Могол - Савадж Алан - Страница 110

Анна расценила это как комплимент в свой адрес.

Когда Питер Блант вернулся из казармы, в спальне его ожидали обе девушки.

— Что мы должны теперь делать? — спросила Анна. Она совершенно не имела опыта в таких делах.

— Мы оставим их одних, — сказала ей Билкис.

— Но... он знает, что делать?

Билкис только засмеялась в ответ.

— Я — Серена, мой господин, — сказала одна из девушек. — А это Джинтна. Она не говорит на хинди.

Тайская девушка беспокойно подскочила.

— Я буду говорить за нее, — заверила его Серена. — Ты познаешь нас сегодня.

Питер пристально посмотрел на них. Его три матери находились в состоянии сильного возбуждения, когда он приехал, и молодой человек растерялся, не зная, что его ждет. Сексуальные отношения не играли в его жизни большой роли. Несмотря на то что он вырос в семье по большей части женской, но с двенадцати лет был на попечении солдат, готовивших его к воинской службе. Тук-баши воспитывал своих подчиненных так, что для тех в отношениях между мужчинами и женщинами нормой считалось насилие. Молодые гвардейцы часто делились друг с другом воспоминаниями о своих успехах. Питер не чувствовал большого желания применять насилие к женщинам. В результате у него появилось чувство неуверенности в отношении женщин, которые нравились ему. Никогда не думал он о перспективе женитьбы.

И вот девушка пригласила Питера в его собственную постель. Когда она скинула накидку и шаровары, у него внезапно появилось страстное желание. Демонстрируя свою броскую красоту, она вышла вперед и встала перед ним, предлагая прикоснуться к ней.

Еще более очаровательная маленькая тайка сделала то же самое.

— Да, — сдерживая волнение, произнес он. — С большим удовольствием.

Следующие несколько лет прошли спокойно. Питер оказался прирожденным воином, как и его отец. Очень скоро его назначили тук-баши. Он продолжал служить под командованием своего сводного брата Насира, который, хотя и был надежной опорой падишаха, явно не собирался продвигаться по служебной лестнице из-за своей лени и чрезмерного пристрастия к женщинам. Помимо жен, он содержал около дюжины наложниц.

Питеру же оказалось достаточно Серены и Джинтны. Видел он их всего раз в неделю. Поэтому наложницы никогда не надоедали ему, а в своей страстной сексуальности они как бы соперничали друг с другом, стараясь удовлетворить все его желания.

В 1678 году маратхи снова начали войну. Из Биджапура они двинулись на юг, держась подальше от могольской столицы, но Аурангзеб, разгневанный ими, решил покончить наконец с мятежниками.

— Я был слишком милостив с этими проклятыми индусами! — кричал он. — Но теперь они поплатятся. Уничтожить их! — Он посмотрел на Питера.

Падишах приказал усилить гонения на всех индусов. В армии, состоящей в основном из мусульман, поощрялось грубое отношение к индусам. Их заставляли уступать дорогу на улице, свободно входили в их дома, оскорбляли их женщин и даже насиловали их.

Множество индусских храмов было разграблено и разрушено. Индостан стал местом печали. Но на этот раз Аурангзеб зашел слишком уж далеко. Налоги, взимаемые с индусов, удвоили. Он не просто сносил индусские храмы, но даже построил на руинах храма, посвященного Кришне, мечеть.

Питеру причиняли страдания такие поступки падишаха. В 1678 году Блант отметил свое восемнадцатилетние. На смену юношеским сомнениям и восторгам постепенно приходил житейский опыт. Джинтна сделала его отцом мальчика по имени Уильям.

И все-таки Питер Блант оставался прежде всего слугой Могола. Он всегда признавал это и всегда понимал, что у него нет иного пути к благополучию в старости. Более того, он восхищался Аурангзебом. Его величайшим желанием было пойти в поход под командованием падишаха.

Блант надеялся, что Аурангзеб поведет свою армию против Шиваджи. Но падишах думал о другом, и Питеру оставалось только выполнять приказания Могола да наблюдать, как исчезают остатки уважения индусов к императору. Молодой Блант мало смыслил в искусстве управления государством, но чувствовал, что монарха ненавидит и боится большая часть граждан. А это грозит восстанием.

Об этом нельзя было говорить со своими сослуживцами-мусульманами. Даже дома он находил мало свидетельств уважительного отношения к индусам. Билкис, Хилма и Серена тоже мусульманки, Джинтна буддистка, ее мало интересовали события вне дома. Анна, редко покидавшая дом Бланта, тоже не могла оценить масштабов несправедливости, творящейся за стенами ее дома. Она считала беспокойство сына преувеличенным.

Волна недовольства индусов вскоре докатилась до Раджпутаны. Хакимом туда совсем недавно назначили младшего сына Аурангзеба Акбара. В Агру пришло известие, что Раджпутская конфедерация выступила в поход против Могола и во главе войск стоит сам молодой принц.

Аурангзеб слушал взволнованных гонцов с бесстрастным выражением лица. Затем произнес:

— Мой сын ведет этих людей? Ему нечего сказать мне?

— Ваш сын призывает вас отречься от престола, падишах, и обещает народу отменить все ваши законы, притесняющие индусов.

— Акбар собирается занять мое место? — спросил Аурангзеб. — Он обсуждал этот вопрос со своими братьями? — Он посмотрел на Хам Бахша, единственного своего сына, оставшегося в Дели.

— Я ничего не знаю об этом, отец, — сообщил Хам Бахш.

— Тогда ты поднимешь свою дивизию и пошлешь гонцов к Азам-шаху и Надир-шаху, чтобы те со своими войсками, присоединившись к тебе, поспешили сюда. Раджпуты слишком гордые и слишком медлительные.

Сердце Бланта забилось чаще. Наконец-то наступил его звездный час. Вот только причина могла бы оказаться и получше.

Восстание распространялось с угрожающей быстротой. Раджпуты нашли военного вождя по имени Дургадас, полководческий талант которого был намного выше таланта принца Акбара, хотя номинально тот оставался командиром. Вскоре несколько мусульманских гарнизонов могольской армии были принуждены сдаться. Еще до того как могольская армия приготовилась выступить в поход, стало ясно, что Аурангзебу придется многое отвоевывать.

Положение ухудшалось тем, что преследования падишаха побудили подняться сикхов, религия которых являлась ответвлением индуизма. Гордые горцы тоже взялись за оружие. Аурангзебу пришлось выделить часть войск, чтобы контролировать положение и на севере, пока он готовился к походу на запад.

Уверенность падишаха в правильности своих действий не поколебалась ни на миг. Он был рожден для войны.

Анна Блант при прощании крепко держала руки Питера.

— Мы не предполагаем долгой кампании, мама, — обещал он.

— А была ли когда-нибудь короткая кампания? — вздохнула она. — Обещай мне, что вернешься, Питер,

Серена и Джинтна тихо плакали в стороне.

Императорская армия двинулась с обычной для Аурангзеба скоростью и добралась до Раджпутаны еще до того, как мятежники узнали о полной мобилизации. Раджпутские вожди Дургадас и Акбар попытались достать денег на увеличение армии, однако несколько отрядов, собирающих налоги, были окружены и уничтожены.

— Уничтожать каждого индуса, обнаруженного с оружием в руках. — Этот жуткий приказ отдал войскам Аурангзеб.

Армия заняла позиции вдоль границы. Принцы Хам Бахш, Азам-шах и Бахадур-шах, каждый с большим отрядом, расположились на флангах; войско во главе с самим Аурангзебом образовало центр. Но основные силы предполагалось сосредоточить на том направлении, где произойдет первое соприкосновение с раджпутскими войсками.

Дургадас попытался уклониться от сражения, надеясь, что мятеж распространится и Аурангзебу придется рассредоточить основную армию. Раджпутский вождь послал гонцов к Шиваджи, но оказалось, что маратхский вождь заболел. Значит, с этой стороны нельзя ожидать помощи.

Аурангзеб принялся планомерно опустошать Раджпутану, выжигая деревни и даже целые города. То, что это была часть его собственных владений, не имело для него никакого значения. Шла война на уничтожение.