Я послал тебе бересту - Янин Валентин Лаврентьевич - Страница 31

Сомнения полностью >рассеяла работа Алексея Васильевича Кирьянова, реставратора древних предметов, археолога и историка земледелия, долгие годы связанного с Новгородской экспедицией. А. В. Кирьянов, организовав экспедиционную лабораторию, обеспечившую первичную сохранность берестяных грамот и тысяч древних вещей, изучал средневековое новгородское земледелие. Бывший агроном, он и в экспедиции все свободное время проводил в исследовании и подсчете добываемых из древних слоев зерен, которых за годы раскопок было найдено несколько миллионов. И вот, подсчитывая эти миллионы зерен, он смог установить судьбы разных сельскохозяйственных культур в разные века новгородской истории. Оказалось, например, что просо, которое было главной культурой в X веке, уже в XI веке стало энергично вытесняться рожью. В XII веке проса еще довольно много, хотя й меньше, чем ржи. В слоях XIII века его становится мало, а в слоях  XIV и XV веков встречаются самые ничтожные количества проса. В эту эпоху пшено было дефицитным товаром, и любителям пшенной каши, даже если они принадлежали к числу государственных деятелей и крупнейших землевладельцев, не зазорно было искать его, возлагая надежды на богатейший Юрьев монастырь.

Мы с вами лрочли первое письмо Онцифора. Кроме того, что его автор любил пшенную кашу, мы узнали о нем еще кое-что. Его письмо, посвященное хозяйственным заботам, проникнуто живыми чертами характера беспокойного человека, привыкшего вникать в каждую мелочь, все предусмотреть и приказать так, чтобы не осталось малейшей неясности в его распоряжениях.

Когда было написано это письмо? Девятый ярус, в слоях которого найдена грамота, данными дендрохронологии датируется 1340—1369 годами, то есть включает весь период известной по летописям деятельности Онцифора Лукинича. Ведь он впервые упоминается под 1342 годом, а умер в 1367 году. Однако обратите внимание на то, что в момент написания письма он находился в весьма неблагоприятных, стесненных обстоятельствах. Он не может послать сам двух рублей на покупку коней и полтины на покупку соли. Он нуждается в самых необходимых зимних вещах, не имея возможности раздобыть их там, где находится. По-видимому, есть достаточно оснований согласиться с предположением Л. В. Черепнина, что письмо написано Онцифором вскоре после событий 1342 года, когда он вынужден был бежать из Новгорода и скрываться от своего политического противника посадника Федора Даниловича. Именно в это время, когда сгорели городские усадьбы, в стесненных обстоятельствах находилась и вся его семья.

В том же тоне рачительного хозяина выдержано и второе письмо Онцифора — утратившая конец грамота № 358, также адресованная «госпоже матери»:

«Поклон оспожи матери. Послал есмь с посадницим Мануилом 20 бел к тобе. А ты, Нестере Прочидя, к пришли ко мни грамоту с ким бу-деш послал. А в Торжок приихав, кони корми добрым сином. К житни-ци свой замок приложи. А на гумни стой, коли молотять. А кони корми овсом при соби... ере мир и овес такоже. А сказывай, кому надоби рож ли или овес...»

В письме нет имени автора. Но его почерк нам уже хорошо знаком по грамоте № 354. Это почерк Онцифора Лукинича. Есть в письме и другие родственные грамоте № 354 приметы. Один и тот же адресат — «госпожа мати». Снова упоминается Нестор, который должен прислать с кем-нибудь грамоту Онцифору. И снова подробнейшие мелкие распоряжения, адресованные ключнику Нестору или самой матери, — кому из них, это не совсем понятно. Кто-то из них едет в Торжок. Напомню, что по соседству с Торжком находится Медное — имение семьи Онцифора. По приезде в Торжок коней нужно кормить добрым сеном. К житнице следует приложить собственный замок, так будет надежнее. И на гумне нужно самолично наблюдать за молотьбой. А коней пускай кормят на глазах у адресата письма, чтобы видеть и контролировать конюхов. И еще какие-то оборванные распоряжения о ржи и овсе — то ли нужно найти на них покупателя, то ли ссудить ими обедневших крестьян.

Эта грамота также найдена в слоях девятого яруса. Судя по тому, что Онцифор посылает матери с «посадничьим Мануилом», возможно, с сыном посадника, сравнительно небольшую сумму денег в 20 бел (это примерно пятая часть рубля), и этот документ относится к тому времени, когда каждый рубль наличных денег Онцифору требовалось «скопить».

Таким образом, оба собственноручных письма Онцифора возможно относить к началу его политической карьеры, к тому периоду, когда его семья .переживала особые трудности. Но ведь характер человека лучше всего проявляется именно в трудных обстоятельствах, и этот характер прекрасно передан обоими автографами Онцифора Лукинича.

Адресат живет в другом конце города

На посадничьих усадьбах «Д» и «И» в слоях, безусловно связанных с хозяйством семьи Мишиничей-Онцифоровичей, найдено еще несколько грамот, адресованных иным лицам и как будто выпадающих из круга переписки этой семьи. Трудно сказать, какие извилистые пути привели все эти письма во двор посадничьей усадьбы. Важно то, что их невозможно связать ни с посадничьей челядью, ни с арендаторами, которые могли бы временно жить на — усадьбе Онцифоровичей. Нет, адресаты этих писем — люди того же круга, что и владельцы усадеб, содержание полученных ими писем во всех случаях рисует нам тот же мир крупного землевладения.

Вот документ, найденный в слоях времени Юрия Онцифоровича, — сохранившаяся в обрывке грамота № 314: «...лобетие от Олоферья к Александру. Велел есе его, Мекефора, съгнате... чюл есмь от людьи, Мекефорко хъцьть у тьбе прошатеся на Лунену, а на Лунене человек добр. Асобродну... не име».

Некий Олферий пишет Александру о крестьянине Никифоре. Александр велел согнать с земли Никифора, которого Олферий 'Называет презрительно «обродней», сбродом. По дошедшим до автора письма слухам, Никифор намеревается просить своего господина, чтобы тот перевел его куда-то на Лунену, и Олферий услужливо напоминает Александру, что на Лунене уже сидит «человек добр», не в пример Никифо-ру, которого ни в коем случае не нужно туда пускать. Слово «сбродня» Олферий пишет через два «с»: «ссбродня». В своем презрении к крестьянам он привык произносить это ругательство со змеиным шипением.

Еще два «чужих» письма найдены на усадьбе «И» в слоях, связанных с хозяйством Михаила Юрьевича. Эти два письма особенно интересны для нас. Их адресатами названы в одном случае сын посадника, а в другом — посадник. И именно потому, что эти посадник и посадничий сын не имеют никакого отношения к семье Онцифоровичей, их письма получают дополнительную ценность. Они несут в себе возможность сравнения и обобщения. О чем говорится в этих письмах? О торговле? Или снова о землевладении?

Вот грамота № 352. От нее оторвана вся левая половина. Лишь обрывки ее шести строк могут быть прочтены: «...андровичю сыну посад-ничю слуги твои, господине... мосюку што ееи, господине, хлебо велело и... тошомо, ино тото хлебо, господине, крестьяне перемо... господине, не слушали, а которые, господине, остат... ыты, господине, молотимо да сыплемо, господине, в жы... ы хлеба, господине, перемолотили кретеяне».

Хлеб, .крестьяне, молотьба—вот о чем повествует грамота, лаписан-ная посадничьему сыну — не известному по имени Александровичу ключником, который, униженно кланяясь, умудрился в тридцати двух разобранных в обрывке письма словах обращение «господин» употребить восемь раз.

Грамота № 310 — целиком сохранившееся письмо ключника Вави-лы своему господину новгородскому посаднику Андрею Ивановичу:

«Целобитие осподину посаднику новгороцкому Онедрию Ивановицю от твъегъ клюцника от Вавулы и от твоих хрестияно, которые хрестияни с лова пришли за тебя, Захарка да Нестерке, жили за Олексее за Щукою. Ноне, осподине, Олексий не ходе нам ржи дати. Како ся, осподине, нами, своими хрестияны, попецялишсе. Надеемся, ооподине, на бога и на тебя, на своего осподна».

Здесь перед нами два феодала-соперника. Крестьяне Захарка и Нестерка раньше принадлежали некоему Алексею Щуке. Они ходили куда-то на «лов», то есть на охоту и рыбную ловлю, а когда вернулись, Алексей Щука отказался выдать им рожь — их часть урожая. Захарка и Нестерка перешли от него к другому господину — посаднику Андрею Ивановичу, и ключник, принявший их, обращается к их новому хозяину с просьбой вмешаться в крестьянскую обиду и потребовать у Алексея возвратить захваченный им хлеб.