Неукротимый враг - Макдональд Росс - Страница 51

— И как же вы его разыскали?

— Это оказалось очень просто. Я узнал, что Джаспер поссорился с отцом.

— Кто сказал вам?

Он посмотрел на мать. Она сделала жест ладонью, словно отстраняя его от себя.

— Меня сюда не приплетай. Послушайся моего совета, заткнись сейчас же.

— Чего вы опасаетесь, миссис Марбург?

— Тебя, — ответила она.

Хэккет продолжал со слабым подвыванием в голосе.

— Я хочу закончить. Узнав, что Джаспер с женой на ранчо, я отправился туда. Это было через два или три дня после того, как он убил отца. Я бросил это обвинение ему в лицо. Он схватил топор и кинулся на меня. К счастью, я оказался более сильным или более везучим. Я вырвал топор у него из рук и проломил ему череп.

— Значит, это вы были тем бородатым?

— Да. Отпустил бороду, когда учился в Лондоне.

— И Лорел находилась там, когда вы убили Джаспера?

— Да, все произошло у нее на глазах.

— А ребенок, Дэви?

— Он тоже был там. Вряд ли я могу винить его за то, что он сделал со мной. — Хэккет потрогал свои вздутые губы и бесцветные глаза.

— Что произошло между вами и Дэви?

— Как вы знаете, досталось мне от него здорово. Сначала он хотел положить меня под колеса поезда. Потом передумал и заставил показать ему, как проехать к ранчо. Видимо, он пытался воссоздать случившееся тогда и заставил меня признаться в том, что я рассказал сейчас вам. Жестоко избил меня. Говорил со мною так, словно намеревался убить меня, но затем опять передумал.

— Вы сказали ему, что являетесь его отцом, настоящим отцом?

Хэккет не мог скрыть удивления, искривив уголок рта и прищурив один глаз. Это походило на слабый приступ паралича.

— Да, сказал. Я — его отец.

— И что было после того, как сказали?

— Он размотал пластырь у меня на руках и ногах. Мы поговорили. Больше говорил он. Я пообещал дать ему денег и даже признать его своим сыном, если он добивается именно этого. Но его интересовало главным образом то, как докопаться до истины.

— То есть, до того, что Джаспера убили вы?

— Да. Он совсем не помнил меня. В его памяти не сохранилось решительно ничего.

— Мне не совсем ясно, — сказал я. — По-вашему выходит, что вы убили Джаспера, находясь в состоянии самообороны. И даже без этого я согласен с вами в том, что ни один суд присяжных не признал бы вас виновным: ведь вы совершили непредумышленное убийство. Для чего же было все скрывать и пускаться на такие сложности, чтобы избавиться от тела?

— Это делал не я, а Лорел. Вероятно, она чувствовала себя виноватой за нашу связь в Техасе. Признаю, что и я считал себя виноватым — и за это, и за все остальное. Не забывайте, что Джаспер был моим братом. Я чувствовал себя Каином.

Возможно, он чувствовал себя Каином когда-то давным-давно, но сейчас в его голосе я ощущал только фальшь. Его мать заерзала в кресле и опять вступила в разговор:

— Болтовня обходится дорого. Ты еще не понял этого? Хочешь, чтобы этот сукин сын сожрал тебя потом с потрохами?

Внимательно посмотрев на меня, Хэккет ответил ей:

— Я не верю, что мистер Арчер — шантажист.

— Черт возьми, конечно, он не станет называть это шантажом. Он и ему подобные называют это расследованием или установлением личности преступника или «ты — мне, я — тебе». Купим ему многоквартирный доходный дом, чтобы жил — не тужил, да еще здание под его контору, чтобы было, где хранить свои досье на нас, и чтобы отчислял нам по пять центов с каждого доллара дохода. — Она резко встала. — Ну, сколько сдерешь на этот раз, ты, сукин сын?

— Перестань употреблять такие выражения, Этта. Они разрушают трогательный материнский образ. Я уже думал, откуда это дом у Лорел, и откуда — у твоей матери.

— Оставь мою мать в покое, она здесь ни при чем. — Похоже, я задел миссис Марбург за живое. — Ты что, говорил с Элмой?

— Немного. Ей известно гораздо больше, чем ты думаешь.

Впервые за все время нашего знакомства в глазах миссис Марбург блеснул страх.

— Что известно?

— Что Марка Хэккета убил Джаспер. И думаю, она считает, что его руку направляла ты.

— Черта с два — я! Джаспер сам до этого додумался.

Миссис Марбург допустила крупную ошибку, проговорившись, и сразу поняла это. От глаз выражение страха начало расходиться по всему лицу.

— Джаспер сказал тебе, что это он убил Марка? — спросил я.

Она взвешивала долговременные последствия своего ответа и наконец ответила:

— Не помню. Это было очень давно, и я была в ужасном состоянии.

— Ну, раз не помнишь, что поделаешь. Может быть, пленка вспомнит. — Я протянул руку к магнитофону, намереваясь нажать клавишу воспроизведения.

— Обожди, — остановила меня миссис Марбург. — Сколько возьмешь, чтобы прекратить все прямо сейчас? Просто чтобы уйти отсюда и забыть про нас? Сколько?

— Я еще не обдумывал этот вопрос.

— Обдумай сейчас. Предлагаю тебе один миллион долларов. — Задержав дыхание, она добавила: — Свободные от налогов. Ты мог бы жить, как король.

Подняв голову, я осмотрелся вокруг.

— Так, что ли, живут короли?

Хэккет проговорил со своего табурета, на котором он восседал, словно истукан:

— Бесполезно, мать. Наше предложение обернется против нас же самих. Лучше прекратим с ним вообще разговаривать, как ты сказала.

— Ты слышишь меня? — повторила миссис Марбург. — Миллион без уплаты налогов. Это наше последнее слово. Тебе ничего не нужно делать для этого. Просто взять и уйти.

Хэккет пристально наблюдал за выражением моего лица.

— Напрасно тратишь время, — сказал он ей. — Ему нужны не наши деньги. Ему нужна наша кровь.

— Замолчите оба. — Включив магнитофон, я прокрутил пленку немного назад и опять услышал голос Дэви:

— ...либо лжете мне сейчас. Так когда же и кому именно?

Затем тихий голос Лорел:

— Не надо со мной так, Дэви. Я не лгала ни тогда, ни теперь. Человек, которого задавило поездом, действительно был твоим отцом.

— Вчера вечером вы говорили другое. Говорили, что мой отец — Стивен Хэккет.

— Так и есть.

Я посмотрел на Хэккета. Он напряженно вслушивался, не сводя глаз с моего лица. Его собственное лицо странным образом осунулось, а черты заострились. Презрительный взгляд сменился выражением застывшего ледяного одиночества.

Дэви сказал:

— Не понимаю.

— Я и не хочу, чтобы ты понимал. Не хочу ворошить прошлое.

— Но я должен знать, кто я, — произнес он дрожащим голосом. — Должен, для меня это важно.

— Зачем это тебе? Ты — мой сын, и я люблю тебя.

— Тогда почему не хотите сказать, кто был мой отец?

— Я тебе сказала. Разве не можем мы остановиться на этом? Мы только навлечем на себя беду.

Послышался звук открываемой двери.

— Куда же ты? — спросила Лорел.

— Меня моя птичка заждалась. Извиняюсь.

Дверь закрылась. Лорел всплакнула, потом налила себе еще. Зевнула. Слышно было, как она стелила постель, закрывала двери комнаты. Доносился шум машин на улице.

Я прокрутил ленту вперед и услышал собственный голос:

— ... прямо как адвокат, из тех, что хлебом не корми, дай только языком почесать.

Мне возразил голос Лорел:

— Дэви этим не ограничивается. Он не только говорит. И не из таких, кто любит язык почесать. Он серьезный парень.

— В чем же он серьезный?

— Хочет вырасти, стать настоящим человеком и приносить пользу людям.

— По-моему, он просто-напросто дурачит вас, миссис Смит, — слушал я свой странный голос, говоривший эти слова так давно.

Я опять прокрутил пленку вперед и услышал уже знакомый звук открываемой входной двери. Лорел спросила:

— Чего ты хочешь?

Ответа не последовало. Донесся только звук закрываемой двери. Затем — голос Хэккета:

— Хочу знать, с кем ты говорила. Вчера вечером мне позвонили по телефону...

— Дэви?

— Джек Флейшер. Кто такой Дэви, черт возьми?

— Разве ты не помнишь, Джаспер? — спросила Лорел.

Вслед за ударом по чему-то мягкому послышался вздох Лорел, затем раздались еще удары, пока вздохи не перешли в хрипение. Я наблюдал за человеком, называющим себя Стивеном Хэккетом. Он сидел, застыв на своем табурете. Казалось, доносящиеся до него звуки возбуждают его, перенося мысленно в квартиру Лорел. Я нарушил молчание: