Султан Луны и Звезд - Арден Том Дэвид Рэйн - Страница 46

46

— Гм-м-м, — задумчиво протянул калиф. — Этот танец многое скрывает, конечно.

— Но и открывает многое, — возразил визирь.

— О да, открывает!

— Вы испытываете наслаждение, о Великий Владыка?

— Несказанное наслаждение!

— Но через несколько мгновений вы испытаете еще более высокое наслаждение.

— О-о-о! Догадываюсь!

Калиф жадно отхлебнул крепчайшего, черного, как грязь, кофе и довольно причмокнул.

Раджал испытывал сильнейшее смятение. Только что калиф вел себя совсем по-другому, а теперь поведение его снова изменилось. То вожделение, с которым владыка Куатани встретил появление танцовщицы в темной парандже, никак не вязалось с выказанными им прежде мудростью и спокойствием. Глазки калифа под маской похотливо засверкали, как только танцовщица сбросила первое покрывало. «Уж не прекрасная ли дочь калифа прячется под паранджой?» — мелькнула было лихорадочная догадка у Раджала. Но нет, это было бы нелепо. Принцесса Бела Дона являла собой, насколько понял юноша, нечто сакральное, неприкосновенное. Женщина же, представшая теперь перед гостями, явно ничего сакрального собой не представляла.

Пританцовывая, женщина завела унангскую песню:

Куда, скажите, рок ведет меняС того незабываемого дня,Когда ушла я из родного домаДля жизни новой, жизни незнакомой? Напрасно моя молодость созрела!Меня силком из дома увели,А зерна, что посеять я хотела,Лежат и сохнут, бедные, в пыли. Кем стать, гадала я, мне суждено -Наложницей, танцовщицей, рабыней?Иль ждет любимый мой меня давноВ прекрасном царстве посреди пустыни? Женой ли быть богатого купцаСудил мне рок, иль шлюхой безответной?Бреду, бреду по жизни без концаА впереди лишь мрак, мрак беспросветный! Но может, где-то посреди песковМеня ждет тот, кто для меня на все готов?

Высокий голос танцовщицы слегка дрожал, ее песня была печальна и немного насмешлива и — что странно — совсем не сочеталась с зазывными движениями затянутых в перчатки рук и ритмичными покачиваниями бедер. Женщина медленно сбросила первое покрывало. Шелковое полотнище плавно пролетело над пиршественным столом, и Раджал понял, что оно казалось черным только из-за того, что в покоях царил полумрак. На самом деле ткань была темно-лиловой — точно такого же цвета, как тот магический кристалл, что лежал в кожаном мешочке на груди у Раджала. Теперь до него дошел смысл странного танца. Женщина-танцовщица была облачена в хитро задуманные одежды. Каждое из покрывал-вуалей было почти прозрачным, но поначалу костюм казался цельным и темным. В действительности же он был многоцветным — а точнее, пятицветным. За лиловой накидкой должна была последовать зеленая — так и случилось. Раджал догадался, что следующей будет алая, потом — синяя, а за ней — золотая. Цвета Орокона.

Юноша зачарованно наблюдал за причудливым танцем, но буквально за считанные мгновения его восхищение сменилось испугом. Мужчины в синих масках проявили к танцовщице чересчур пристальное внимание. Раджал стал пристально следить за ними. На протяжении пиршества он старательно избегал их взглядов, и только теперь у него появилась возможность разглядеть их как следует. Один из тех, кого калиф представил как венайских торговцев, был высоким и худощавым. Видно было, что он немного нервничает. Посередине сидел крупный, судя по всему, красивый мужчина, производивший внушительное впечатление. Третий венаец сильно сутулился и вообще имел какой-то затравленный вид, что было заметно хотя бы по тому, как тоскливо были опущены уголки его губ.

Сидевший посередине, который, судя по всему, в этой компании был главным, постукивал по столу кончиками пальцев в лад с ритмом танца. Уже не в первый раз Раджал обратил внимание на то, как бледна кожа незнакомца. Он предполагал, что венайцы смуглы, — видимо, ошибался. Затем Раджалу бросился в глаза перстень на среднем пальце правой руки незнакомца. Раджал немного разбирался в ювелирном мастерстве: все его детство прошло в ваганском таборе и он не раз видел прилавки со всевозможными украшениями во время традиционных ярмарок. На вид перстень не производил впечатления иноземного изделия. Раджалу почему-то показалось, что он когда-то видел этот перстень. Ну, если не этот, то точно такой же.

Он оторвал взгляд от перстня и медленно перевел на лицо, спрятанное за синей маской. Губы незнакомца кривились в выжидательной похотливой ухмылке. Раджал поежился — кожей почувствовал близость Зла. И тут человек в синей маске повернул к нему голову. На миг Раджал подумал: уж не затуманил ли джарвел ему мозг окончательно. Сначала рука... рука с перстнем... указала на танцовщицу. Потом... с губ сорвался шепот:

— Она не напоминает тебе Катаэйн, а?

Затем человек в синей маске снова обратил взор к танцовщице. Та уже успела сбросить красную накидку и теперь предстала перед гостями в синей. «Венайский синий... Цвет масок незнакомцев», — подумал Раджал. «Нет, — мелькнула мысль, — не только венайский... Синий — цвет синемундирников!» Раджала колотило, как в ознобе. Верно ли он расслышал? Не может быть! Незнакомец лишь едва шевелил губами, он говорил на своем наречии, и конечно же, просто-напросто одно из произнесенных им слов прозвучало похоже на имя Каты.

Раджал бросил взволнованный взгляд на своих спутников. Порло делил свое внимание между прекрасной танцовщицей, которая его явно заинтриговала, и Буби, которая упорно не давала ему покоя. Судя по всему, Порло ничего подозрительного не заметил, а с лордом Эмпстером Раджалу никак не удавалось встретиться взглядом.

— О, сокрытие! — сладостно вздохнул визирь.

— Сокрытие! — в том же тоне повторил калиф.

— Как это прекрасно, не правда ли?

— Но не так прекрасно, как разоблачение!

— Воистину, о Величайший, воистину!

К этому мгновению танцовщица уже успела сбросить большую часть своих накидок, однако до обнаженности было еще далеко. «Почему?» — гадал Раджал. Вероятно, все дело было в сумраке, который рассеивало только мерцающее пламя свечей. А может быть, все же разгадка крылась в хитром устройстве костюма. Возможно — но такие мысли пришли к Раджалу только потом, по прошествии времени, — злое, предательское колдовство старательно прятало разоблачение до самого последнего мгновения. Как бы то ни было, Раджал не спускал глаз с танцовщицы, вожделенно ожидая, когда же наконец ему удастся заметить хоть маленький кусочек ее тела под одним из покровов.

Но нет, не желание будоражило кровь Раджала, и не какое-либо другое, более спокойное ощущение, которое способно было пробудить в его сердце созерцание танца. Наблюдая за танцовщицей, Раджал испытывал нечто сродни горячему стыду и радовался тому, что сейчас среди гостей нет Каты, что она не является свидетельницей этого позорного представления. Но тут было что-то еще... ведь было, было! Подобные зрелища Раджалу доводилось видеть прежде — в самых развратных из ваганских таборов, где его сородичи окончательно опустились. Эти выступления танцовщиц всегда заканчивались одинаково: зрители залихватски свистели, выкрикивали всяческие непристойности и презрительно бросали жалкие медяки той несчастной обнаженной женщине, которая казалась им сущей богиней, покуда пряталась под накидками. Но на этот раз все должно было произойти не так, а как-то иначе. С пугающей его самого уверенностью Раджал осознавал, что представление закончится не только демонстрацией обнаженного тела танцовщицы.