Другая сторона доллара - Макдональд Росс - Страница 50

Представление набирало силу. Том все это выслушал без всякого интереса и без надежды на что-либо. Тогда Эллен взяла под руку мужа и повела его к дому, мы с Томом последовали за ними.

В дверях нас ждала миссис Перес. В ее приветствии было столько тепла, что это даже вызвало некоторый отклик у Тома. Они поговорили о еде, и Том сказал, что ему хотелось бы горохового супа и сэндвичей с ветчиной. Миссис Перес унеслась, как стрела.

В свете люстры Хиллман осмотрел мальчика.

— Тебе хорошо бы пойти в ванную, вымыться и переодеться.

— Сейчас?

— Я только предлагаю, — отступил Хиллман. — К нам сейчас приедет лейтенант Бастиан из службы шерифа, и я хотел бы, чтобы ты прилично выглядел.

— Он едет, чтобы забрать меня? Да?

— Нет, — сказал Хиллман. — Хочешь, я поднимусь наверх вместе с тобой?

— Я умею переодеться и сам, папа.

Это слово вылетело естественно и непоправимо.

— Нам следовало бы условиться, что ты будешь говорить ему. Нет необходимости самому совать шею в петлю. То есть я хочу сказать, что...

— Я расскажу всю правду.

Мальчик начал подниматься по лестнице, Ралф и Эллен следили за ним, пока он не скрылся из виду, потом продолжали прислушиваться к его шагам. Трудное божество их дома вернулось в родные стены, и все хозяйство снова пришло в действие.

В гостиной Хиллман сразу же направился к бару и рассеянно приготовил себе выпивку — казалось, только потому, что не знал, чем занять руки, а потом рот.

Когда он выходил из ниши со стаканом в руке, то напомнил мне актера, появляющегося из-под рамки просцениума, чтобы приблизиться к зрителям.

— Неблагодарные дети чем-то похожи на зубную боль, — сказал он, ни к кому не обращаясь.

Эллен громко и отчетливо ответила ему со своего диванчика:

— Если ты цитируешь «Короля Лира», то правильно цитата звучит так: «Насколько больнее, чем болят зубы, иметь неблагодарных детей». Но это совершенно неподходящее место, потому что Том — не твой сын. Более удачна другая цитата из той же пьесы, это слова Эдмунда: «Ну, боги, вступитесь же за бастардов!»

Холлман сделал глоток виски, подошел и, немного наклонившись, сказал:

— Я возмущен тем, что ты сказала!

— Это твое право и твоя привычка!

— Том не бастард. Его родители были женаты.

— Это едва ли имеет значение, если считаться с их прошлым. Что, ты и твой аккуратист доктор Вайнтрауб не могли подобрать нам другого ребенка, не отпрыска преступников?

Ее голос был холоден и ясен. После стольких лет молчания она наконец заговорила и, казалось, начала возвращать ему все удары.

— Слушай, — сказал он. — Том же вернулся! Я рад, что он вернулся. Ты тоже. И мы хотим, чтобы он остался с нами. Разве не так?

— Я хочу только того, что будет для него лучшим.

— Я знаю, что для него лучшее. — Он всплеснул руками и развел их так, будто принес Тому в подарок весь дом и все, что в нем находится.

— Ты не можешь знать, кому что лучше. Еще давно, командуя людьми, ты приобрел привычку думать за них. Но меня интересует мнение мистера Арчера. Прошу вас, — обратилась она ко мне, — подойдите, сядьте рядом и скажите, что вы думаете?

— О чем, миссис Хиллман?

— Какое будущее нам лучше предусмотреть для Тома?

— Не думаю, что вы сможете это сделать без него. Будет лучше, если он сам подумает над этим.

— Но все, что он хочет, — бросил Хиллман через комнату, — это уехать отсюда.

— Я согласен, это не самая хорошая идея. Вы смогли бы заставить его отказаться от мысли уехать одному. Разрешите ему год пожить в другой семье или пошлите его в подготовительную школу. Во всяком случае, после этого он сможет поступить в колледж.

— Господи, неужели вы думаете, что он будет поступать в колледж?

— Конечно будет, Ралф. — Она повернула голову в мою сторону. — А вы думаете, сейчас он подготовлен для обычной школы? Сможет ли он догнать пропущенное?

— Он пропустил только две недели.

— Да. За это мы должны благодарить Бога. И вас!

Подошел Хиллман и встал надо мной, помешивая в стакане лед.

— Скажите, а какова ситуация с теми людьми? Был ли Том заодно с ними, против нас? Поймите, я не намерен его наказывать или что-то предпринимать. Просто хочу знать.

Я ответил не сразу и очень осторожно:

— Едва ли можно говорить, что мальчик был «заодно» со своими матерью и отцом. Он был совершенно растерян и, впрочем, не пришел до сих пор в себя. Он был уверен, что, когда вы отправили его в школу в «Проклятой лагуне», вы полностью отвернулись от него. Не надо быть психиатром, чтобы понять: это совсем не та школа, которая ему нужна.

— Боюсь, вы не знаете всех фактов.

— Каких же?

Он покачал головой.

— Продолжайте, пожалуйста. Он мог быть сообщником тех людей?

— Не так, как вы думаете. Они предложили ему выход, и он принял его. Видимо, его мать была добра к нему.

— Но я также всегда любила его, — сказала Эллен, бросив ненавидящий взгляд на своего мужа. — Но в этом доме жила ложь, которая все и определяла.

— Фальшь была и в другом доме, — сказал я, — в мотеле Дака. Несомненно, Майкл Харлей управлял Томом, втянув его в ложное похищение. Но он не открыл истинных намерений. Кэрол — другое дело. Если она и управляла Томом, то была не свободна сама. Том говорил, будто она знала о задуманном Харлеем, но не разрешала себе знать все до конца. После того как она столько лет прожила с Харлеем, вы не можете себе представить, что это значило.

Эллен медленно покачала головой. Я подумал, что это комментарий к ее собственной жизни с мужем.

— Зная его родителей, я очень беспокоюсь за наследственность Тома.

Кровь бросилась в лицо Хиллману. Он отвернулся, прошел в дальний угол комнаты и, войдя в нишу, опрокинул порядочное количество виски. Эллен критически наблюдала за ним.

— Это успокаивает меня, — сказал он.

— Я не обращаю внимания.

Он взглянул на часы и заходил по комнате взад и вперед. Однажды он уже потерял равновесие и теперь должен был сделать следующий шаг.

— Почему же не едет Бастиан? Пора уже покончить со всем этим, — заговорил он. — Становится поздно. Я ждал сегодня к вечеру Дика, но он, наверное, нашел занятие поинтереснее.

Наконец он разрядил свое напряжение на жене:

— Какой мрачный, тоскливый дом!

— Я думаю об этом уже много лет. И старалась удержаться здесь только ради Тома. Это довольно смешно, не правда ли?

— Не вижу в этом ничего смешного.

Я тоже не видел. Острые края их неудавшегося брака терлись друг о друга, как края кости, которая надломилась, но так и не распалась на части.

Наконец появился лейтенант Бастиан. Он вошел в зал для приемов, неся в руке черный металлический служебный чемоданчик. Он был мрачен, лицо его совсем почернело. Даже весть о том, что Том находится дома, в безопасности, почти не подействовала на него.

— Где он?

— Принимает ванну, — ответил Хиллман.

— Я хочу поговорить с ним. Мне нужны все подробности.

— Не на ночь глядя, лейтенант. Мальчик совершенно истерзан.

— Но он самый важный свидетель, имеющийся в нашем распоряжении.

— Я знаю это. Он расскажет вам обо всем завтра.

Бастиан перевел взгляд с Хиллмана на меня.

Мы все еще стояли у входной двери в гостиную, и, по-видимому, Хиллман вовсе не собирался пригласить его войти.

— Я ожидал от вас большей помощи, мистер Хиллман. Мы делали все, чтобы помочь вам, но вашей поддержки не почувствовали.

— Не читайте мне лекций, лейтенант. Мой сын дома, но вовсе не вас я должен благодарить за то, что он вернулся.

— Здесь много сделала и полиция, — заметил я. — Лейтенант Бастиан и я работали рука об руку. Так же, как, надеюсь, и сейчас.

Хиллман посмотрел на меня уже по-другому: он, видимо, готов был вышвырнуть нас обоих.

— Вы что-то хотели показать нам, лейтенант? — обратился я к Бастиану.

— Да. — Он приподнял свой чемоданчик. — Вы уже это видели, Арчер. Но я не уверен, видел ли мистер Хиллман?