Омен. Последняя битва. - Зельцер Дэвид - Страница 15

— Мы сможем определить точку максимальной интенсивности в пределах квадратного метра. — Фавелл повернулся к телескопу.

Заметив, что Барри уставился на часы, Фавелл кивком пригласил всех в дальний угол кабинета к сканирующему монитору.

— Вы просто понаблюдайте, а мы займемся всем остальным, — предложил он.

— А что это за цифры? — поинтересовался отец де Карло.

— Дни, часы, минуты, а самые быстрые — секунды, — пояснил астроном и вернулся к пульту. Оборудование обсерватории было настолько сложным и чувствительным, что поэтически настроенный Барри назвал его как-то мостом к звездам. Однако сегодня Барри был серьезен. Фавелл посмотрел на него, затем повернулся к мониторам. На одном из них простиралось звездное поле. На другом виднелась изрешеченная карта Земли. Астроном взглянул на цифры в углу, склонился к селектору, забыв о прежнем волнении, и вперился взглядом в экран.

— Переходите к квадрату восемьдесят четыре, — скомандовал Фавелл. — Угол наклона сорок четыре градуса двадцать один. Зафиксируйте АР-4.

Телескоп, отыскивая нужный участок пространства, так стремительно заскользил по звездному полю, что у отца де Карло закружилась голова.

— Задержите этот участок, — приказал Фавелл. Изображение на мониторе застыло. — Включите суперфильтр 1-А. Экран потемнел, и Фавелл взглянул на часы. Три изумленных вздоха раздались одновременно, когда отец де Карло и монахи увидели темное небо в четком фокусе. Но астроном ничего не слышал, он слился с машиной в единое целое. Случись в эту минуту в обсерватории грандиозный пожар, вряд ли Фавелл заметил бы его.

Еще какое-то время изображение оставалось неподвижным, затем в центре, а также из двух точек снизу, начал пробиваться свет. Отец де Карло затаил дыхание. Руки сами собой молитвенно сложились.

Постепенно три светлых пятна начали сближаться, разгораясь все ярче и ярче, пока наконец экран не озарился ослепительной вспышкой. Ее сияние было настолько ярким и невыносимым, что Антонио, прикрыв ладонью глаза, откинулся на спинку стула.

— Включите десятый фильтр, — резко произнес Фавелл. Фильтр притушил ослепительный свет трех слившихся дрожащих дисков. Отец де Карло заморгал, ожидая, что вот-вот с экрана вырвутся языки пламени. Он перевел взгляд на Фавелла и собрался было заговорить с ним, надеясь хоть на какое-нибудь разъяснениее, но астроном был погружен в свою работу, глаза его перебегали с изображения звезд на цифры в углу экрана. Здесь, на земной карте, три диска сливались.

Фавелл бросил очередное отрывистое указание, и изображение на экране сменилось: теперь это был крупный план слившихся звезд. Максимальное свечение приходилось как раз над Британскими островами.

Де Карло взглянул на щелкающие в углу экрана секундные показатели:

0012

0011

0010

009

008

007...

Он перекрестился и затаил дыхание.

В глазах Фавелла, перебегающих с одного монитора на другой, плясали чертики, пальцы барабанили по пульту компьютера, и теперь уже вся обсерватория погрузилась в дрожащее мерцание, исходившее от двух экранов. Священник и монахи купались в сиянии, исторгнутом глубинами Вселенной.

003

002

001

000!

Оба экрана вспыхнули ярчайшим светом, а на карте, над южным участком Англии, запульсировали три диска. Монахи, молясь, упали на колени, а отец де Карло, не сдерживаясь более, разрыдался.

В этот момент в двадцати милях к северу от обсерватории Дэмьен вскочил с кровати. Он резко дернулся, будто с ног до головы был опутан веревками. В течении получаса он метался во сне, мучимый кошмаром, и вот теперь весь этот ужас становился реальностью. Пот струился по его телу, заливая простыни и пропитывая матрац. Глаза горели, а на приоткрытых губах застыл беззвучный вопль. Пальцы через скомканную простыню впились в кожу. Он неподвижно уставился в потолок, ничего не видя и не слыша вокруг себя. Он даже не осознал, что за звук раздался совсем рядом: жуткий, чудовищный вой собаки, будто из ее черного тела вырвали душу.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава десятая

Группа демонстрантов на площади Гросвенор, такая малочисленная с утра, постепенно росла и превратилась к обеду в толпу. Были вызваны дополнительные отряды полиции, прибыли репортеры, толпа еще более пополнила свои ряды, а отдельные выкрики можно было слышать уже и на Оксфорд-стрит, и на Парк-Лейн.

Когда к посольству подкатил автомобиль Торна, из толпы вырвались несколько человек, но их тут же задержали полицейские. Дэмьен вышел из лимузина и повернулся к толпе, задерживая взгляд то на одном, то на другом плакате.

«Осудить израильских зачинщиков кровавой бойни!»

«Где же твой голос, Америка?»

«Прекратите поддержку еврейских подонков!»

Сквозь толпу репортеров Дэмьен продирался ко входу в посольство. — Как вы себя чувствуете, господин посол? — прозвучал первый вопрос. — Как никогда хорошо. — А не находите ли вы, что существует какая-то связь между тем, что произошло на Би-би-си, и сегодняшними событиями?

— Никакой связи. Торн, окруженный репортерами и телеоператорами, протиснулся к двери. В это время отчетливо и громко прозвучал вопрос:

— Как бы вы прокомментировали заявление Шредера, будто за взрыв Асуанской плотины несут ответственность израильтяне?

— Если это соответствует действительности, — произнес Дэмьен, — происшедшее — настоящий удар по миру на всем земном шаре.

— Можно считать ваши слова официальным заявлением? — выкрикнул другой репортер.

— Я осуждаю всякое насилие, но делать выводы слишком рано. Раздались многочисленные голоса, но Дэмьен, как бы извиняясь, развел руками и поспешил к дверям, которые один из его охранников услужливо распахнул перед ним.

Он уже заходил в здание посольства, когда услышал голос Кейт, позвавшей его. Дэмьен обернулся и увидел журналистку, проталкивающуюся к нему сквозь толпу.

— Доброе утро, миссис Рейнолдс. — Дэмьен кивнул телохранителю, и Кейт вошла в здание, не обращая внимания на возмущенную толпу репортеров.

Следом за Дэмьеном она добралась до лифтов и перевела дыхание. — Я вчера пыталась вам дозвониться, но телефон не отвечал. — Кейт взглянула на посла. В ее взгляде еще сквозило тревожное воспоминание о случившейся трагедии. — Сможем ли мы хоть как-нибудь исправиться?

— Как, например? — полюбопытствовал Дэмьен, останавливаясь у лифта и нажимая кнопку вызова.

Кейт пожала плечами. Пока она в уме лихорадочно перебирала все возможные варианты, Дэмьен сам пришел ей на помощь.

— Ну, к примеру, можно закончить интервью. Кейт благодарно взглянула на него. — Однако на этот раз я бы предпочел встретиться у меня, — продолжал Дэмьен. — Ваши апартаменты меня не очень-то устраивают.

Кейт облегченно вздохнула.

Дэмьен стоял перед разошедшимися створками лифта. — Вы можете остаться на обед, если захотите. — Он вошел в лифт. — Мы будем втроем.

Кейт в недоумении захлопала ресницами. — Вы, я и Питер.

«Почему Питер?» — подумала Кейт и выпалила скороговоркой: — Спасибо, но мне кажется, что Питеру необязательно присутствовать. — Мне бы хотелось, чтобы он пришел, — бросил на прощание Дэмьен, прежде чем дверцы лифта сомкнулись.

Кожа и дерево в кабинете Эндрю Дойла уступили место мебели, отвечающей вкусам Дэмьена. Сжав в руке телефонную трубку, Харвей Дин испытывал в кабинете Торна странное ощущение, будто все это уже происходило. Он стоял у окна и наблюдал за демонстрантами. Сквозь толстые оконные стекла до него долетали выкрики. Дин пытался определить размеры толпы.

— Когда Белый дом получил все это? — спросил он в трубку. Услышав ответ, Дин кивнул и бросил взгляд на часы. — Полагаю, мы можем ждать ответа… м-м-м… во сколько? К полудню по вашему времени? — Он помедлил, заметив, отряд полицейских, направлявшихся к площади, затем продолжал со странным удовлетворением в голосе: — Я уже давно не видел ничего подобного. Даже представить себе боюсь, как все это выглядит у израильского посольства.