Лес потерянных - Плишота Анн - Страница 41

— Беглецы и их потомки, да! — заверило существо. — Я видел Мерседику де ла Фуэнте и ее дочь Катарину, а также Грегора и Мортимера МакГроу…

— Мортимер! — потрясенно вскричала Зоэ.

— Да, а также два сына и три внука Лукаса…

— Погоди-погоди… — перебил Нафтали, подняв руку. — Ты имеешь в виду Лукаса, великого минералога Эдефии?

— В точности! — кивнул Кульбу-Горлан.

— Вы его знаете? — поинтересовалась Зоэ.

— О, да! — вздохнул Нафтали. — Лукас был блестящим специалистом-минералогом, когда мы еще жили в Эдефии. Если память мне не изменяет, его исследования главным образом касались темы энергетического потенциала камней Вырви-Глаза, да, Брюн?

Величественная дама нехотя кивнула.

— А еще он очень неплохо подкован в кристаллохимии, — припомнила она. — Лукас был убежденным Твердоруком. Я имею в виду, он обладал всеми чертами характера, свойственными этому племени, но помноженными на десять. В частности, холодной гордыней, которая и подтолкнула некоторых из нас выступить против власти Лучезарных. Я не забываю, что и сама из этого племени, как и мой муж, да и в вас тоже течет кровь Твердоруков, — добавила она, обернувшись к Жанне и Зоэ. — И я буду ее чтить до последнего дыхания, но никогда не забуду, что именно Твердоруки в первую голову ответственны за Хаос, поглотивший Эдефию. Из-за таких людей, как Осий. Или Лукас…

— Он опасен? — спросила Зоэ.

— Очень! — ответила Брюн. — Ну, во всяком случае, это то, что мы обнаружили, когда начался Хаос. Лукас проявил свою истинную сущность, и некоторым это стоило жизни.

Брюн покачала головой, вспоминая.

— Ему сейчас должно быть уже больше девяноста лет, — заметила Драгомира.

— В точности девяносто три года, четыре месяца и пятнадцать дней! — вмешался Кульбу-Горлан. — Его двоих сыновей зовут Гектор и Петр, им пятьдесят два и сорок девять соответственно. У Петра три сына, которые тоже живут на острове: Каспар, Константин и Оскар. Уточняю, что это тот самый Оскар, который посетил ваши апартаменты в компании Катарины и Грегора, Старая Лучезарная.

— Да уж, можно смело утверждать, что это молодое поколение пошло по стопам предков! — с ядовитой иронией пробормотала Драгомира. — Остальных Изменников ты узнал, Кульбу?

— Я осмотрел там все очень старательно, но боязнь быть обнаруженным и попасть им в лапы вынудила меня принять меры предосторожности, не позволившие провести более тщательный осмотр. Однако я слышал, как жаловалась Горанова в одном из подвальных помещений. Потом узнал Гнусеня и одного Громогласа, работавшего в Мемотеке при Архивах Лучезарных.

— Надо же! — с горечью бросил Нафтали. — Только не говори, что это Агафон!

— У вас отличное чутье! — ответил Кульбу-Горлан. — Это действительно Агафон, которому сейчас восемьдесят девять лет, восемь месяцев и двенадцать дней.

— А нас, однако, многих, оказывается, выкинуло из Эдефии, — заметила Драгомира. — Куда больше, чем я думала.

— Насколько я понял, — продолжил Кульбу, — Агафон, пройдя Портал, оказался в Финляндии. Теперь он живет на острове в Гебридском море с двумя внучками. Близнецами по имени Анники и Вильма, им двадцать восемь лет и семнадцать дней. Вот, Старая Лучезарная, кого мне удалось опознать. Что же до Мари Поллок, ее я обнаружил в пятой комнате на последнем этаже, слева от главного коридора, если смотреть от южного конца дома. Я позволил себе заскочить к ней, чтобы поговорить.

— Как она там? — нервно спросила Драгомира.

— Внешне отлично, Изменники обращаются с ней хорошо, комната у нее комфортабельная. К сожалению, Робига-Нервоза продолжает пожирать ее нервную систему. Но я видел, как Анники, внучка Агафона и медсестра, делала ей инъекции Червикул, что явно принесло облегчение нашей дорогой болящей. Анники обеспечивает ей очень внимательный уход, потому что знает, что Мари — мать Юной Лучезарной, и уважительно к этому относится, несмотря на то, что сама Изменница. Однако уход не облегчает тревоги Мари: плен и отсутствие новостей о тех, кто ей дорог, вызывают у нее неизбывную боль.

Кульбу-Горлан принялся снова раскачиваться вправо-влево, взволнованный свежими воспоминаниями.

— Увидев ее горе, я рискнул к ней приблизиться, — продолжил разведчик. — Я прождал два часа сорок три минуты, пока выйдет Анники, потом проскочил в комнату. Мать Юной Лучезарной выказала огромную радость при виде меня. Я сообщил ей место ее нахождения и заверил, что Беглецы непременно придут ей на помощь. Она велела мне предостеречь вас о силе Изменников и просила не рисковать. А потом вернулась Анники и осталась в комнате.

Мне пришлось спрятаться под кровать, где я прождал один час, восемнадцать минут и три секунды, чтобы иметь возможность вылезти. Я прополз до камина и пролез вверх по задымленной трубе длиной пять метров сорок три сантиметра при температуре пятьдесят два градуса. Одиннадцать часов двенадцать минут потребовалось, чтобы добраться до Лондона, на Бигтоу-сквер, используя все возможные средства передвижения: чайку, шароголового дельфина, лодку, фургон для перевозки скота, голубя и туристический автобус. Надеюсь, мой доклад будет полезен Старой Лучезарной и ее друзьям.

— Безусловно, мой Кульбу, — заверила его Драгомира, откинув голову на подголовник кресла. — Безусловно…

35. Нечеткий силуэт

Зоэ, взволнованная докладом Кульбу-Горлана, никак не могла уснуть. Конечно, она была рада узнать, что с Мари обращаются хорошо и Изменники прилагают все усилия, чтобы облегчить ей физические страдания.

«В конце концов, это в их же интересах, — говорила себе девочка. — Если Мари умрет, они потеряют единственный рычаг воздействия…»

Но больше всего ее будоражили этой теплой летней ночью новости о Мортимере. О, Кульбу-Горлан мало что сказал. Но одного лишь упоминания его имени хватило, чтобы взволновать девочку.

На протяжении нескольких месяцев Мортимер был для нее не просто кузеном: несмотря на врожденную суровость и ненависть к Поллокам, к Зоэ он относился как самый настоящий брат, с добротой, которой ей так не хватало после гибели родителей и бабушки. С первого же дня, как она переехала к МакГроу, он демонстрировал к ней лишь сострадание и доброту. Совсем не то, что он выказывал внешне…

Зоэ даже недоумевала, как можно быть таким разным! «Иди к себе, Зоэ. Не волнуйся. Я скоро к тебе приду». Последние слова Мортимера. Он плакал, когда их произносил. Естественно… Его отца только что разнесли на молекулы прямо у него на глазах… Но, несмотря на свое обещание, Мортимер так и не пришел. Он сбежал, оставив ее одну, растерянную и беспомощную. Сердилась ли она на него? Немножко. Он мог бы взять ее с собой, она смогла бы стать полезной. А вместо этого она живет у Поллоков.

О, судьба оказалась к ней благосклонна: все ее приняли, и теперь Зоэ чувствовала себя полноправным членом этой удивительной семьи. Ее новой семьи, куда более любящей и добросердечной, чем Зоэ могла предположить, когда заявилась на Бигтоу-сквер. Но, несмотря на все свои хорошие качества, этой семье никогда не заменить ту, что она потеряла.

Зоэ подумала о бабушке. Если каким-то чудом они снова встретятся, как бабушка отреагирует на своих старых знакомых? К кому у нее больше будет лежать душа? К Леомидо, ее потерянной любви, одному из столпов Поллоков? Или к Мортимеру, сыну ее брата-близнеца, главе Изменников, живущих Во-Вне?

Больше чем прежде Зоэ ощущала, что в ней течет кровь двух родов, делая ее куда более двойственной личностью, чем она смела показать. Смешанное наследие Лучезарных-Твердоруков-Застеней давило на нее, повергая в пучину сомнений. Какая часть ее — наиболее важная?

Все в ней перемешалось. Мысли девочки перешли на Осия, Изменника, ставшего причиной падения Эдефии и клана Лучезарных. И этот человек — ее прадед. С другой стороны генеалогического древа — Малорана, неосторожная Лучезарная. В жилах Зоэ текла кровь обоих этих великих людей…

Девочка вдохнула, взбудораженная своими мыслями. Есть ли вообще у нее место во всей это истории? И если есть, то рядом с кем? Леомидо или Мортимером? И нужно ли ей вообще выбирать?