36 рассказов - Арчер Джеффри - Страница 21

— Да, сэр Мэтью. Муж схватил с плиты сковородку, когда я готовила завтрак, и ударил меня. Я уклонилась, но он попал ребром сковороды в левый висок. — Миссис Бенкс потрогала шрам над левым глазом — знак, который, видимо, останется навсегда.

— И что случилось потом?

— Я потеряла сознание и упала на пол. Когда я пришла в себя, то почувствовала, что в кухне есть еще кто-то. Я не могла понять, кто, пока человек не заговорил. Тогда я узнала голос Джека Пембриджа, нашего почтальона. Он отнес меня в свою машину и доставил в больницу.

— И вы были в больнице, когда полиция обнаружила тело вашего мужа?

— Именно так, сэр Мэтью. Я лежала в Паркмиде почти две недели и попросила приходского священника, который навещал меня каждый день, проведать, как Брюс управляется без меня.

— А вам не показалось удивительным, что за все время ваш муж ни разу не навестил вас в больнице? — спросил сэр Мэтью, медленно двигая свою чашку кофе к краю стола.

— Нет. Я несколько раз угрожала, что уйду от него, и я думаю…

Тут чашка упала на каменный пол и разбилась. Сэр Мэтью не сводил глаз с миссис Бенкс.

Она нервно вздрогнула, но не посмотрела в сторону разбитой чашки.

— С вами все нормально, мистер Кассон? — спросила она.

— Это я во всем виноват, — сказал сэр Мэтью, — как я неаккуратен!

Кассон подавил улыбку. Уизерингтон остался недвижим.

— Продолжайте, пожалуйста, — сказал сэр Мэтью, собирая осколки фарфора с пола. — Вы сказали: «Я думаю…»

— Да, — продолжила миссис Бенкс. — Я думаю, что Брюсу наплевать, вернусь я на ферму или нет.

— Совершенно верно, — подтвердил сэр Мэтью, складывая осколки на столе. — Но как вы объясните мне тот факт, что полиция обнаружила ваши волосы на топоре, который был использован для расчленения тела вашего мужа?

— Это очень просто, сэр Мэтью. Я всегда колю этим топором дрова для печи, на которой готовлю завтрак.

— Тогда я вынужден спросить, почему на нем нет ваших отпечатков пальцев, миссис Бенкс.

— Потому что я надевала перчатки, сэр Мэтью. Если бы вы работали на ферме, то знали бы, как холодно бывает во дворе в середине октября в пять часов утра.

На этот раз Кассон позволил себе улыбнуться.

— А что вы можете сказать относительно крови на воротнике рубашки вашего мужа? Как показала экспертиза коронеров, это ваша кровь.

— Если вы посмотрите внимательнее, то найдете много следов моей крови в том доме, сэр Мэтью.

— А лопата, та, на которой повсюду отпечатки ваших пальцев? Вы в то утро много копали?

— Нет, но у меня было много причин пользоваться ею всю неделю до этого. Да и раньше, конечно, тоже.

— Понимаю, — сказал сэр Мэтью. — Теперь обратим внимание на одно действие, которое вы все-таки совершали не каждый день, — покупку стрихнина. Во-первых, миссис Бенкс, зачем вам такое большое количество этого вещества? И во-вторых, почему вы отправились покупать его в Ридинг — за сорок километров?

— Я езжу в Ридинг раз в две недели по четвергам, — пояснила миссис Бенкс. — Ближе нет хозяйственных лавок.

Сэр Мэтью нахмурился и начал медленно ходить вокруг миссис Бенкс, а Кассон следил за ее глазами. Они не двигались. Оказавшись за спиной своей клиентки, сэр Мэтью посмотрел на часы. Было 11:17. Он знал, как внимательно надо следить за временем, поскольку теперь был окончательно убежден в том, что имеет дело не только с умной женщиной, но и с очень хитрой. «Оно и понятно, — подумал адвокат, — любой, кто прожил одиннадцать лет с Брюсом Бенксом, должен быть хитрым хотя бы для того, чтобы выжить».

— Вы не объяснили, зачем вам такое количество стрихнина, — сказал он, оставаясь позади своей клиентки.

— Мы потеряли много кур, — ответила миссис Бенкс, не поворачивая головы. — Мой муж считал, что в этом виноваты крысы, и велел мне купить побольше стрихнина, чтобы вывести их. «Раз и навсегда» — вот были его точные слова.

— А оказалось, что покончили с ним — раз и навсегда. И, несомненно, с помощью того самого яда, — тихо проговорил сэр Мэтью.

— Я также беспокоилась за здоровье Руперта, — сказала миссис Бенкс, игнорируя сарказм своего адвоката.

— Но ваш сын был в тот момент в школе, я прав? — сэр Мэтью завершил круг и опять оказался лицом к лицу с обвиняемой.

— Да, сэр Мэтью, но он должен был приехать в выходные на каникулы, — ответила она и направила взгляд в пространство в полуметре справа от него.

Сэр Мэтью хранил молчание, подавляя искушение взглянуть на часы. Он знал, что речь идет о секундах. Тут дверь распахнулась, и в комнату вошел мальчик примерно девяти лет. Все трое адвокатов внимательно наблюдали за клиенткой, а ребенок медленно подошел к ней. Руперт Бенкс встал перед матерью и улыбнулся, но ответа не получил. Он подождал еще какое-то время, а затем повернулся и вышел. Именно так ему и приказали поступить. Глаза миссис Бенкс по-прежнему смотрели в пространство, куда-то между сэром Мэтью и мистером Кассоном.

Улыбка на лице Кассона теперь выглядела победоносной.

— В комнате есть кто-то еще? — спросила миссис Бенкс. — Я слышала, как открывалась дверь.

— Нет, — ответил сэр Мэтью. — В комнате только я и Кассон.

Уизерингтон не пошевелил и мускулом.

Сэр Мэтью опять зашагал вокруг миссис Бенкс, и теперь он знал, что это — в последний раз. Он почти поверил, что ранее неверно судил о ней. Вновь оказавшись за спиной у женщины, он кивнул своему помощнику, который оставался сидеть перед ней.

Уизерингтон вытащил из нагрудного кармана шелковый платок, медленно развернул его и положил на стол перед собой. Миссис Бенкс никак не реагировала. Уизерингтон растопырил пальцы правой руки, слегка наклонил голову и накрыл правой рукой левый глаз. Не говоря ни слова, он вытащил глаз из орбиты и положил в центр платка. Он оставил глаз на полминуты, а затем начал протирать его. Сэр Мэтью закончил круг и, садясь, заметил капельки пота на лбу миссис Бенкс. Когда Уизерингтон закончил чистить шаровидный стеклянный объект, он поднял голову, посмотрел ей в глаза и ловким движением вставил глаз обратно. Миссис Бенкс моментально отвернулась. Она попыталась собраться, но было слишком поздно.

Сэр Мэтью поднялся со стула и улыбнулся клиентке. Она смущенно улыбнулась ему в ответ.

— Должен признаться, миссис Бенкс, — сказал он, — я чувствую себя гораздо спокойнее, защищая вас от обвинения в непредумышленном убийстве.

Завтрак

Она приветственно помахала мне рукой с противоположного конца зала нью-йоркского отеля «Сент-Риджес», и я подал ответный знак. Лицо ее было знакомым, да вот только я никак не мог сообразить, кто же эта женщина. Она решительно направилась ко мне, протискиваясь через толпу официантов и гостей, причем двигалась так быстро, что я не успел обратиться хоть к кому-нибудь из окружающих, чтобы узнать ее имя. Послав срочный запрос тем своим серым клеткам, которые отвечают за хранение информации о наших знакомых, я не получил никакого ответа. Ясное дело, придется прибегнуть к старинной уловке, обычной для всех приемов и вечеринок: задавать вопрос за вопросом, тщательно подбирая слова и выражения, пока какой-нибудь из ее ответов не подстегнет мою память.

— Как поживаете, дорогой мой? — звонко крикнула она и буквально повисла у меня на шее; впрочем, такое приветствие мало что прояснило, поскольку мы были на приеме с коктейлями, устроенном Литературной гильдией, а на таких приемах тебе на шею может броситься любой, включая даже кое-кого из директоров клуба «Книги месяца». Судя по акценту, она, безусловно, была американкой; выглядела лет на сорок — впрочем, ей могло быть и за сорок, если учитывать могущество современных косметических средств. Ее платье, длиной ниже колена и с умеренным вырезом, было белым, а светлые волосы скручены в пучок, и прическа наводила на мысль о свежевыпеченном деревенском каравае. В целом она чем-то напоминала шахматную фигуру — ферзя. Впрочем, и этот каравай на голове тоже не очень помог мне, ведь когда мы виделись с ней в последний раз, она вполне могла быть брюнеткой с распущенными по плечам волосами. Очень хотелось бы, чтобы женщины уяснили простую истину: меняя прическу, они зачастую и в самом деле добиваются того, к чему стремятся, а именно — полностью изменяют свой облик, по крайней мере, с точки зрения ничего не подозревающего мужчины.