх наказания?

– Да. Если бы главарь банды их застукал, неминуемо последовало бы наказание.

– Г-м, – промычал по привычке Ляйдер.

– Ну так что скажете?

– Что ж, сексуальная символика в этом кошмаре наличествует, тут спора быть не может, – начал Ляйдер. – Во снах дерево обычно становится символом мужского полового органа, как, впрочем, и любой острый предмет. Разбитые елочные игрушки – обычно их называют рождественскими яйцами – лишний раз отсылают к мужским гениталиям. А если во сне кто-то порезался, то за этим стоит проникновение, то есть половой акт.

– Стало быть, сон мог...

– А память, – продолжал Ляйдер, – которая и сама по себе является разновидностью сна, – вы ведь говорите, что в действительности ничего не было, – материализует содержание сна путем использования другой сексуальной символики, чтобы убедить себя в собственной основательности. Фрейд считает символами полового акта разного рода действия, связанные с ритмическими движениями, – танец, верховую езду, подъем и так далее. В этом ложном воспоминании главарь банды ведь танцует со своей девушкой, так вы говорите?

– Да.

– И потом ее оставляют одну на пустыре?

– Да...

– Ну что ж, в снах, и у мужчин, и у женщин, лобковые волосы ассоциируются с деревьями или кустами, так что я думаю, мы можем и сорняки включить в этот ассоциативный круг. Насколько я помню, во сне сорняки превращаются в зеленый ковер, не так ли?

– Да.

– Что вновь нас возвращает к разбитым елочным игрушкам. Ваза или цветочный горшок, да любой предмет такой формы и назначения – а украшения рождественской елки его в некоторой степени напоминают – являются символом женских гениталий, стало быть, разбитые игрушки могут символизировать потерю невинности. Отсюда и кровь. А девушка была невинной, не знаете?

– В точности не знаю, но сильно сомневаюсь.

Ляйдер снял очки и тщательно протер линзы. Глаза у него оказались светло-голубыми: без очков он неожиданно показался очень усталым и сильно постаревшим. Ляйдер снова нацепил очки и пронзительно взглянул на Кареллу.

– Ну и разумеется, здесь наличествует символика насилия – насилие во снах тоже обычно ассоциируется с половым актом.

– А я-то считал, – робко заметил Карелла, – что сны маскируют действительность. Как бы нарочно искажают ее.

– Да, своего рода цензура сознания, в этом вы правы. Если вы последовательный фрейдист, то должны принять за аксиому, цитирую, что сны порождаются глубоко порочными и извращенными сексуальными побуждениями, что и вызывает необходимость в цензуре подсознания. Конец цитаты.

– М-да, – пробормотал Карелла.

– М-да, – пробормотал Ляйдер. – Но, конечно, это самый ранний Фрейд, и с тех пор в истолковании снов наука сильно двинулась вперед. В данном конкретном случае, когда пациента мучают повторяющиеся кошмары, можно предположить, что он старается исцелить первоначальную травму... так сказать, сделаться нечувствительным к боли путем постоянного ее нагнетания.

– Какую травму? – спросил Карелла.

– Это уж я не знаю. Вы же занимались историей этого человека, вот вы мне и скажите.

– На войне он потерял зрение. Наверное...

– Что ж, потеря зрения это, бесспорно, сильная травма.

– Но... Нет, – Карелла запнулся. – Нет, потому что... Стоп, одну минуту. Джимми, когда рассказал Лемару об изнасиловании, кончил так: Бог, говорит, наказал его, а не тех, кто заслуживал наказания. И еще он сказал Лемару, что слепота прямо связана с изнасилованием.

– Но ведь изнасилования не было, – возразил Ляйдер. – Была травма.

– Да, но потом он всегда связывал слепоту с чем-то другим.

– А что же это такое – другое?

– Не знаю.

– Когда он был ранен?

– Четырнадцатого декабря.

– А в бою перед этим он был?

– Да, бои шли с самого начала месяца.

"Весь этот месяц мы воевали с другой бандой.

Крепко воевали.

И теперь надо было отдохнуть. А Ллойд сказал нам, отправляйтесь наверх".

– В чем дело? – спросил Ляйдер.

– А может так быть, что...

– Да?

– Прямо не знаю, – сказал Карелла. – Погодите, дайте немного подумать, ладно?

– Ну конечно, торопиться нам некуда.

У Кареллы неожиданно пересохло во рту. Он провел языком по губам, встряхнул головой и принялся вспоминать все, что прочитал в отчете Лемара там, в госпитале, когда подавлял собственные сексуальные влечения, спровоцированные Джанет, все до последней запятой, а еще – свой вчерашний разговор с Дэнни Кортесом.

С самого начала месяца у нас шли тяжелые бои. «Альфа» была внизу, когда лейтенант устроил свой командный пост в бамбуковых зарослях у подножия холма... «Браво» ползла вверх по склону, где окопался противник. Лейтенант вернулся, чтобы посмотреть, куда, черт возьми, запропастилась «Альфа»... Тут-то и начался артиллерийский обстрел. Эти гады засекли командный пункт и теперь поливали его свинцом.

Таков был рассказ Дэнни Кортеса о том, что происходило третьего декабря, десять лет назад, когда осколком снаряда убило лейтенанта Блейка.

Страшное дело. Когда налет начался, «Альфа» отошла в укрытие, и никто из них не мог вовремя вытащить лейтенанта... На этой войне надо подбирать не только раненых, но и убитых, потому что иначе их уволочет противник и разрежет на куски. ...Потом ребята из «Альфы» говорили, что они из-за обстрела и головы поднять не могли. Все, что им оставалось, – смотреть, как лейтенанта тащат в джунгли. Потом они нашли его в канаве – из него ремней понаделали. Эти сволочи обычно так и поступали – расчленяли тела и швыряли остатки в канаву... Штыками орудовали, понимаете?

Это снова Дэнни Кортес, на сей раз более подробно рассказывает о нравах на той войне. А теперь – Джимми Харрис, его рассказ об изнасиловании, которого не было.

Ллойд велел нам подняться наверх... Наверх... А парни сказали ему, иди в жопу. Потом схватили его и оттащили от Роксаны, ну от того места, где они были, в середине комнаты. Пластинка все еще вертелась, и был слышен грохот барабанов. Ребята бьют в барабаны.

(Один сплошной шум, ничего не слышно, говорил Кортес. Вы когда-нибудь были под артиллерийским обстрелом? Грохот стоит страшный, даже если находишься далеко.)

Там был, знаете, такой столб посредине комнаты. Ну, вроде подставки или водосточной трубы. Так они прижали Ллойда к этому столбу. Я и понятия не имел, что они собираются с ним делать, ведь он президент, они явно нарываются на крупные неприятности. Спокойно, говорю им, ребята, охолоните, он же наш президент. Но они... они и слушать не хотят. Они... они привязывают его к дереву, а Роксана рыдает, плачет, понимаете?.. То есть не к дереву, а к столбу. Роксана плачет. Они хватают ее. Она отбивается, она не хочет, но они все равно делают это, вставляют, один за другим, один за другим. Потом они ее куда-то уносят, поднимают с пола и выносят наружу... У нее идет кровь.

(Все, что им оставалось, так это смотреть, как его тащат в джунгли, – это Кортес. Потом они нашли его в канаве – из него ремней понаделали. Эти сволочи обычно так и поступали – расчленят тело и выбросят в канаву. Штыками действуют, гады.)

– Ну так как, мистер Карелла, – нарушил тишину Ляйдер. – Надумали что-нибудь?

Собаку поместили в комнатку на первом этаже полицейского гаража. Один парень в форме пообещал Карелле присмотреть за ней, пока тот занят наверху. Только этот парень подумал, что с собакой что-то неладное происходит: он хочет покормить ее, а та отказывается. Карелла объяснил, что это собака-поводырь. Полицейский непонимающе посмотрел на него:

– Ну и что из этого?

– Ее выдрессировали принимать пищу только от хозяина.

– А где хозяин?

– Умер.

– Что ж, тогда этой псине придется голодать, – философски заметил полицейский и вернулся к чтению журнала, отмахиваясь таким образом от большого и сложного собачьего мира.

Карелла взялся за ошейник и повел пса к машине. Он не хотел брать собаку, а особенно такую, что отказывается от еды. Он представил себе, как она тощает и тощает и в конце концов превращается в тень. Интересно, а в самом ли деле ей сделали все необходимые прививки? Ему не нужна собака, а тем более собака, отказывающаяся от еды и превращающаяся в собственную тень; но меньше всего ему нужна бешеная собака. Нет, все-таки надо разобраться во всех этих кнопках и металлических дисках, что на ошейнике.