Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции - Хэнкок Грэм - Страница 58

В принципе, для того чтобы опровергнуть утверждения Бана и Гельвенстон, можно даже не обращать внимания на их ничем не обоснованную тягу называть нейропсихологическую модель теорией ТСТ ("трех стадий транса"). На самом деле мы имеем здесь дело с явным подлогом, поскольку сами Льюис-Вильямс и Доусон никогда не называли свою модель подобным образом и уж тем более не сосредоточивали особого внимания на пресловутых трех стадиях. Для них представление о том, что трансовые видения подразделяются в целом на три стадии, было лишь одним из параметров модели. Причем фокусировались они прежде всего на характере видений, возникающих на каждом из этапов транса, а отнюдь не на самих этапах. Более того, даже в самых ранних своих работах Льюис-Вильямс и Доусон со всей определенностью заявляли о том, что далеко не каждый человек проходит через все три стадии транса и что границы между ними являются весьма расплывчатыми [508].

Наконец, вопреки тому впечатлению, которое стараются создать у своего читателя Бан и Гельвенстон, представление о трех стадиях транса никогда не было неотъемлемой составляющей модели, но одной из ее периферийных характеристик [509]. Куда существеннее представляется в данном случае другое. Вне зависимости от количества стадий или полного их отсутствия, нейропсихологическая модель предполагает конкретное развитие галлюцинаторного процесса, включающего в себя как абстрактные и геометрические узоры, так и портретные образы. И все эти видения столь явно передают впечатление альтернативной реальности, что человек, сталкиваясь с подобным опытом, склонен считать, будто он оказался в ином, нематериальном мире. Пытаясь перенести наше внимание с этих образов и непосредственного их восприятия на условные стадии транса, Бан и Гельвенстон искажают сам принцип нейропсихологической модели.

Наконец, чтобы доказать абсурдность обвинений двух этих критиков, необязательно даже заострять внимание на бессмысленности "эмпирического теста". Я имею в виду то их утверждение, согласно которому модель Льюиса-Вильямса недействительна, поскольку в осадочных породах самих пещер не было обнаружено никаких следов растений, содержащих ЛСД, псилоцибин или мескалин. Как указывает в ответ на это археолог Кристофер Чиппендейл, подобный факт ни в коей мере не способен опровергнуть модель, поскольку:

Мы можем представить сколько угодно вариантов, согласно которым в основе пещерного искусства эпохи европейского палеолита действительно лежал опыт видений — несмотря на то, что в осадочных породах не было обнаружено остатков психоактивных растений. Предположим, к примеру, что сам процесс вхождения в транс подразумевал в качестве непременных условий тьму и значительный шум. В этом случае галлюциногены принимали на берегах рек, поблизости от водопадов и стремнин, где воды с шумом перекатываются по камням — и только в безлунные ночи. Вполне естественно, что по завершении церемонии любые неиспользованные галлюциногены просто выбрасывались в речку. Предположим опять же, что в дополнение к этому опыту те или иные специалисты по трансам фиксировали свое путешествие в мир духов с помощью рисунков и гравюр. Причем наносились они в самых разных местах — и прежде всего, в глубинах пещер, чья дезориентирующая тьма напоминала людям об ощущениях, пережитых возле реки. И как результат — пещерное искусство, созданное на основе видений, без каких-либо следов галлюциногенных растений в самих пещерах или в непосредственной близости от них [510].

Ван и Гельвенстон вновь и вновь повторяют тот факт, который им самим представляется безусловно ясным и неоспоримым — а именно, что в Европе эпохи палеолита просто не было подходящего психоактивного растения, которое могло бы повлечь за собой соответствующие видения.

В конце своей статьи, опубликованной в 2003 году в "Кембриджском археологическом журнале", они подводят общий итог своим исследованиям. И мне придется еще раз обратить внимание читателей на тот факт, который сами они считают основополагающим:

Льюис-Вильямс и Доусон полагают, что наличие в европейском пещерном искусстве геометрических фигур в сочетании с образами животных и териантропов свидетельствует о возникновении этой формы искусства из трансовых видений. Они утверждают, что подобная комбинация образов встречается лишь в состоянии транса. Но коль скоро единственными веществами, способными вызвать это особое сочетание узоров, являются мескалин, псилоцибин и ЛСД и раз уж ни одна из этих субстанций не использовалась в Европе того периода и не была обнаружена ни в самих пещерах, ни на стоянках поблизости от пещер, значит, вся эта теория попросту не соответствует действительности… Все это позволяет говорить… о несостоятельности модели ТСТ… Таким образом, можно сделать вывод, что каждый, кто продолжает цитировать или использовать в своих исследованиях эту модель, либо не знаком с вышеупомянутыми фактами, либо с пренебрежением относится к такому понятию, как научная истина [511].

Столь категоричные заключения, с легкостью сводящие на нет труд жизни других ученых, вообще весьма типичны для Вана и Гельвенстон. Их уверенность в собственной правоте представляется непоколебимой, и они даже помыслить не могут о том, что именно в основе их концепций могут лежать недостоверные сведения. Но если допустить такую возможность, то окажется, что отбросить как несостоятельную стоит не саму модель, а их собственные опровержения. Для этого нам потребуется продемонстрировать следующее:

(а) что одно из перечисленных ими психоделических растений — мескалин, псилоцибин или ЛСД — был доступен европейским племенам эпохи палеолита, а также

(б) что существует свидетельство экспертов самого высокого уровня, которые готовы подтвердить возможность того, что подобное вещество употреблялось нашими отдаленными предками в качестве галлюциногена.

Вряд ли стоит рассматривать всерьез оговорку, сделанную Баном и Гельвенстон насчет ЛСД, найденного на территории Европы. На самом деле ЛСД-25, знаменитый галлюциноген шестидесятых годов, просто не существует в природе. Тем не менее он был синтезирован из спорыньи — вида сумчатых грибов, паразитирующих на растениях. Помимо ЛСД в спорынье было обнаружено большое количество других лизергиновых кислот и эргинов. Именно они, как справедливо отмечают Бан и Гельвенстон, являлись источником конвульсивной формы эрготизма ("огонь Св. Антония") — смертельно опасной болезни, унесшей в Средние века тысячи человеческих жизней. И эти вещества в самом деле являются "маловероятными кандидатами для использования в качестве галлюциногенов" [512].

Есть, правда, одно исключение из этого правила. Так, в двадцать первой главе мы еще поговорим о возможности того, что древние греки использовали во время Элевсинских мистерий субстанцию, извлеченную из спорыньи и во многом похожую на ЛСД. Благодаря этому веществу посвященные наблюдали удивительно яркие и отчетливые видения. Однако в настоящий момент, принимая во внимание задачи нашего исследования, я готов согласиться с Баном и Гельвенстон в том, что даже если субстанции, подобные ЛСД, и были доступны на территории Европы в эпоху верхнего палеолита, "вряд ли они намеренно использовались в то время в качестве галлюциногенов" [513]. Хотя, кто знает — возможно, и использовались. Но я, во всяком случае, не собираюсь сейчас настаивать на этом.

Я также согласен с Баном и Гельвенстон по поводу мескалина. Он действительно был обнаружен только в растениях Нового Света — в частности, в южноамериканском кактусе Сан Педро и в кактусе пейоте, произрастающем на территории Мексики и соседних с ней областей США. Таким образом, мескалин явно не мог отвечать за росписи, оставленные художниками европейского палеолита.